– Только я знаю, где патроны, – подтвердил Кит. – А вам хрен!
– Ружье мое, – грозно сказал Тычковский. – Все поняли? Не смейте его трогать.
– Да подавись ты им! – в сердцах бросила Лидия, направляясь на кухню. – А ну! Дай пройти!
– Ты бы поосторожнее с желаниями, – предупредил ее Тычковский, отодвигаясь. – Как видишь, они исполняются.
– Что ты мелешь? – вздрогнула Лидия.
– А кто недавно сказал алкашу: «Чтоб ты сдох»? И тут же раздался выстрел.
– Да это же простое совпадение!
– Не слишком ли много совпадений?
– Хватит болтать! Клади ружье и бери его за ноги!
– А с какой стати ты здесь командуешь?
– Я хозяйка!
– Ты баба.
– Точно! – подтвердил Кит. – А ну, мужик, развяжи меня! Неча бабам нами командовать!
– Скажи, где патроны, и я тебя тут же развяжу, – вкрадчиво сказал ему Тычковский.
– Коля, он врет! – отчаянно закричала Лидия.
Кит задумался.
– Ну, думай, – усмехнулся Тычковский, ставя ружье к стене. – Только недолго. Мое предложение остается в силе ровно до того момента, как мы вынесем тело в сени.
– А дальше что? – настороженно спросила Лидия.
– Я пойду к трактористу.
– Зачем?
– За патронами. Ты же сказала, что у него тоже есть охотничье ружье. Одолжу патроны от твоего имени.
– Он тебе не даст.
– Даст.
– Я ему позвоню и скажу, что ты сбежавший из психушки маньяк.
– Тогда он позвонит в милицию.
– Пусть звонит!
– Но ты рискуешь сесть в тюрьму.
– Это мы еще посмотрим.
– Вы о чем, а? – непонимающе посмотрела на препирающихся Машенька.
– Ни о чем, – с досадой ответила Лидия. – Открой-ка лучше нам дверь. Да забудь ты о своих ногтях хоть на минуту!
– Я тебя убью, ведьма, – спокойно сказал вдруг лежащий за цветастой занавеской Кит. Быть может, даже слишком спокойно, как о деле решенном. И от этого всем стало страшно. Лидия невольно вздрогнула. Кит обращался к ней: – Тебя первую. Не жить тебе, запомни. За все отомщу. За все четыре года моих мучений. Поиздевалась надо мной, хватит. Убью и возьму твои деньги. Я теперь знаю, где они лежат. К Тоньке поеду. Хват мне дорогу расчистит. С тобой рассчитаюсь, а потом с ней. Одной больше, одной меньше – все равно пожизненное. Покойница ты, Лидия Ивановна. Ставь свечку. За упокой своей души.
– Машенька, открой дверь! – отчаянно закричала Лидия.
Та бросила на нее злой взгляд, но послушалась. Она придерживала дверь, пока Тычковский с Лидией выносили из избы Микошу. Незаряженное ружье осталось в кухне.
– На холод не пойду, – предупредила Машенька, стоя на пороге. – Дальше вы сами. – Она нервно хихикнула.
Дверь захлопнулась, Машенька осталась в избе, а Тычковский с Лидией, держа за руки и за ноги мертвое тело, в холодных сенях. Они синхронно сделали несколько шагов по направлению к чулану, дверь в который по-прежнему была приоткрыта.
– Куда его? – спросил Тычковский.
– Куда хочешь. Лишь бы глаза не мозолил.
– Почему одного мертвеца ты готова созерцать сколько угодно, а другого на дух не переносишь?
– Мне не надо больше никаких мертвецов, – отрезала Лидия. – Клади, ну?
Тычковский опустил Микошины ноги в мягких валенках на полосатый половичок. Лидия тут же разжала руки, раздался стук: голова мертвеца ударилась о пол. Тычковский невольно вздрогнул. А Лидия презрительно улыбнулась:
– Что, нервишки пошаливают, маньяк?
– Зато ты словно из железа.
– Поживи с мое.
– Сколько же тебе лет, если не секрет?
– Вчера исполнилось сорок два года, – спокойно ответила Лидия.
– Я чуток постарше. Садись, передохнем.
Тычковский присел на древний, источенный временем, но крепкий еще сундук, стоявший у двери в чулан. Тоже из Лидиного наследства. Она с неприязнью посмотрела на незваного гостя, который, кажется, собирался завести разговор по душам, и осталась на ногах.
– Я хотела сказать, не поживи, а переживи.
– Вопрос спорный. Но желания устраивать сейчас дискуссию у меня нет. Что милиции-то скажешь? – хмуро спросил Тычковский. – Может, обсудим? Я на твоей стороне.
– А с какой стати ты обо мне печешься?
– Я давно предлагал тебе действовать заодно. Рыжая девушка не в себе. Надо бы и ей дать лекарство.
– Накормить таблетками Машеньку? – вздрогнула Лидия. – Ни за что и никогда!
– Учти: ты об этом пожалеешь, – его голос стал вкрадчивым.
– Она безобидна.
– Ошибаешься. Если хочешь знать, это она меня ночью выпустила.
– Машенька? Но зачем?
– Не знаю. Должно быть, из человеколюбия. А может, вследствие помутнения рассудка. Такое тоже бывает. Ее надо нейтрализовать.
– А следующий кто на очереди? Я? Лева заперт, Кит связан. Машеньку усыпим. Дальше что? Молчишь? Ох, и хитрый же ты! – Лидия погрозила ему пальцем. – У тебя есть какой-то план, я же вижу. Ты упорно идешь к своей цели. Только знай: ничего у тебя не выйдет. Не буду я делать так, как ты хочешь. Нет у тебя надо мной власти, понял? Над кем угодно, только не надо мной. Так что даже и не мечтай. Я не применю силу к моей единственной подруге.
– Как думаешь, чем она сейчас занята? Готов поспорить на что угодно: развязывает Колины веревки. Они с Китом сговорились, не случайно рыжая осталась в доме. Союзника ищет. Давай и мы с тобой организуем альянс. Двое на двое – это уже не один против троих. Скажи честно: ты знаешь, где патроны? Здесь или в доме?
– Ну, допустим, в доме, – исподлобья посмотрела на него Лидия. Взгляд ее был недоверчивым. – Только я не знаю, где именно. У него там тайник.
– Тогда нам крышка. На что спорим: он сейчас заряжает ружье. Рыжая его развязала.
– Она не станет этого делать!
– Ей надо взять из маленькой комнаты, где спит боец космического спецназа, маникюрный набор. Она не хочет рисковать и будет искать защиты у большого сильного мужчины. К тому же ей нужно убрать с дороги тяжелый грязный стул, сохранив оставшиеся ногти. Я ей помогать не буду, я это ясно дал понять. Остается только Кит. Других мужчин в доме нет.
– Маша меня не предаст! Только не она!
– Вспомни: ты над ней насмехалась.
– Я? Насмехалась?
– А кто сказал: оставь в покое свои ногти хоть на минуту? Ты вытащила ее на холод, заставила идти по снегу до шоссе, оскорбляла. Не проявила терпения. Ты с презрением относишься к людским слабостям, но нельзя же всех мерить по себе. Она не такая, как ты, у вас общее только то, что вы обе лежали когда-то в дурдоме. Но даже диагнозы, и те разные. Ты с презрением относишься к тому, что волнует ее больше всего на свете: к ее внешности. Сегодня ночью она пережила потрясение. А меньше часа назад ее парень на ее глазах убил человека выстрелом из охотничьего ружья. Тут и нормальный спятит. А у нее психика неустойчивая. Если честно, я не знаю, чего от нее теперь ожидать. Быть может, она когда-то была твоей лучшей подругой. А отныне она твой враг. Ей нельзя доверять. Маша уже не Маша. То есть совсем не та девушка, к которой ты так привязалась. Это полубезумное существо. Она мечется в поисках выхода из сложившейся ситуации. Она легко тебя предаст. Уже предала.
– Не верю!
– Лучше подумай: что нам теперь делать?
– Я не позволю тебе хоть что-нибудь сотворить с Машенькой! Сам-то ты чем лучше ее? Почему я должна тебя слушать? Нет! Никогда!
– Ты об этом пожалеешь, но будет поздно. И вообще, нам с тобой лучше выложить карты на стол. Я же вижу: ты чего-то недоговариваешь. У тебя есть какой-то секрет, и я его узнаю. Ты хотела показать мне газетные вырезки.
– Да, хотела. А теперь думаю: зачем все это?
– А затем, что игра окончена, – напряженно сказал он, поднимаясь. – Мне все это надоело. Сейчас ты узнаешь, кто здесь маньяк…
Трое в лодке, не считая…
– Только тсс… – сказала Машенька Киту, прижав палец к губам. – Ты мне обещал.
В другой руке у нее был нож, которым Лидия, растопляя утром печь, строгала лучину. Машенька там его и нашла, у печки. Этим ножом она перерезала веревки, связывавшие пленника.
– Не боись. – Кит торопливо зарядил ружье и подмигнул ей: – Колька Китайцев добро помнит. Из всех баб ты одна – человек. Тебя не трону. Руки затекли, – пожаловался он. – Ружья не могу удержать, когда такое было? Вот ведьма! Из-за нее все! Из-за Лидки!
– Вытащи, пожалуйста, стул.
– Сейчас…
Кит, занятый ружьем, не торопился выполнять условия договора. Машенька освободила его в обмен на ответную услугу: впустить ее в маленькую комнату и побыть рядом, пока она возьмет оттуда маникюрный набор. Лева ворочался во сне и бессвязно что-то выкрикивал, и, если честно, Машенька его побаивалась. Вот и сейчас из-за двери раздалось:
– Зомби! Я тебя замочу!
– Опять кричит, – поежилась Машенька. – Раньше он был тихий псих, а теперь буйный. Я всегда знала, что он псих. Он только притворялся нормальным. Подумать только! Я прожила с этим придурком целых пять лет!
– Я со своей ведьмой почти столько же. Кажись, все. Ну держись, Лидка-сука! Попомнишь ты меня!