Что касается нетрадиционного применения серной кислоты – на этот счет мы, демократическая полиция, придерживаемся строго однозначного мнения.
– Ты меня достал! – рявкнул Ле‑Гуэн.
– Я вас понял, комиссар. Но что поделать, как говорил Дантон, «факты – упрямая вещь». А факты именно таковы.
– Ленин, – неожиданно сказал Луи.
Камиль, слегка раздраженный, обернулся к нему:
– Что – Ленин?
Луи невозмутимо поправил прядь волос, упавшую на лоб.
– «Факты – упрямая вещь» – это слова Ленина, а не Дантона.
– И что это меняет?
Луи, слегка покраснев, уже собирался принять вызов, но Ле‑Гуэн его опередил:
– В самом деле, Камиль, – ну, допустим, десять лет не было ни одного дела об убийстве, где фигурировала бы серная кислота, – и что?
Он действительно вышел из себя, его голос громом раскатился по всей террасе – но этот достойный шекспировской пьесы рев напугал только других посетителей. Камиль всего лишь наклонил голову, посмотрел на мыски своих ботинок, болтавшихся в двадцати сантиметрах над полом, и мягко ответил:
– Не десять лет, комиссар. Одиннадцать.
Среди недостатков Камиля далеко не последний – его пристрастие к театральности. Театральности в духе Жана Расина, классического толка, если можно так выразиться.
– И вот теперь, – продолжал он, – мы имеем два таких убийства всего за восемь месяцев. В обоих случаях жертвы – мужчины. Заметь, вместе с убийством Трарье – уже три.
– Но…
Луи отметил про себя, что комиссар буквально поперхнулся, – чтобы не сказать грубее (но Луи вежлив даже в разговоре с самим собой).
Ле‑Гуэн и в самом деле смог выдавить из себя всего несколько слов:
– Но какая связь с этой девушкой?..
Камиль улыбнулся:
– Ну вот наконец‑то правильный вопрос.
На сей раз Ле‑Гуэн ограничился лишь замечанием:
– Ты и святого доведешь до греха.
Давая понять, что его терпение иссякло, он встал из‑за стола. На его лице читалось: «Поговорим в другой раз». Затем слегка махнул рукой с видом: «Может, ты и прав, но все равно – в другой раз». Любой, кто не знал Ле‑Гуэна достаточно хорошо, решил бы, что он обескуражен. Он бросил на стол несколько монет, потом в знак прощания поднял руку таким жестом, словно приносил торжественную клятву, – и в следующий миг, повернувшись к остальным широкой, словно кузов грузовика, спиной, тяжелыми шагами направился к выходу.
Камиль вздохнул. Проявить сообразительность слишком рано – это всегда тактический просчет. Он несколько раз постучал себя по носу указательным пальцем, словно для того, чтобы лишний раз подтвердить в присутствии Армана и Луи, что обладает хорошим чутьем. Только сейчас оно проявилось некстати. На данный момент девушка была жертвой, и никем иным. И не найти ее теперь, когда она расплатилась за свою вину, тоже своего рода вина. То, что речь шла об убийце‑рецидивистке, не очень‑то годилось в качестве контраргумента.
Они расплатились, встали и вышли. Напоследок Арман стрельнул у одного из посетителей небольшую сигару – сигарет у того не оказалось. Спустившись по ступенькам террасы, все трое направились к метро.
– Я сформировал три группы, – сообщил Луи. – Первая…
Камиль резко остановился и быстрым движением положил ему руку на запястье – можно подумать, что он внезапно заметил у себя под ногами ядовитую змею, на которую едва не наступил. Луи поднял голову и прислушался. Арман тоже навострил уши. Камиль прав – у его спутников тоже возникло ощущение, будто они где‑то в джунглях. Все трое переглянулись, чувствуя, как земля под ногами вибрирует, содрогаясь от тяжелых ритмичных ударов.
Камиль прав – у его спутников тоже возникло ощущение, будто они где‑то в джунглях. Все трое переглянулись, чувствуя, как земля под ногами вибрирует, содрогаясь от тяжелых ритмичных ударов. Затем одновременно обернулись, готовые к любым неожиданностям. Метрах в двадцати они увидели монументальную слоновью тушу, которая мчалась к ним с невероятной скоростью. Ле‑Гуэн несся им навстречу, полы его куртки распахнулись, отчего силуэт стал абсолютно квадратным, одна рука высоко вздымала мобильный телефон. Камиль рефлекторно сунул руку в карман в поисках собственного мобильника и вспомнил, что так и не включил его, выйдя из кафе. Но он не успел ни включить его, ни сделать еще что бы то ни было – Ле‑Гуэн оказался уже совсем рядом. В несколько прыжков он вплотную приблизился к Камилю и при этом, что удивительно, сумел затормозить, не сбив его с ног, – удивительно четко рассчитал траекторию. Еще удивительнее то, что комиссар даже не запыхался. Кивнув на свой телефон, он произнес:
– Ее нашли! Это в Пантене. Срочно едем туда!
Ле‑Гуэн сел в машину вместе с ними и за время поездки успел решить множество вопросов по телефону Судье позвонил тоже он.
Луи ухитрялся полностью сохранять спокойствие и при этом вести машину на бешеной скорости. Они прибыли на место всего через несколько минут.
Старый заброшенный склад на берегу канала выглядел как огромный промышленный блокгауз, напоминающий одновременно завод и корабль. Крашеное охрой массивное здание, которое своим сходством с кораблем было обязано наружным галереям, опоясывавшим его со всех сторон на уровне каждого из четырех этажей, а с заводом – высоким и узким окнам, расположенным почти вплотную друг к другу. Шедевр бетонной архитектуры тридцатых годов. Величественный монумент, на котором еще и сегодня угадывались почти стершиеся буквы: «ЛИТЕЙНОЕ ПРОИЗВОДСТВО».
Вокруг царило полное запустение. Здание, очевидно, не снесли только потому, что планировали перестроить под какие‑то другие нужды. Снизу доверху его покрывали разноцветные граффити – белые, синие, оранжевые, но, несмотря ни на что, оно продолжало царить над набережной, напоминая тех индийских слонов, которых украшают на праздники цветными лентами и серпантином и которые, не обращая на это внимания, движутся среди толпы, сохраняя свою тяжелую величественную поступь.
Как выяснилось, прошлой ночью каким‑то граффитчикам удалось забраться на галерею на втором этаже, – что казалось абсолютно невозможным, потому что все проходы были давно разрушены или заблокированы. Но этим ребятам все нипочем… И вот на рассвете, когда они уже заканчивали свою творческую работу, один из них мельком взглянул сквозь разбитое окно – и увидел подвешенную к потолку деревянную клетку и чье‑то тело внутри. Все утро они прикидывали степень риска, который мог повлечь за собой анонимный звонок в полицию, но в конце концов все же позвонили. Их вычислили через два часа и учинили допрос по поводу их ночной активности.
На место прибыли полицейские и спасатели. Здание годами стояло запертым, новые владельцы замуровали все входы и выходы. Между тем как одна команда спасателей развернула лестницы, другая принялась с помощью кувалды ломать кирпичную кладку, закрывающую один из дверных проемов.
Вскоре вокруг собралось довольно много людей: полицейские в форме и в штатском, а также невесть откуда взявшиеся зеваки, которые, завидев множество машин с мигалками, стянулись к заброшенному зданию – в конце концов пришлось выставить ограждение.
Камиль поспешно вышел из машины и, даже не доставая служебное удостоверение, направился к зданию. Он едва не упал, споткнувшись о груду битых кирпичей. Затем, восстановив равновесие, окликнул спасателей, расчищающих проход:
– Подождите!
Он приблизился. Капитан спасателей, в свою очередь, шагнул ему навстречу, загораживая проход. Камиль даже не стал тратить время на препирательства и просто скользнул в дверной проем – сейчас как раз такой, что человек его роста мог войти внутрь, не наклоняясь.