— Сейчас, когда занятия в школе кончились, у нее масса времени. Как у птички, которая вырвалась из клетки, — заметил Боб. — Я сказал ей, чтобы она показала Зану все в Кунварре, и она поймала меня на слове. Конечно, у меня не было на это времени, как и у Чарли и мальчиков.
— Лучше бы ты ее не просил. Боб, я думаю, ты должен переговорить с Чарли насчет этих двоих.
Хотя отношения Зана и Шаннон до сих пор были вполне невинными, Мэтти мучили нехорошие предчувствия. Сейчас молодые люди полностью поглощены друг другом. Нехорошо, когда на такую девушку, как Шаннон, обращает внимание человек с таким происхождением, как у Зана. Особенно, если все девушки в округе безуспешно пытаются добиться его расположения.
— Тебе не кажется, что ты зря беспокоишься? Пока как будто все в порядке. Кстати, зачем такому парню, как Зан, нужна такая девушка, как Шаннон, если у него их полным-полно? На нашей ферме он гость и не станет выходить за рамки приличия. И в конце концов он же джентльмен, — с легким сарказмом добавил Боб.
— Ну, Боб Фремонт, не думала, что ты такой доверчивый.
— Давай смотреть на вещи здраво, Мэтти. Он вряд ли станет иметь дело с девушкой, в которой предположительно есть кровь аборигенов.
— Чепуха — не аборигенов, а полинезийцев, — поправила Мэтти. — Именно поэтому он может подумать, что вправе обращаться с ней не так, как с другими. И потом, какая разница? Она неопытная, молодая и хорошенькая, и я не хочу, чтобы она страдала. Сегодня вечером они все отправляются на холм на пикник, и я хочу, чтобы Чарли переговорил перед этим с Заном.
— Ничего страшного не случится. Там их будет целая толпа.
— Если ты этого не сделаешь, сделаю я. По моему мнению, Шаннон стала слишком хорошенькой.
— Черт возьми, ты ведешь себя так, как будто они собираются в отель в Уишбоне или что-то в этом роде, — со смехом сказал Боб. — А что случилось между ней и Джиммо? Теперь, когда она окончила школу, будет думать о замужестве.
— Там все закончилось за пять минут, — сказала Мэтти. — Похоже, здесь на ферме ей никто не нужен, и неудивительно. Я думаю, она имеет право быть разборчивой, но не хочу, чтобы она мечтала о несбыточном.
Мэтти вновь принялась всматриваться вдаль, но всадники уже исчезли.
Вскоре машина проехала столбы, обозначавшие въезд на территорию Кунварры. Название на указателе было выведено неброскими буквами, но обсаженная кленами длинная подъездная аллея выглядела впечатляюще. За поворотом показался дом, с первого взгляда похожий на чистый белый холст, расцвеченный розовыми и лиловыми красками. Очертания низкого, беспорядочного строения говорили о его происхождении. Первоначально построенный как простое одноэтажное здание для овцеводческой фермы, дом с годами разрастался, чтобы удовлетворить потребности большой семьи. Архитектура была чисто австралийской — от крутой крыши, выложенной белыми асбестовыми плитами и выступавшей над стенами, образуя окружавшую дом веранду, до двойных окон со ставнями, закрывавшимися летом для защиты от пыли и жары. Здесь жили четыре поколения Фремонтов, начиная с Эндрю Фремонта, отставного английского морского офицера, получившего земельный надел в Новом Южном Уэльсе еще в 1850-х годах. Он назвал свои владения Кунваррой, что на языке аборигенов означало «черный лебедь» — создание редкой красоты, поразившее его воображение, когда он впервые сошел на землю Австралии в Перте. Хотя ферма сократилась в размерах по сравнению с тем, что было в девятнадцатом веке, дела шли, как никогда, успешно: плодородная земля, едва ли не самый благоприятный климат во всей Австралии. Длинное и жаркое лето создавало постоянную угрозу засухи, однако зима обычно длилась недолго, а грамотное ведение дел из года в год снижало риск.
Мэтти направилась на кухню — обширную пристройку к главному зданию, куда вела короткая аллея. Дотти, уже много лет помогавшая ей по дому, готовила провизию для молодых людей, отправлявшихся на пикник на холмы.
— Ты что, с восхода не выходила из кухни? — с улыбкой спросила Мэтти. Собираясь помочь Дотти, она уже протянула руку за фартуком, затем, кое-что вспомнив, по длинному, устланному коврами коридору направилась к громадным кедровым дверям, ведущим в главную гостиную.
Хотя снаружи был солнечный день, только тусклый свет пробивался сквозь ставни, полуприкрытые, чтобы защитить дорогой персидский ковер. Мэтти включила люстру, заметив про себя, что несколько лампочек нужно заменить. Тяжелую викторианскую мебель необходимо сдвинуть к стене или убрать в библиотеку — иначе не вместить двести человек, приглашенных на запланированную ею вечеринку по случаю дня рождения Генри (двадцать один год!) и возвращения домой Чарли. В ближайшие недели предстоит предусмотреть тысячи деталей — музыка, цветы, еда, шампанское. Она даже еще не заказала себе платье. Уже давно Фремонты не устраивали подобных развлечений, и все должно быть идеальным.
Закрыв за собой двери, Мэтти пересекла холл и выглянула в зарешеченное окно рядом с входной дверью. Увидев двух всадников, в которых узнала Зана и Шаннон, она нахмурилась. Вернувшись на кухню, Мэтти увидела Чарли с чашкой чая. Взмокший от пота, с взъерошенными волосами, он одарил мать приветственной улыбкой.
— Вот забежал выпить чашечку чая, мама.
— И очень хорошо. Ты мне нужен на два слова.
Держа в руке чашку, Чарли прошел за ней в соседнюю залитую солнцем комнату, служившую Мэтти кабинетом.
— Я хочу сказать тебе кое-что насчет Зана, Чарли.
— А что с ним такое? Он украл столовое серебро? — с усмешкой ответил ей сын.
— Не будь таким легкомысленным. Я имею в виду его и Шаннон. Я беспокоюсь, что они проводят вместе слишком много времени.
— Она показывает ему окрестности, и все. Что у тебя на уме, мама?
— Думаю, ты догадываешься.
— О нет, здесь ты ошибаешься. Зана не интересует Шаннон. Между прочим, он в некотором роде обручен с одной девушкой в Англии.
— Ну вот, пожалуйста! Она его нисколько не заботит, а она будет переживать.
— По моему мнению, для Шаннон очень полезно встретить такого человека, как Зан. Она старается не упустить ни одного его слова.
— Я хочу, чтобы ты поговорил с ним до вечера. Объясни ему, в чем проблема. Я уверена, что он поймет.
— Разве ты сама никогда не целовалась и не обнималась? — с усмешкой спросил Чарли.
— Я делала это с парнем, равным мне по происхождению. И когда для тебя настанет время сделать свой выбор, я надеюсь, ты вспомнишь мои слова.
— Ладно, я поговорю с Заном, — сказал он, нежно похлопав мать по плечу. — Но все-таки ты старая перестраховщица.
Когда Зан и Шаннон преодолевали последний километр на пути к Кунварре, на равнину легли длинные тени. На гнедой кобыле, которую Боб выделил Зану на все время пребывания на ферме, он едва мог угнаться за Шаннон. Проскочив ворота, Шаннон резко повернула и направилась к обсаженному ивами роднику. Остановив лошадь, она с торжествующей улыбкой соскочила на землю. Зан последовал за ней, пригнув голову, чтобы не наткнуться на загораживавшую дорогу ветку.
Шаннон упала на мягкую траву, смеясь и с трудом переводя дыхание.
— Вы заткнули меня за пояс, — сказал Зан.
— Несомненно.
— Я хочу попросить Боба, чтобы он заменил старую Ширли на кого-нибудь поживее. — Он привязал кобылу к дереву и вытянулся на земле рядом с Шаннон, которая лежала на спине, задумчиво глядя в безоблачное небо.
— Если бы вы сегодня вечером были дома, то, наверно, отправились бы на ужин к королеве, а не на пикник в буш.
Зан не смог удержаться от смеха.
— Милая девочка, с ее величеством ужинает далеко не каждый. На самом деле такого счастья удостаиваются очень немногие.
Они с улыбкой посмотрели друг на друга. Весь день, стоило Шаннон вспомнить о ночном пикнике, как ее переполняло возбуждение. Она уже полностью оправилась после падения, синяк на щеке побледнел и стал едва заметен.
— Вы ведь прекрасно знаете, что я не ужинаю с королевой. Просто хотите сделать меня более значительным, чем на самом деле, — сказал Зан с фамильярностью, которая у него проявлялась во время общения с Шаннон.
— Ну хорошо, а что бы вы делали? — Она начала водить палкой по поверхности воды.
— Сейчас июль — я был бы в Греции или, может быть, в Антибе. Я часто провожу там время летом со своими друзьями — у них там вилла.
— Антиб, — в раздумье повторила Шаннон. — Где это? На что похоже? Расскажите мне.
— Это маленький порт на юге Франции.
Ее поведение — непосредственное любопытство — сильно отличалось от поведения пресыщенных девушек из высшего общества, которым он назначал свидания в Лондоне. Желание Шаннон узнать как можно больше о мире, который Зан принимал как нечто данное, было ему приятно, а ее неопытность создавала очарование, которое эгоистичный молодой человек не хотел разрушать. Во время разговора он все время отвлекался, разглядывая пушистые темные ресницы, густые волосы, изящную линию шеи. Во время их первой встречи Зан поддался обаянию девушки, теперь же она окончательно пленила его.
Было непросто описать Антиб — так же, как рассказать Шаннон о скачках в Аскоте или о «Бале роз» в Лондоне. По мере того, как образы всплывали в его сознании, Зан рассказывал ей о древних валах, защищающих селение от бушующего синего моря, о теснящихся друг к другу домах, о покрытых снегом горных вершинах на востоке. Он вызвал в своем воображении залив, где на волнах, как игрушки, качались огромные яхты, аромат сочных трав и чеснока, разносящийся по узким улочкам. Глядя в темные глаза, которые не видели ничего, кроме огромных пустых пространств Австралии, Зан чувствовал, как эти образы переносят девушку на другой край света.
— О, Зан, как прекрасно это звучит, — сказала она, обнимая себя за плечи. — Когда вы рассказываете мне об огнях килгаринского замка, мне кажется, я вижу его, но, когда описываете Францию, я как будто сама там нахожусь. Вы знаете, моя мать была наполовину француженкой. Может быть, поэтому у меня такое чувство, будто Франция ждет меня в будущем. Возможно, это звучит глупо, но у меня есть предчувствие, что когда-нибудь я буду жить там. Это моя мечта — или по крайней мере одно из моих желаний. Но сначала я завоюю Сидней, как я уже говорила, — засмеявшись, добавила Шаннон. — Когда это сделаю, то двинусь в Европу.
— Вы сделали заявку на приличный кусок земного шара. — Желание Шаннон все испытать, возможно, позволит осуществить эти мечты, но Зан не мог удержаться от тяжелых размышлений о том, что с ней в конце концов произойдет — с прекрасным цветком, расцветшим в дикой пустыне.
— Я знаю, о чем вы думаете, — сказала Шаннон, вызывающе глядя на него. — Вы думаете, что я никогда отсюда не вырвусь, что так и останусь в этом захолустье. Но вы ошибаетесь.
На самом деле в этот момент Зан старался представить себе, как выглядят линии ее тела под вельветом и фланелью. Застигнутый врасплох, он попытался найти слова, которые могли бы скорее подбодрить Шаннон, чем разочаровать.
— Знаете, улицы Сиднея и Лондона не вымощены золотом. В замке полно австралийских девушек, которые работают официантками и еле-еле сводят концы с концами. Иногда жизнь бывает довольно суровой.