– Но послушайте, вы же нашли уведомление, правда?
– Да, – ядовито сказал Артур. – Я его нашел. Оно было выставлено на всеобщее обозрение на дне запертого шкафчика, засунутого в неработающий сортир. На двери была вывеска “Осторожно, леопард”.
Проплыло облако. На Артура Дента, лежавшего подперев голову ладонью в холодной грязи, упала тень. Тень упала и на дом Артура Дента. М-р Проссер нахмурился на дом.
– Не такой уж красивый дом, – заметил он.
– Может быть, но мне нравится.
– Вам и автострада понравится.
– Ой, заткнитесь, – оборвал Артур Дент. – Заткнитесь и убирайтесь, и свою автостраду с собой прихватите. У вас шаткие основания, и вы это знаете.
Рот м-ра Проссера пару раз открылся и закрылся, в то время как перед его мысленным взором проносились необъяснимые, но крайне привлекательные образы: пожар, охвативший дом Артура Дента, и сам Артур, с воплями несущийся прочь из страшного огня, в спину воткнуты три копья – как минимум. М-ра Проссера частенько беспокоили подобные видения и очень его нервировали. Он даже начал заикаться, но потом взял себя в руки.
– М-р Дент, – начал он.
– Алло? Слушаю Вас, – отозвался Артур.
– Хочу сообщить вам некоторые факты. Знаете ли вы, какой ущерб будет нанесен бульдозеру, если я позволю ему Вас переехать?
– Какой? – заинтересовался Артур.
– Абсолютно никакого, – информировал м-р Проссер и нервно унесся прочь, недоумевая, с какой стати в голове у него полно волосатых всадников и отчего это все они так громко на него орут.
По занятному стечению обстоятельств, ровно столько же, т.е. “абсолютно никакого”, понятия не имел потомок обезьяны Артур Дент о том, что его ближайший друг произошел вовсе не от обезьян и прибыл вовсе не из Гилфорда, как считалось, а с маленькой планеты, расположенной где-то в окрестностях Бетельгейзе.
Артур Дент ни разу даже не заподозрил этого.
Упомянутый друг впервые попал на Землю примерно пятнадцать земных лет назад и основательно потрудился над внедрением в земную среду – с большим, надо сказать, успехом. Эти пятнадцать лет, скажем, он провел, притворяясь временно безработным актером, и это неизменно сходило за правду.
Одну довольно глупую ошибку он все же совершил, и только потому, что в свое время не проявил должного тщания в подготовительных исследованиях. Из собранных им сведений следовало, что имя “Форд Префект” вполне подходит скромному добропорядочному гражданину.
Он был вполне уместно высок и обладал заметными, но не подозрительно красивыми чертами лица. Жесткие рыжеватые волосы были зачесаны от висков к затылку, и кожа вокруг носа казалась оттянутой назад. В его облике ощущалось что-то неуловимо противоестественное, но трудно сказать, что именно. Может быть, то, что он очень редко моргал – у тех, кому приходилось вести с ним сколько-нибудь продолжительные беседы, глаза наполнялись влагой в бессознательной попытке компенсировать этот дискомфорт. А может быть, то, что он чересчур, совсем чуть-чуть, но все же чересчур широко улыбался, и у людей появлялось тревожное ощущение, что он вот-вот вцепится им в горло.
Большинство друзей-землян считало его эксцентричным, но безобидным – так, безалаберный выпивоха со странностями. Он, скажем, частенько вваливался без приглашения на всякие вечеринки в университете, в стельку напивался и начинал потешаться над астрофизиками, пока те не вышвыривали его вон.
Иногда на него вдруг находило, и тогда он как загипнотизированный глазел в небо, пока кто-нибудь не спрашивал, чем это он занимается. Он виновато вздрагивал, но потом успокаивался и улыбался своим жутковатым оскалом.
– Высматриваю летающие тарелки, – шутил он, и все смеялись и начинали допытываться, какие же такие тарелки он высматривает.
– Зеленые! – отвечал он с коварной ухмылкой, дико хохотал, а потом бежал в ближайший бар и покупал выпивку на всю команду.
Подобные вечера обычно заканчивались печально. Форд старался превзойти самого себя по части виски, после чего забивался в угол с какой-нибудь девушкой и начинал путанно объяснять ей, что вообще-то, если честно, цвет летающих тарелок не так уж и важен.
Впоследствии, бредя на полупарализованных ногах по ночным улицам, он частенько натыкался на полисмена, останавливался и спрашивал, не знает ли тот дороги на Бетельгейзе. Полисмен обыкновенно говорил что-нибудь вроде: “Не пора ли вам отправиться домой, сэр?”, на что Форд неизменно отвечал: “Стараюсь, дружок, стараюсь”.
На самом же деле, когда он так отрешенно, как загипнотизированный, глазел в небо, он высматривал любую, хоть какую-нибудь, летающую тарелку. А “зеленую” говорил потому, что зеленый является традиционным цветом космических костюмов на торговом флоте Бетельгейзе.
Форд Префект отчаянно ждал, чтобы как можно скорее появилась любая летающая тарелка, ибо пятнадцать лет – долгий срок для кого угодно, и уж тем более для того, кто вынужден безвылазно торчать где бы то ни было, не говоря уже о таком умопомрачительно скучном месте как Земля.
Форд Префект ждал, чтобы скорее появилась летающая тарелка, потому что знал, как нужно сигналить, чтобы они спустились и знал, как уговорить их тебя подвезти. Он вообще знал, как увидеть все чудеса Вселенной меньше, чем за тридцать алтаирианских долларов в день.
В действительности, Форд Префект работал разъездным корреспондентом издательства той самой весьма и весьма замечательной книги, путеводителя “Автостопом по Галактике”.
Человеческие существа удивительно хорошо приспосабливаются к любым условиям, и к полудню жизнь в окрестностях дома Артура устоялась и шла своим чередом. Артур взял на себя обязанность ворочаться в чавкающей грязи, эпизодически выражая желание лицезреть адвоката, или маму, или хотя бы интересную книжку; м-р Проссер принял роль оратора, призванного найти способ переубедить Артура, для чего изобретались все новые риторические приемы, как то: “это делается на благо общества”, “нужно идти в ногу с эпохой”, “у меня тоже когда-то снесли дом”, “нужно смотреть в будущее с надеждой”, и прочие произносимые с завидной регулярностью сентенции; бульдозеристы участвовали в спектакле сидя, попивая кофе и прикидывая, какие пункты профсоюзного законодательства позволят извлечь финансовую выгоду из сложившейся ситуации.
Земля медленно двигалась своим каждодневным курсом.
Солнце начинало потихоньку высушивать грязь, в которой расположился Артур.
На него опять надвинулась тень.
– Привет, Артур, – сказала тень.
Артур взглянул вверх и, сразу сощурившись от яркого солнца, с удивлением увидел, что над ним стоит Форд Префект.
– Форд! Привет, как поживаешь?
– Нормально, – ответил Форд. – Слушай, ты сейчас занят?
– Занятли я? – возмутился Артур. – Я, знаешь ли, лежу тут перед бульдозерами, чтобы они не снесли мой дом, а так… в общем-то нет, ничем особенным я не занят, а что?
На Бетельгейзе нет такого понятия как сарказм, и Форд Префект, если специально не сосредотачивался, почти никогда его не замечал. Он сказал:
– Отлично. Мы можем где-нибудь поговорить?
– Что?! – взвизгнул Артур.
В течение нескольких секунд Форд, казалось, не видел его. Он пристально смотрел в небо, в одну точку, подобно кролику, который упорно дожидается, пока его переедет машина. Потом внезапно Форд опустился на корточки возле Артура.
– Нам надо поговорить, – сказал он настойчиво.
– Ладно, – согласился Артур. – Говори.
– И выпить, – добавил Форд. – Жизненно важно, чтобы мы говорили ипили. Прямо сейчас. Пойдем в бар в поселок.
Он опять посмотрел на небо, тревожно, выжидающе.
– Слушай, ты что, не понимаешь?! – заорал Артур. Он показал на Проссера. – Этот человек хочет снести мой дом!
Форд взглянул на него, не понимая.
– Он может это сделать и без тебя, разве нет? – спросил он.
– Но я не хочу, чтобы мой дом сносили!
– А-а.
– Что с тобой сегодня, Форд? Какой-то ты… – воскликнул Артур.
– Ничего со мной. Я обычный. Слушай меня внимательно – мне нужно сказать тебе самую важную вещь в твоей жизни. Это нужно сделать сейчас, причем не где-нибудь, а за стойкой бара в “Коне и конюхе”.
– Но почему?
– Потому что тебе понадобится выпить чего-нибудь очень крепкого.
Форд пристально посмотрел на Артура, и Артур к своему удивлению почувствовал, что его воля начинает ослабевать. Он не мог знать, что подавлять чужую волю Форд научился давным-давно, пьянствуя в гиперпространственных портах мадранито-добывающих зон звездной системы Орион Бета.
Он играл там в игру, которая по своей сути не так уж сильно отличается от армрестлинга и играется по следующим правилам.
Двое противников садятся за стол друг напротив друга, перед каждым ставится стакан.
Между ними устанавливается бутылка Джанкс Спирита (навеки прославленного в старинной песне орионских шахтеров:
Ах, не давай мне больше Ол’Джан’Спирит,
Нет, не давай мне больше Ол’Джан’Спирит,
А то башка слетит, и я тебе совру,
Глаза поджарятся, и я помру!
Не лей мне больше грешный Ол’Джан’Спирит… )
Затем каждый из соревнующихся напрягает волю, пытаясь перевернуть бутылку и налить напиток в стакан оппонента, и последний в случае успеха обязан выпить содержимое.
Затем содержимое бутылки пополняется. Играется второй раунд. Потом третий.
Тот, кто один раз проиграл, как правило, продолжает проигрывать, поскольку Джанкс Спирит подавляет телепатические способности.
По поглощении заранее установленного объема, проигравший должен исполнить фант, который обычно оказывается непристойно физиологичным.
Форд Префект, как правило, проигрывал.
Форд пристально смотрел на Артура, и тот уже начал думать, что, возможно, и не возражал бы в конечном итоге пойти в “Коня и конюха”.
– Но как же с моим домом?… – спросил он растерянно.
Форд глянул на м-ра Проссера, и зловредная мысль неожиданно пришла ему в голову.
– Это он хочет снести твой дом?
– Да, они собираются проложить…
– Но он не может, потому что ты лежишь тут перед бульдозерами?
– Да, и…
– Я уверен, мы сможем договориться! – воскликнул Форд. – Извините! – закричал он.
М-р Проссер (в это время находившийся в разгаре жаркого спора с представителем бульдозеристов по поводу того, представляет ли собой Артур Дент угрозу психическому здоровью последних, и сколько им заплатят, если представляет) оглянулся. Он был очень удивлен и несколько встревожен тем, что у Артура появилась компания.
– Да? В чем дело? – прокричал он. – М-р Дент образумился?
– Не можем ли мы на данный момент, – прокричал в ответ Форд, – считать, что пока еще нет?
– И что дальше? – вздохнул м-р Проссер.
– И можем ли мы также условно считать, – предложил Форд, – что он пролежит тут весь день?
– И что дальше?
– А ваши люди будут простаивать?
– Видимо, так, видимо, так…
– Что ж, раз уж вы все равно на это решились, то м-р Дент как таковой вам здесь не нужен, правда?
– Что?
– Он как таковой, – терпеливо повторил Форд, – вам здесь не нужен.
М-р Проссер обдумал это.
– Ну, не то чтобы… – протянул он. – Не так чтобы… “Нужен” это не то слово…
М-р Проссер обеспокоился. Один из них явно нес чепуху.
Форд продолжил:
– Если вы согласитесь условно считать, что он находится здесь, то мы с ним сможем на полчасика слинять в бар. Не возражаете?
М-р Проссер не возражал, что это полный бред.
– Звучит весьма разумно… – сказал он успокаивающим тоном, пытаясь в то же время понять, кого он хочет успокоить.
– А если вы потом сами захотите пропустить стаканчик, – пообещал Форд, – то в ответ на вашу любезность мы за вас тут побудем.
– Огромное Вам спасибо, – сказал м-р Проссер, который отчаялся понять, как ему следует себя вести. – Огромное спасибо, очень мило с вашей стороны…
Он нахмурился, потом заулыбался, потом попробовал делать то и другое вместе, а когда у него не получилось, ухватился за меховую шапку и напялил ее до самых бровей. Ему оставалось только условно считать, что он победил.