Кэт закусила губу и выехала на улицу с односторонним движением, автомобиль с громким ревом двигался за ней и на красный сигнал светофора остановился почти рядом с ней. При свете уличных фонарей Кэт видела в зеркале, что автомобиль белого цвета. Она всматривалась в зеркало, пытаясь разглядеть водителя, но через ветровое стекло видела только его силуэт.
Чтобы не попасть в сильный поток транспорта в час пик, Кэт повернула направо, к дороге из Льюиса – этот путь она открыла всего несколько недель назад. Хорошо бы ехать не останавливаясь. Спастись бегством. Автомобиль следовал за ней. Она изо всех сил старалась разглядеть хоть что‑нибудь сквозь забрызганное ветровое стекло и проливной дождь.
Мистер Долби. Что, черт побери, ему нужно? Конечно, она догадывалась, что ему нужно. Зачем он пришел. Демистер
Она вылетела в световую дорожку от фар грузовика, и тут двигатель замер, машина резко остановилась.
Кэт отчаянно крутила ключ зажигания. Фары надвигались на нее, их свет метался то по одной, то по другой стороне дороги. Грузовик тормозит, поняла она. И вдруг, совершенно ослепив ее, свет замер над ней, над ее безжизненным двигателем. Она снова и снова поворачивала ключ, жала ногой на сцепление и вдруг услышала шипение тормозов и визг скользящих шин.
Увидела ослепительный свет.
Увидела силуэт водителя в высокой кабине.
Двигатель заработал, она попыталась дать задний ход.
Сначала был только небольшой удар. Потом глухой звон, он окружал ее со всех сторон, словно она находилась внутри колокола. Затем ревущий ураган. Что‑то ударило ее в живот, выбив из легких воздух. Острая боль пронзила правую часть тела. Затем ее подбросило вверх. Парение. Невесомость. Она парила, будто время остановилось, будто оно больше ничего для нее не значило. Над ней, под ней, вокруг нее – всюду были огни.
Где‑то вдалеке она услышала звук, будто по цементу катится металлический ящик для мусора. Резкий удар перекрутил ее тело, ремень безопасности впился в плечо. В голове вибрировал глухой звон. Ветровое стекло, как в замедленной съемке, дало многочисленные трещины, прогнулось, словно его с силой вдавили внутрь, и рухнуло, слегка задев ее по лицу. Приборная доска скособочилась и вылетела, свернувшись, как сожженная бумажка. Она услышала крики, какой‑то вой. Машина перевернулась. Еще раз. За что‑то задела. Потом снова перевернулась.
И тогда наступила тишина. Слабое подрагивание, тикающий звук, шипение.
И тогда наступила тишина. Слабое подрагивание, тикающий звук, шипение. Сильный запах бензина.
Кэт смутно сознавала, что висит вниз головой, шея у нее болела. Приближался свет, он становился все ярче. Слышался звук шин по мокрому асфальту. Потом раздался громкий дрожащий звон. Похоже на нестройный звон колоколов на колокольне, подумала Кэт, беспомощно поворачиваясь, чувствуя головокружение, как на горной вершине; многочисленные огни слились в один и пропали, как будто кто‑то повернул выключатель.
– Она дышит, – услышала Кэт.
– Она выскочила прямо передо мной и остановилась, – твердил истерический мужской голос.
– Эй, кто‑нибудь, перекройте движение в этом конце! – крикнул кто‑то.
Завыла сирена, ее звук становился все громче. Кэт трясло. Какие‑то неясные лица смотрели на нее. Ей было холодно, внутри – сплошная боль. Она попыталась заговорить, но ни слова не слетело с ее губ.
Металлические двери с лязгом раскрылись. Яркий свет, мужчина в синей форме смотрел на нее, у него была мягкая черная бородка; шоссе под ней сотрясалось, сирена, казалось, преследовала их.
– Это не займет много времени, – сказал мужчина. – Лежите спокойно, расслабьтесь.
Сирена замолчала. Кэт окутывал холодный туман. Она чувствовала капли дождя на лице, какое‑то движение, что‑то катилось на колесиках, дверь резко распахнулась, люди бежали, кричали, теперь огней стало больше, они плыли над ее головой – несколько ламп дневного света, висящих в один ряд, затем длинный темный коридор. Туннель. Он казался бесконечным, ее быстро везли, она слышала быстрые шаги за собой, потом еще один коридор и, наконец, комната с яркими огнями.
Над ней склонились двое мужчин. У женщины в руках были ножницы, Кэт смутно поняла, что она разрезает на ней одежду. Ее лучший костюм.
– Не делайте этого, – сказала она, но не услышала своего голоса.
– Травма черепа, возможно, повреждение позвоночника. Подозрение на разрыв селезенки, – говорил мужчина. Он смотрел на нее, но казалось, что говорит о ком‑то другом. Кэт почувствовала укол в левую руку.
Боль становилась сильнее, подступила тошнота. Медсестра улыбалась.
– С вами все будет хорошо, все будет отлично. – Она подвесила пластиковый мешок с кровью.
– Ее имя – Кэтрин Хемингуэй, – произнес чей‑то голос.
– Большая потеря крови, – проговорил другой голос.
На нее внимательно смотрела женщина в белом халате, у нее были короткие седые волосы и длинный нос.
– Ближайшие родственники? – настойчиво спрашивала женщина. – Кто ваши ближайшие родственники?
По трубке побежала кровь.
– Мать, – сказала Кэт, но не услышала ни звука. Ее снова куда‑то везли. Одно из колес под ней тихо поскрипывало. Куда‑то плыл потолок, с обеих сторон бежали стены, скользили люди, блестящие тележки, двери, трубы.
Дверь закрылась. Кэт оказалась в комнате, белой и, по‑видимому, маленькой. Белые полки с сосудами, бутылями, шприцами в пластиковых упаковках. Запах дезинфекции. Сестра в голубой униформе смотрела на нее, потом подошла другая сестра. Затем мужчина – он показался ей знакомым, – тоже в голубом одеянии и голубой шапочке, под подбородком на шее болталась маска. У него было вялое, бледное лицо человека, который мало бывает на свежем воздухе, короткий нос, крошечные розовые губки и маленькие холодные глазки, выглядывающие из пухлых щек.
Кэт видела его раньше, но где – не могла вспомнить. Она не была с ним знакома, но он улыбался ей и вытягивал шприцем жидкость из стеклянного сосуда, который держал рукой в резиновой перчатке.
И неожиданно она испугалась. Испугалась его. Она не понимала почему, но ей не хотелось здесь находиться.