– А-а-а, – откликнулся Пашка с большим неудовольствием. – Вот оно что! И не надоело? Чего только про него не писали!
– Я про него ничего не писала, – ответила я сухо.
– Вот я ей и объясняю, что Звягин у нас нетрадиционной сексуальной ориентации.
– Это правда? – спросила я у Пашки.
Пашка посмотрел на моряка. Моряк подмигнул ему одним глазом.
– Правда-правда, – сказал он серьезно. – Вы ему верьте. Раз он говорит, значит, правда.
– И про наркотики правда? – спросила я.
– Про какие наркотики? – не понял Пашка.
Я поднялась на ноги и сказала:
– Сволочи вы оба. Я на первое задание приехала, а вы...
Махнула рукой и пошла восвояси. Идти в здание яхт-клуба после такой наглой провокации у меня не было никакого желания.
На следующий день я собиралась на работу с неприятным ожиданием разноса. Провалила первую статью, что тут говорить. Нет у меня корреспондентской жилки. Пишу я неплохо, а вот материал собирать не умею. Хочется, чтобы кто-то делал грязную работу, но шеф не собирается в угоду мне раздувать штат.
Я вышла из подъезда и двинулась по направлению к дороге. Поймаю машину и попаду прямиком на летучку. Шеф обругает меня при всех собравшихся, после чего я, скорей всего, уволюсь.
Вот и конец моей журналисткой карьере.
Я протянула руку, и, не глядя, махнула первой проезжающей машине. Машина плавно притормозила. Хороший «опель-вектра», но я в него ни за что не сяду. Я девушка порядочная.
Так я и сказала водителю.
– Проезжайте, проезжайте! Я девушка порядочная.
Водитель выбрался наружу и ответил:
– Это я еще вчера заметил. Только вы деньги забыли.
И протянул мне помятую пятисотрублевую бумажку.
Я посмотрела на него внимательней. Нет, это конопатое лицо и облезлый нос не может компенсировать никакой фирменный прикид!
– Это вы?!
– Это я, – согласился мой вчерашний собеседник. Подумал и добавил:
– Простите за розыгрыш.
– Да ну что вы! – сказала я с горечью. – Подумаешь, поиздевались над стажером! Подумаешь, уволят меня сегодня! Мелочевка!..
Обгоревший нос собеседника стал еще более красным.
– То есть как уволят? – не поверил он.
Я махнула рукой.
– Езжайте своей дорогой. Вам какое дело?
Собеседник обошел машину, открыл дверь пассажира пошире, взял меня под локоть и усадил на сиденье. Вернулся за руль, захлопнул дверцу и сказал:
– Вы меня тоже поймите. Достали до самых печенок. Пишут и пишут, а чего пишут – сами не знают.
Я повернулась к нему всем корпусом.
– Значит, вы и есть тот самый?..
– Тот самый Звягин, – хмуро согласился молодой человек, выглядевший моим ровесником. А было мне тогда двадцать три года. То, что Лешка старше на пять лет, я узнала позже.
– То я буддист, то сатанист, то религиозный реформатор, то я дома вивисекцией занимаюсь, то страусов развожу... В общем, полный бред. А уж про личную жизнь...
Он поперхнулся своим негодованием и стал смотреть в окно. Так мы просидели довольно долго. Так долго, что в моей голове успел зародиться подлый план.
– Ладно, – сказала я, вздохнув. – Отвезите меня в редакцию.
– Вас сильно поругают? – спросил Лешка, поворачивая ключ зажигания.
– Нет, – ответила я бодро. – Уволят, и все. Не обременяйтесь.
Лешка тронулся с места и тут же притормозил.
– Вы серьезно? – не поверил он.
– К сожалению, да.
Он мученически вздохнул.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросил он обреченно.
– Можете, – ответила я. – Я бы даже сказала, что вы обязаны это сделать. После вчерашнего.
– Дать вам интервью? – поинтересовался Лешка. – Про личную жизнь?
– Точно!
– Да я все это терпеть не могу! – завелся было он, но тут же махнул рукой.
– А! Ладно! Пытайте!
– Послушайте, – начала я умильно. – Вы же можете сказать все, что вам захочется! Например, что вы дали обет целомудрия до тех пор, пока не заработаете первый миллион, свободный от налогов... Или что-нибудь в этом духе. Кто станет проверять?
Лешка посмотрел на меня. Его лицо рассекла надвое кривая ухмылка.
– А что? – спросил он задумчиво. – Веселиться так веселиться!
– Вот именно!
В редакцию мы вошли под ручку. Шеф, увидев недотрогу Звягина, избегающего журналистов, как чумы, выпал в осадок. Дорогого гостя повели в личный кабинет, угостили хорошим коньяком с хорошим кофе, после чего отдали мне на растерзание. Статья, вышедшая из-под моего бойкого пера, называлась «Романтик моря». Скажу коротко: человеку, который был в ней описан, любой банк мог выдать беспроцентный кредит в момент обращения. Это был схимник. Святой. Юродивый. Трепетная одинокая душа на фоне соблазнов большого города.
В общем, я врала, как умела.
– Так держать! – одобрил шеф, прочитав гранки.
– Сахара не многовато? – деловито поинтересовалась я. – Все-таки журнал для взрослых... Переварят ли?
– В самый раз! – отрубил шеф. – Ты, что, сериалы не смотришь?!
И оказался прав. Домохозяйки остались довольны.
На самом деле Лешка далеко не схимник. Нимфы в его жизни меняются часто, и это вызывает у меня удивление, смешанное с невольным уважением. Внешностью Лешка не блещет. Зато он умный, легкий, веселый, щедрый, заводной и компанейский парень. Одним словом, такие женщинам нравятся.
– Перебесится, – небрежно роняет моя мама, когда я рассказываю ей об очередной Лешкиной пассии. – Девочек может быть много, а любовь одна.
– Это она про тебя, – объясняет папа.
– А-а-а, – говорю я.
Такой вот стандартный семейный разговор. Нужно ли уточнять, что мои предки спят и видят нашу с Лешкой свадьбу!
Мне смешно, но я их не разочаровываю.
К Лешке у меня деловой интерес. Лешка служит мне компасом в деловых джунглях нашего города.
– Очень перспективный парень, – говорит он, к примеру, о каком-нибудь начинающем предпринимателе.
Я мотаю на ус, топаю к шефу и предлагаю сделать хороший материал. Лешка никогда не ошибается, и если он называет парня «перспективным», то за свои слова отвечает. Парень потихоньку раскручивается, и наш журнал обретает еще одного благодарного рекламодателя.
А шеф выписывает мне премию за «профессиональный нюх».
В общем, Лешка мне очень даже нужен.
Еще мы с ним беседуем о литературе. Иногда ходим в кино, иногда прогуливаемся по городу.
– Ты не даешь ему возможности за тобой поухаживать! – упрекает меня мама.
– Мам, у него для этой цели есть домашний объект, – возражаю я.
– Ну и что? – немедленно ощетинивается мама. – Какая девица по счету? Она ему кто? Жена? Они расписаны?
– Насколько я знаю, нет...
– Вот и все! – отрубает мама. – Парень свободен!
И вполголоса добавляет:
– Только не тяни! А то кто-нибудь окрутит.
В общем, вы уже поняли, что моя мама – человек старой закваски. Для нее «несвободный мужчина» – это мужчина со штампом в паспорте. Все остальные виды зависимости мама не признает.
К Лешке я отношусь очень хорошо, по-приятельски. «Окручивать» его у меня нет ни малейшего желания.
– Ты еще не определилась со своим отношением к нему, – говорит папа.
Я пожимаю плечами. Папа, конечно, умный, но в данном случае он не прав. Со своим отношением я определилась раз и навсегда.
Лешка – хороший друг. Честный, надежный и не жадный.
– Можешь взять мой «фольксваген», – часто предлагал мне Лешка. – Я же знаю, он тебе нравится!
Нравится. Но я хотела купить свою машину. Пускай не такую дорогую и красивую, но свою! Свою!..
И вот наконец мое желание осуществилось! После года усиленной экономии и родительской поддержки я приехала домой на старой подержанной «ниве»!
Я остановилась под балконом и нажала на клаксон. Машина издала сиплое урчание.
Сначала на балкон выскочила мама, за ее плечом замаячило удивленное папино лицо. Через минуту родственники уже стояли у моего приобретения и поздравляли меня, как умели.
– Уведут, – говорила мама. – Гаража нет, придется во дворе парковать. Уведут!
– Да нет, – возражал папа. – Не уведут. Не заведется. И потом, кому ее продашь? Машина восьмидесятых годов! Раритет!
– А на металл? – убеждала мама. – На металл все сгодится, даже это...
Я не выдержала.
– Ну, спасибо, предки дорогие, – сказала я задушевно. – Поздравили дочку как полагается!
– С чем поздравили? – спросил Лешка, незаметно возникая за моим плечом. – Добрый вечер!
– Я машину купила, – похвастала я.
– Эту? – спросил Лешка.
– Эту.
Лешка помолчал и спросил:
– А какого она цвета?
Предки обернулись и еще раз осмотрели мое приобретение.
Я почесала затылок. Продавец машины, полный грузин с вкрадчивыми манерами, заговорил мне зубы ее внутренними достоинствами, и я совершенно забыла про достоинства внешние.
– Цвет называется «баклажан», – соврала я лихо.
– Баклажан, – повторила мама упавшим голосом.
– Похоже, – поддержал меня папа.
А Лешка добавил новую ложку дегтя:
– И что ты будешь делать, если она у тебя сломается?
– Мастера вызову!
– А если посреди дороги? Насколько я знаю, машины ты любишь, но чинить их не умеешь!
Я стиснула кулаки. Злость кипела во мне расплавленным оловом.
– Значит, – начала я тихо, – лошадей имеют право любить только ветеринары? Потому что могут их починить?..
– Ребята, предлагаю обмыть покупку, – оборвала меня мама. Она не любит, когда мы с Лешкой ссоримся.
– Отличная идея! – поддержал отец. – Айка, что пить будешь?
В общем, беседа плавно перетекла в небольшое застолье.
Я сидела за столом и думала: они замечательные. И Лешка, и предки... Только почему-то нет у нас полного взаимопонимания. Интересно, оно вообще между людьми бывает? Или это миф, выдуманный дамами-писательницами?
– Кстати, – сказал Лешка, обращаясь ко мне. – Ты в курсе городской сенсации?
– Смотря какой, – ответила я осторожно. С работы я сегодня увильнула до неприличия рано, потому что отправилась покупать автомобиль.
– Терехин умер, – сказал Лешка.
– Да ты что!
Я отложила вилку и уставилась на Лешку.
Терехин был нашей городской достопримечательностью. Ему принадлежала городская радиостанция, дециметровый телеканал, газета и детский журнал. Короче говоря, он был местным магнатом.
– От чего? – спросила я, когда немного пришла в себя.
– От инфаркта, – ответил Лешка. – В машине нашли, возле дома. Хорошо, что до дома успел доехать...
– Почему? – не понял папа.
– Удобней хоронить, – объяснила я.
– Ая! Твой цинизм переходит все границы! – повысила голос мама.
– Да нет, у нее профессия такая, – поддержал меня Лешка.
Я опустила голову, скрывая улыбку.
– Я имею в виду, хорошо, что посреди дороги приступ не начался, – продолжал Лешка. – А то мог кого-нибудь с собой потащить. Раньше времени.
– Откуда ты знаешь про инфаркт? – спросила я. – Может, его конкурент отравил?
– Какой конкурент? – удивился папа. – Разве у Терехина в нашем городе есть конкуренты? По-моему, он всех под себя подмял!
Я постучала рукояткой ножа по столу.
– Ая! – строго осадила меня мама. Родители называют меня так потому, что в детстве я не выговаривала букву «эм». – Прекрати!
Я отложила нож. Скоро предки начнут контролировать количество моих вдохов и выдохов. Честное слово, меня подобная забота уже раздражает!