Генри Каттнер, Кэтрин Мур
Г. Каттнер, К. Мур
Г. Каттнер
Из глубины времен
К. Мур
Судная ночь
УДК 82-312.9(02)
ББК 84(7)-445я5
К 29
Henry Kuttner, Catrin Moore
EARTH’S LAST CITADEL
Henry Kuttner
THE CREATURE FROM BEYOND INFINITY
Catrin Moore
JUDGMENT NIGHT
Перевод с английского
К. Савельева
Обложка художника
Тома Кидда (Tom Kidd)
Иллюстрации
О. Юдина
В оформлении обложки использована работа Тома Кидда.
Публикуется с разрешения художника и его агента
Александра Корженевского (Россия)
© Tom Kidd, 1984
© Перевод, Савельев К., 1997
© Художественное оформление,
армада, 1997
ДАМА, КОРОЛЬ И МНОГО ДЖОКЕРОВ
В который раз приходится начинать с того, что история нашего знакомства с западной научной фантастикой сама по себе фантастична донельзя.
Стоило только в середине 1960-х годов появиться первым переводам мало кому известного тогда американца Генри Каттнера, как автор сразу же сделался любимцем отечественной читающей публики. Да и как было не поддаться обаянию создателя «уморных» историй (к счастью, и переведенных уморительно-смешно) про горе-изобретателя Галлагера или «крутую» семейку мутантов с кентуккийских холмов — Хогбенов! Отдельные пассажи из последнего цикла — типа того, в котором объясняется, как пьяница папуля сначала навострился превращать в крови выпитое спиртное в сахар, а затем «обучил своих друзей, которых звать Ферментами (не иначе как иностранцы, судя по фамилии), превращать сахар обратно в алкоголь и потому умеет оставаться пьяным сколько душе угодно»,— быстро вошли в студенческий фольклор.
В те же времена состоялось знакомство с другими рассказами писателя, уже совсем не смешными. Взять хотя бы щемяще-траги- ческую новеллу «Лучшее время года», в которой праздные туристы- эстеты из будущего наслаждаются страданиями жителей прошлых времен, черпая в них творческое вдохновение; или изобретательный рассказ «Маскировка», герой которого, странный киборг-урод (человеческий мозг, включенный в систему управления космическим кораблем), одерживает победу над вполне «полноценными» (если иметь в виду физиологию) преступниками... И уже сформировавшийся было в нашем сознании образ «вечного пересмешника» приобрел какие-то новые измерения, стал сложнее и глубже.
Но все равно мы знали, что и это тоже — Генри Каттнер.
Упоминания в предисловиях и рецензиях знающих людей имени его супруги — и, как оказалось, соавтора — Кэтрин Мур — в сознании огромного большинства читавших рассказы Каттнера как-то не откладывались. Может быть, потому, что первые переводы Мур пришли к нам только в самое последнее время (а из нижеследующего текста станет ясно, почему так произошло), или же сыграло роль то же предубеждение, из-за которого большая часть произведений писательницы первоначально вышла в свет под «мужскими» псевдонимами. Ведь и у нас на протяжении десятилетий научная фантастика мыслилась делом прежде всего мужским!
Как бы то ни было, лишь совсем недавно мы узнали о писательнице по имени Кэтрин Мур. И о том, что в их семейном дуэте с Каттнером главная роль принадлежала, скорее всего, ей, а не супругу. И что большинство произведений Генри Каттнера, к которым мы успели привыкнуть как к классике — по крайней мере, юмористической фантастике,— выходили, оказывается, подписанные не его именем. И даже не ее — а именами каких-то Лоуренса О’Доннелла, Льюиса Пэджетта и еще двух десятков неведомых личностей, в свое время бивших рекорды популярности у американских читателей.
Утешает лишь то, что и на родине обоих писателей с этой чехардой распутались тоже далеко не сразу. И даже сегодня нередко встретишь оговорки, подобные той, что сделал и я, составляя библиографию к этой статье: сам черт теперь уж не разберет, что конкретно написал Каттнер, а что — Мур.
Короче, пора и нам начать разбираться со странной колодой, в которой и король, оказывается, слабее дамы, и за непобиваемыми «джокерами», если внимательнее приглядеться, выглядывают все те же король с дамой...
Начну с более сильной карты. В данном случае ею является писательница, во время оно вполне достойная титула первой дамы научной фантастики,— если бы читатели догадались, что за нейтральными инициалами «К. Л. Мур» (а именно так подписывалась под сольными рассказами жена Каттнера) скрывается женщина!
Кэтрин Мур, пережившая мужа на тридцать лет, и по сей день остается для многих неразрешимой загадкой. Загадочен, обманчив был ее облик при жизни: роковая красавица, вечно погруженная в себя и скрывающая какие-то жгучие тайны, и в то же время — возглавивший крупный банк собранный, прагматичный бизнесмен! Не до конца прояснена ее истинная роль в семейно-творческом дуэте с Каттнером, хотя, как я уже сказал, более вероятным представляется, что именно Мур играла в нем первую скрипку. Наконец, отнюдь не все легко объяснить и в ее собственном творчестве, которое начиналось конечно же куда более ярко и мощно, нежели мужнино, и которое словно ножом отрезало после безвременной кончины Каттнера.
Еще больше напускала тени на плетень легендарная сдержанность Мур в общении с интервьюерами и критиками. В Америке, где всякий пишущий с молоком матери впитывает жизненно необходимый принцип «реклама — двигатель торговли», к журналистам, ко всякой предоставившейся возможности высветиться, рассказать о себе — относятся бережно и трепетно. Однако даже в известном фотоальбоме Пэтти Перре «Лица научной фантастики», где портреты известных авторов жанра сопровождены их вольными комментариями, у Кэтрин Мур не нашлось других «автобиографических» слов, кроме этих — откровенно иронически-пренебрежительных:
«Я родилась под кочаном капусты.
И еще я нахожу запах бензина восхитительным.
Вот и все, что я могу вам рассказать о важнейших фактах моей жизни. Однако меня конечно же неправильно поймут, если в данной книжке против моей фотографии будет красоваться лишь чистая страница. Так что мне не остается ничего другого, как поведать вам о чем-то еще. Да вот, к примеру: поговорим о моем творчестве!»
Сказано кокетливо и внешне беззаботно — будто досадливая отмашка: кому, мол, интересны эти подробности...
Между тем они-то как раз и интересны. Биография Мур вовсе не являла собой пример обыденности, жизни «как у всех».
На самом деле Кэтрин Люсиль Мур родилась 24 января 1911 года в Индианаполисе (штат Индиана). Ее предки, происходившие из Шотландии, Ирландии и Уэльса, осели в Новом Свете еще до Американской революции. Чуть позже к этому мощному англо-саксонскому генофонду подметались капельки южной галльской крови, поэтому неудивительно обилие в произведениях Мур французских имен и названий. Дед по материнской линии был методистским священником, а дед по отцовской — практикующим врачом; сам же отец девочки работал чертежником и конструктором, и в той же сфере деятельности преуспел ее старший брат.
Детство будущей писательницы омрачила тяжелая болезнь, на долгие периоды «исключавшая» Кэтрин из школы; родителям пришлось даже нанять ей домашнего репетитора — они боялись, что дочь не сможет сдать выпускных экзаменов. А той, месяцами оторванной от сверстников, ничего другого не оставалось, как с головой уткнуться в книги. И она читала, читала запоем все, что попадалось под руку.
Потом здоровье чудесным образом поправилось, и девушка поступила в местный Университет штата Индиана. Именно там она впервые и не без тайного удовлетворения обнаружила, что на нее засматриваются студенты (а их подруги украдкой бросают ревнивые косые взгляды). Впрочем, иначе и быть не могло: ослепительно яркая брюнетка, да к тому же умница и с характером,— чего еще нужно! И для молодой Кэтрин Мур потянулась череда приглашений на танцы и на ужины в местный дешевый китайский ресторанчик (на большее ухажеры-студенты не могли «взойти»). А вот что действительно странно, так это то, как она ухитрялась при этом не забросить учебу, а напротив — неизменно занимать на курсе высшие места по успеваемости.
И тогда, и позже в Кэтрин Мур странным образом мирно уживались две личности, равно — хотя и по-разному — привлекательные. Форрест Эккерман, ее близкий друг на протяжении десятилетий, одно время — агент и единожды — соавтор, вспоминал: «Екатерина Великая, королева журнала «Уийрд Тэйлз», была едина в двух лицах: строгая, вечно погруженная в себя и несущая на себе печать загадки зрелая женщина, и — милая, обезоруживающе открытая девушка-подросток»...
Но беззаботная студенческая пора закончилась — и быстрее, чем можно было ожидать. Разразившийся в Америке Великий Кризис многих поставил перед необходимостью пересмотреть жизненные планы: первоочередной становилась задача зарабатывания денег.
Кэтрин вынуждена была оставить колледж, не проучившись и двух лет, и в поисках работы счастливо набрела на местный индианаполисский банк (точнее — трастовую компанию) Флетчера, где для начала получила место секретарши. Вероятно, тогда никому и в голову не пришло бы, что не пройдет и десяти лет, и малозаметный рядовой клерк займет кабинет президента компании! Да не просто клерк, а женщина, что в довоенной, «дофеминистской» Америке было редкой диковинкой.
Однако счастливым ее приход в банк стал вовсе не потому, что девушка сделала блестящую служебную карьеру. Как раз наоборот — ее подлинным счастьем оказалась предоставленная возможность не зацикливаться на карьере с утра до ночи! В конце каждого рабочего дня, стоило только прозвенеть звонку, она, как аккуратная и исполнительная секретарша, складывала все бумаги в стол, запирала кабинет и удалялась на внутреннюю балюстраду, опоясывающую второй этаж здания, где находился банк. И там, удобно расположившись в плетеном кресле за столиком, в тишине и покое писала.
Притом писала такое, что менее всего можно было ожидать от строгой и суховатой банковской служащей.
Кэтрин Мур писала фантастику. Про бравого космического рейнджера со стальным взглядом и стальными же кулаками, и про очаровавшую его марсианскую красавицу, которую он вызволил из плена, и про ее страшное превращение в чудовище наподобие Медузы Горгоны из древнегреческих мифов. Одним словом, на страницах ее блокнота рождалась Шамбло...
Впрочем, название первого и, вероятно, лучшего из сольных рассказов Мур появится позже. А вообще сочиняла она, насколько помнила, с тех самых пор, как начала говорить.
«Помню, что без конца рассказывала долгие и маловразумительные истории буквально каждому, кто оказывался у меня на пути. А выучившись писать, немедленно записала все, что насочиняла раньше,— и с тех пор уже не порываю с этим занятием... С детства меня усадили на диету, состоявшую из греческой мифологии, сказок о Стране Оз и Эдгара Райса Берроуза. Так что иного варианта судьбы, кроме того, что выпал на мою долю, я и представить себе не могу. Мои подростковые амбиции не смущало то, что обо всем, о чем я писала, раньше рассказали другие: я сочиняла истории про ковбоев и королей, робин гудов, ланселотов и тарзанов, только замаскированных под другими именами... Так продолжалось годы и годы, пока, наконец, в один дождливый полдень 1931 года я не поддалась искушению и не купила номер журнала под названием «Эмейзинг Сториз». На обложке его какие-то шестирукие люди бились меж собой насмерть — и с того момента я обратилась в истинную веру. Перед моим восхищенным взором внезапно открылась целая литературная страна, и овладевшему мною зуду писать — так же, о том же — невозможно было противостоять».