— Похоже, вам приготовили торжественную встречу. — Боб кивнул в сторону двух всадников, только что появившихся на пустом горизонте.
С отчаянием и злостью Шаннон обнаружила, что галопом несется вслед за Керри. Теперь, когда их было видно из «лендровера», ей ничего не оставалось, кроме как следовать за Керри. А ведь она в течение многих дней представляла, как холодно приветствует лорда Фитцгерберта на террасе большого дома! Шаннон не знала, куда деваться от смущения, Керри явно намеревалась мчаться рядом с «лендровером», и чем больше Шаннон приближалась к машине, тем большую неловкость она испытывала. Совсем не так она собиралась появиться на сцене — не в эдаком ковбойском стиле, с развевающимися волосами, так сильно желая встретить парней, что не могла дождаться их появления в доме.
Керри, однако, не задумывалась о подобных вещах. Она бешено мчалась параллельно «лендроверу», наслаждаясь иллюзорным ощущением, что вот-вот выиграет гонку. Упиваясь вниманием, Керри игнорировала крики Шаннон и махала рукой, кокетливо улыбаясь молодому человеку, который, как она знала, должен был быть лордом Фитцгербертом.
Вид девушек, скачущих на лошадях, произвел сильное впечатление на сидевших в «лендровере» Чарли и Зана. Чарли с трудом узнавал Шаннон в амазонке, которая неслась вперед с развевающимися по ветру темными волосами, стараясь не отстать от Керри.
— Ни за что не скажешь, что они родственницы, — заметил Зан.
— Они сводные сестры, да, папа? — заметил Чарли.
— Ну да, — кивнул Боб. — Говорят, их отец до того, как женился на матери Керри, жил с какой-то туземной женщиной с Новой Каледонии. Шаннон — хорошая девочка, а вот Керри — настоящий бесенок.
Боб Фремонт покачал головой. Когда стрелка спидометра перевалила за отметку сорок миль в час, он заметил про себя, что должен сделать девочкам Фалун замечание за подобные скачки во внутреннем загоне. Здесь опасно носиться очертя голову, и Боб был уверен, что обе об этом знают. Однако он тут же упрекнул себя, что все же надо снисходительно относиться к молодому задору. Это ведь совершенно естественно. Искоса взглянув на лорда Фитцгерберта, облаченного в новые брюки из «чертовой кожи» и фетровую шляпу, Боб подумал о том, как юноша будет чувствовать себя в Австралии. Без сомнения, три месяца пребывания в южном полушарии наложат свой отпечаток и на характер, и на красивое гладкое лицо молодого аристократа.
Зан не отрываясь смотрел на девушек. В отличие от Керри Шаннон сосредоточенно смотрела прямо перед собой, и Зан удивлялся, почему она ни разу им не улыбнулась.
— Эта нахальная рыженькая сильно изменилась со времени твоего отъезда, Чарли, — сказал Боб. — Я бы сказал, что ее тринадцать больше похожи на двадцать три.
— Этим все сказано, — со смехом сказал Чарли.
— Черт возьми, пусть бы эти девчонки притормозили, — заметил Боб, сделав последний поворот. — Этой зимой я уже несколько раз ругал Керри. Лучше бы я не разрешал ей брать Великолепного. Когда она не в школе, то просто живет на этой лошади.
— Мама писала мне, что она выиграла все местные состязания.
— Это правда. Керри может за себя постоять…
— О Боже, она упала! — прервал его Зан. Боб нажал на тормоза, «лендровер» резко остановился.
— Так я и знал! — зло сказал Боб.
Облако пыли на мгновение скрыло от них происходящее. Когда оно рассеялось, все увидели лошадь Шаннон, скачущую без всадницы.
Керри не сразу поняла, что рядом с ней больше нет «лендровера»; Пустив Великолепного полугалопом, она беспокойно оглянулась и увидела выскакивающих из «лендровера» мужчин. Чарли рывком схватил поводья Ириски, а Боб наклонился над неподвижной фигурой, похожей на брошенный на землю рюкзак. Керри похолодела.
— Хороший, хороший мальчик Великолепный, — шептала Керри, поглаживая нервное животное. Когда она подъехала к группе, собравшейся вокруг Шаннон, ее сердце замирало от страха. Держа в руке поводья, навстречу шел Чарли.
— Вот — отведи ее в загон.
Никакого приветствия, никакой улыбки. Чарли, как сразу заметила Керри, больше не был мальчиком-переростком. Теперь это был мужчина, который смотрел на нее неодобрительно. На лорда Фитцгерберта Керри не смела и взглянуть.
— С тобой я поговорю потом, — резко сказал Боб, даже не посмотрев в ее сторону.
Осторожно положив Шаннон на заднее сиденье «лендровера», трое мужчин сгрудились впереди и исчезли в облаке пыли, оставив Керри на обочине. Горячие слезы унижения потекли по ее щекам. Держа лошадь Шаннон, Керри рысью двинулась домой, куда меньше всего желала попасть. Шаннон умирает, и Керри сейчас хотела бы исчезнуть, появившись на другом краю земли.
Когда Шаннон пришла в сознание, она долго пыталась вспомнить, что же делает в этой прохладной, темной спальне с обоями в цветочек. В голове пульсировала боль, и, когда Шаннон пыталась сосредоточиться, перед глазами все начинало кружиться. Однако постепенно она смогла различить озабоченное лицо Мэтти Фремонт.
— Не двигайся и не говори, дорогая. Лежи спокойно. Все будет хорошо, — пробормотала Мэтти, положив прохладную руку на лоб Шаннон.
Теперь девушка смутно припомнила, как Боб нес ее на руках в дом, а вокруг невнятно звучали какие-то голоса.
— Мэтти, звонит доктор. Думаю, тебе стоит переговорить с ним, — сказал Боб с порога.
— Иду. Сейчас вернусь, Шаннон. Лежи спокойно.
Шаннон кивнула. Пелена перед глазами постепенно прояснялась, она могла уже различать обстановку комнаты, мебель, обитую ситцем в кремовую и зеленую полоску, напоминавшим акварельный рисунок. Тяжелые шторы закрывали окна, и лишь с трудом можно было разглядеть часы на каминной доске, которые как раз начали бить. От малейшего движения голова Шаннон снова начинала кружиться.
— Я думаю, ты на время потеряла сознание, — сказала Мэтти. — Тебе очень повезло, — проворчала она, устраиваясь на стуле у кровати. — Доктор Уоткинс говорит, ты должна неподвижно лежать сорок восемь часов или даже больше, в зависимости от твоего самочувствия. Он приедет сюда, как только сможет.
— Я испортила Чарли возвращение домой, — слабым голосом сказала Шаннон.
— Это был несчастный случай. И хватит об этом. Надо не переживать, а просто лежать спокойно. Боюсь, что из-за сотрясения мозга ты пока не сможешь есть, но к вечеру скушаешь бифштекс.
Окруженная столь непривычным комфортом, Шаннон очень быстро успокоилась. Она уже засыпала, когда воспоминание о голосе Зана Фитцгерберта заставило ее снова проснуться. Его английский акцент напоминал о волшебном мире, занимавшем ее воображение с тех пор, как Шаннон стала просматривать приходящие из Англии журналы, которые выписывала Мэтти. Пытаясь вспомнить этот голос, Шаннон открыла глаза и обнаружила, что на нее смотрят серьезные синие глаза.
После происшедшего Керри забрела в маленькую деревянную часовню, находившуюся за садами. Вспомнила, как, вернувшись с лошадьми на конюшню, она нервно ходила взад-вперед, ожидая Боба. Когда тот появился, Керри, голодная и несчастная, как раз чистила Великолепного. Наказание было скорым и унизительным. Боб резким тоном сказал, что ей до конца недели запрещается ездить на лошади, а после школы она будет чистить конюшню. При Бобе Керри стоически удержалась от слез, но сейчас, горько рыдая, лежала на могильной плите. Лишить ее лошади, даже на неделю, было худшим из наказаний, которые только мог придумать Боб. Это было даже хуже, чем побои, которые она, несомненно, получит от своего отца, когда тот вернется домой на закате. Прижавшись лицом к бурой траве, Керри дала волю ярости — ей казалось несправедливым быть наказанной из-за неосторожности Шаннон. Позор, который Керри испытала перед Чарли и Заном Фитцгербертом, просто невыносим. Теперь она никогда не сможет появиться у них на глазах. Перевернувшись на спину, Керри устремила мрачный взгляд на ослепительно голубое небо. В этот момент внимательный лорд Фитцгерберт, наверно, кормит с ложечки бледную, прекрасную Шаннон. Керри почувствовала, как при мысли об этом все внутри сжалось от ревности. Керри в бешенстве вскочила и, набрав горсть камней, с силой швырнула их в дерево. Стайка потревоженных птиц взмыла в воздух.
Бой часов разбудил Шаннон, спавшую тяжелым сном без сновидений. Она не знала, утро сейчас или вечер, и не сразу вспомнила, почему лежит на этой мягкой постели.
— Да, войдите, — сказала Шаннон, услышав стук в дверь и полагая, что это Мэтти пришла на нее взглянуть.
Когда дверь открылась, Шаннон с удивлением увидела лорда Фитцгерберта, держащего в руках поднос с тарелками.
— Когда решали, кому доставить пищу инвалиду, выбор пал на меня, — с обаятельной улыбкой объявил он и поставил поднос на ночной столик. Лорд сделал это с осторожностью, говорящей о том, что он не привык кому-либо прислуживать.
Полная смущения, Шаннон внимательно следила за его движениями. Подоткнув подушки под головой, молодой человек поставил поднос перед Шаннон и торжественно развернул льняную салфетку. Когда Шаннон увидела на изящной фарфоровой тарелке яичницу и намазанные маслом тосты, ее робость несколько уменьшилась.
— Надеюсь, у вас есть аппетит. Вам надо много есть. Это приказ Мэтти.
— Я только сейчас поняла, что очень голодна, — согласилась Шаннон.
— О, между прочим, я не представился. Я — Зан Фитцгерберт.
— А я Шаннон Фалун.
— По крайней мере память вы не потеряли, — пошутил Зан, и Шаннон застенчиво засмеялась.
— Вы не против, если я останусь и составлю вам компанию?
— Нет, конечно, нет, — солгала Шаннон. Когда лорд присел рядом с ней на кровати, аппетит исчез, а робость вернулась.
Первые робкие взгляды, которые Шаннон бросала на Зана Фитцгерберта, пока пыталась есть, мало что сказали ей о молодом человеке. В Кунварре о нем судачили уже не первый месяц. Все ожидали, что он окажется худшим образцом самодовольного, рафинированного английского сноба. Все сходились на том, что его стоит пару раз проучить. Шаннон до сих пор была полна решимости критически относиться к лорду Фитцгерберту, но сейчас ее решимость куда-то исчезла. Она вынуждена была согласиться, что внешность Зана оказалась приятнее того образа, который она нарисовала. Девушка думала, что его лицо будет неподвижным, как на фотографии, но молодой человек перед ней был полон жизни, и это добавляло очарования его привлекательной, типично английской внешности, Шаннон поймала себя на том, что бросает взгляды на его чувственный рот. И когда девушка непроизвольно представила, как эти губы прижимаются к ее губам, она вспыхнула, уверенная, что он прочитает ее самые сокровенные мысли. Подняв взгляд на Зана, Шаннон обнаружила, что он с участием смотрит на нее.
— Как вы себя чувствуете?
— Гораздо лучше, спасибо, что принесли поднос.
— Вы едва не сделали сальто. Знаете, я в это время смотрел на вас. Да, смотрел как раз в тот момент, когда вы упали.
— Обычно я не падаю со своей лошади, — сказала Шаннон, стараясь, чтобы это звучало небрежно.
— Вы неслись как ветер. Не думаю, чтобы кто-нибудь смог выжить после такого падения. Уверен, что я бы не смог.
— Боб сердится?
— Нет, просто беспокоится. Вы его сильно перепугали.
— Если увидите мою сестру Керри, скажите ей, чтобы она не беспокоилась.