На кухне селянка увидела чистый каменный пол и большую печь со всякими треногами и крючками — явно больше, чем нужно женщине для готовки. Мощный старый стол с царапинами и невыводимыми пятнами чисто выскоблен; на полке — ряд глиняных кувшинчиков, а в запертом буфете, вероятно, ценные травы, которые Мэтти использует для зелий. На стене широкая грифельная доска с числами и буквами — наверное, рецептами.
— Почему вы прячете все это за занавеской?
— Мужчина, изготовляющий мази и лекарства, называется аптекарем, а женщина, которая делает то же самое, рискует прослыть ведьмой. В городе есть женщина, ее зовут Полоумная Нелл, она ходит по городу и кричит про дьявола. Монах Мёрдоу обвинил ее в ереси. Нелл безумна, это правда, но совершенно безобидна. И все-таки этот святоша хочет затащить ее на суд. Мужчинам нравится время от времени убивать женщин, и Мёрдоу даст им эту возможность, а потом соберет с них деньги, якобы милостыню. Поэтому я всегда говорю, что только Бог совершает чудеса. Я не призываю духов. Просто использую лесные травы и свои наблюдения.
Мэтти говорила, а Керис — так уверенно, будто у себя дома — расхаживала по кухне и даже поставила на стол миску и флакон. Знахарка протянула ей ключ от буфета.
— Возьми три капли маковой эссенции и разведи ложкой чистого вина, — распорядилась хозяйка. — Зелье не должно быть чересчур сильным, иначе он слишком быстро уснет.
Гвенда удивилась:
— Керис, ты будешь делать зелье?
— Я иногда помогаю Мэтти. Не говори ничего Петронилле — ей не понравится.
— Ей не сказала бы, даже если бы у нее загорелись волосы.
Тетка Керис не любила Гвенду — вероятно, по той же причине ей не понравилась бы и Мэтти: обе ниже по положению, что для Петрониллы значит много. Но зачем Суконщица, дочь богача, прислуживает какой-то знахарке с Богом забытой улицы? Пока девушка мешала зелье, Гвенда вспомнила, что подругу всегда интересовали болезни и лечение. В детстве Керис хотела стать врачом, не понимая, почему только священникам разрешается изучать медицину. Девушка не забыла, как та плакала после смерти матери: «Ну почему люди болеют?» Мать Сесилия отвечала ей, что по грехам; Эдмунд говорил, что этого никто точно не знает. Ни тот ни другой ответ девочку не удовлетворил. Может быть, она все еще ищет ответ — здесь, на кухне Мэтти.
Керис влила жидкость в крошечный кувшинчик, заткнула, туго привязала пробку веревкой, стянув концы узлом, и вручила Гвенде. Та, засовывая снадобье в кожаный кошель на поясе, думала, как же ей заполучить Вулфрика на целый час. Храбро сказала, что может это сделать, но теперь, когда прижимала к себе приворотное зелье, задача казалась практически невыполнимой. Вулфрик начинал проявлять признаки беспокойства, стоило ей лишь заговорить с ним. Все свое свободное время он по возможности проводил с Аннет. Какая же у Гвенды может возникнуть необходимость побыть с ним наедине? «Я покажу тебе гнезда диких уток»? Но куда логичнее показать их отцу. Вулфрик немного наивен, но вовсе не глуп — сразу догадается, что это неспроста. Керис дала Мэтти двенадцать серебряных пенни — двухнедельный заработок Джоби, — и Гвенда поблагодарила:
— Спасибо, Керис. Надеюсь, ты придешь ко мне на свадьбу.
Суконщица рассмеялась:
— Вот это я люблю — полная уверенность!
Подруги вернулись на ярмарку. Гвенда решила для начала выяснить, где остановился Вулфрик. Его семья слишком богата, чтобы пользоваться бесплатным ночлегом в аббатстве. Скорее всего остановились на постоялом дворе. Можно, конечно, ненароком спросить у него или его брата, дескать, просто интересно, какой из постоялых дворов города самый лучший.
Мимо прошел монах, и Гвенда спохватилась, что не зашла к брату. Ей стало стыдно. Отец не навещал Филемона — мужчины ненавидели друг друга уже несколько лет, — но девушка любила брата.
Знала, что он хитрый, злой, все время врет, но все-таки любила — ведь дети провели вместе много голодных зим. Обязательно сходит к нему, когда найдет Вулфрика. Но не успели они с Керис дойти до ярмарки, как встретили отца Гвенды.
Джоби стоял возле монастырских ворот, у «Колокола», с человеком в желтой тунике, у которого на спине висел какой-то тюк. На веревке батрак держал коричневую корову. Отец кивнул Гвенде:
— Я нашел корову.
Дочь внимательно ее осмотрела — два года, худая, своенравный взгляд, но вроде здоровая.
— Кажется, ничего, — кивнула она.
— Это Сим Коробейник, — буркнул отец, ткнув большим пальцем в желтую тунику.
Коробейник ходил по деревням, торгуя всякими мелочами — иголками, пряжками, ручными зеркальцами, гребнями. Может, конечно, корова краденая, но отца это не остановит, если цена подходящая. Гвенда спросила:
— А где ты взял денег?
— Вообще-то она не за деньги, — ответил Джоби, отводя глаза.
Гвенда поняла: отец что-то задумал.
— А за что?
— Это как бы обмен.
— И что ты отдаешь ему за корову?
— Тебя.
— Не говори ерунды.
Гвенда не успела договорить, как почувствовала, что на нее набросили веревочную петлю и затянули на теле, так что руки прижались к бокам. Девушка растерялась. Это невозможно. Стала брыкаться, чтобы высвободиться, но Сим еще туже затянул петлю.
— Ну, не бузи, — бросил отец.
Гвенда не могла поверить, что это всерьез.
— Ты что такое говоришь? — недоверчиво спросила она. — Ты не можешь продать меня, дурак.
— Симу нужна женщина, а мне нужна корова, — пожал плечами Джоби. — Очень просто.
Тут Гвенда впервые услышала голос Коробейника:
— Ну и уродка у тебя дочь.
— Но это же смешно! — крикнула пленница.
— Не волнуйся, девочка, — улыбнулся Сим. — Я не сделаю тебе ничего плохого, пока ты будешь хорошо себя вести и делать то, что говорю.
До Гвенды начало доходить, что все всерьез. Мужчины действительно решили поменяться. Ледяная игла ужаса вонзилась ей в сердце, когда она представила возможные последствия.
— Ну хватит шутить, — громко вмешалась Керис. — Немедленно отпустите ее.
Сим не испугался командирского окрика.
— А ты кто такая, чтобы тут приказывать?
— Мой отец — олдермен приходской гильдии.
— Но ты-то нет, — хмыкнул Коробейник. — А если бы и была, у тебя нет власти ни надо мной, ни над моим другом Джоби.
— Вы не можете обменять девушку на корову!
— Почему это? Корова моя, дочь его.
Перебранка привлекла внимание прохожих, люди останавливались и таращились на девушку, связанную веревкой. Кто-то спросил:
— Что случилось?
— Он меняет дочь на корову.
Гвенда заметила, что отец испугался. Хотел все обстряпать по-тихому, но не хватило ума предвидеть реакцию людей. Девушка поняла: прохожие — ее единственная надежда. Керис помахала монаху, который выходил из ворот аббатства.
— Пожалуйста, подойди сюда, рассуди спор. — Суконщица торжествующе посмотрела на Сима. — Аббатство имеет право выносить решение о законности всех сделок, заключающихся на шерстяной ярмарке. Брат Годвин — ризничий. Полагаю, вы признаете его авторитет.
Монах подошел ближе:
— Здравствуй, сестренка Керис. В чем дело?
— Сестренка, вот как, — недовольно проворчал Сим.
Ризничий холодно посмотрел на него.