Миссис Каури — так звали мою мать. Миссис Джозефин Каури, при крещении ей дали другое имя, не Джозефин. Просто потом она сама себя переименовала. Давным-давно, задолго до моего рождения, она, очевидно, решила, что настоящее ее имя, Джейн, не слишком ей подходит. Больно уж простовато. И Каури тоже не ее фамилия. Она позаимствовала ее у первого мужа, а сейчас была замужем уже за третьим.
— Миссис Каури на скачках, — повторил мужчина.
— Знаю, — кивнул я. — Вот и жду ее здесь.
— Но она не скоро вернется. До темноты — точно нет.
— Что ж, подожду, — сказал я. — Я ее сын.
— Солдат? — спросил он.
— Да, — ответил я, несколько удивленный тем, что он знает.
Но он знал. И от внимания моего не укрылся беглый взгляд, который он бросил на мою правую ногу. Он слишком много знал.
— Я старший конюх у миссис Каури, — представился он. — Ян Норланд.
Он протянул руку для рукопожатия, я ухватился за нее и поднялся.
— Том, — сказал я. — Том Форсит. А где же старина Бейзил?
— Ушел на покой. Я здесь уже три года.
— Да, давненько меня не было дома, — протянул я.
Ян кивнул.
— Я увидел вас из окна своей квартиры. — Он кивком указал на ряд небольших окошек над стойлами. — Может, хотите зайти, посмотреть скачки по телику? Здесь ждать нельзя, уж больно холодно.
— С удовольствием.
Мы поднялись по ступенькам к помещению над стойлами, где некогда, как я помнил, находилась кладовая.
— Лошади внизу — все равно что котельная центрального отопления, — бросил Ян через плечо. — Я включаю обогреватель, только когда ударят настоящие морозы.
Над узкой лестницей находилась дверь, она открывалась в удлиненное жилое помещение с кухней в дальнем конце и дверьми, которые, по всей видимости, вели в спальню и ванную комнату. Никаких признаков миссис Норланд не наблюдалось, на всем лежал отпечаток «мужской руки» — в раковине громоздилась грязная посуда, по полу разбросаны газеты.
— Присаживайтесь, — сказал Ян и взмахом руки указал на обитый коричневым вельветом диван, перед которым стоял огромный плазменный телевизор. — Пивка не желаете?
— Само собой, — ответил я. Пива я не пил месяцев пять, если не больше.
Ян подошел к холодильнику, в котором, как выяснилось, кроме пива, не было больше ничего. Бросил мне банку.
И вот мы уселись рядышком на коричневый диван и стали смотреть скачки в Челтенхеме по ящику. Лошадь мамы выиграла второй забег, и Ян в восторге затряс кулаками.
— А этот молоденький новичок очень даже ничего, — заметил он. — Мощные задние ноги. Со временем станет хорошим чейзером.
Он радовался успеху своих подопечных примерно так же, как я процессу превращения неопытного молодого рекрута в закаленного битвами воина, человека, которому можно доверить свою жизнь.
— А касательно большого приза, — продолжил Ян, — то победить должен Фармацевт. Уже перепугал всех своих противников.
— Фармацевт? — спросил я.
— Наша надежда на «Золотом кубке», — пояснил он с долей упрека, точно я непременно должен был это знать. — Это его последний разогрев перед Фестивалем. Обожжет Челтенхем.
— Что это означает — «перепугал противников»? — спросил я.
— Миссис Каури всю дорогу только и говорит, что старый Фарм побежит в этих скачках и обойдет всех других главных претендентов на «Золотой кубок».
Не больно-то хорошо для них — проиграть всего за несколько недель до главного приза.
Ян все больше заводился и нервничал, то и дело вскакивал и бесцельно расхаживал по комнате.
— Еще пива? — осведомился он, стоя у холодильника.
— Нет, спасибо, — ответил я. Он дал мне банку всего две минуты назад.
— Бог ты мой, держу за него кулаки! — воскликнул он, сел и вскрыл банку, хотя рядом стояла другая, недопитая.
— Вроде бы вы в нем уверены, — заметил я.
— Да, он должен победить, он бегает лучше других, но…
— Но что? — спросил я.
— Да ничего. — Ян на секунду умолк. — Просто надеюсь, ничего странного не случится. Вот и все.
— А почему вы считаете, что может случиться что-то странное?
— Может, — мрачно ответил он. — Потому как последнее время с нашими лошадьми то и дело происходят чертовски странные вещи.
— Это какие же?..
— Чертовски странные вещи, — повторил он.
— К примеру?
— Ну, к примеру, они не выигрывают, хотя должны были бы. Особенно в больших скачках. А домой возвращаются больными. Сразу видно по глазам. У одних даже понос начинается, а мне прежде не доводилось видеть скаковых лошадей с такой реакцией.
Тут на экране возникла мама, она наблюдала за тем, как жокей взлетел в седло на спине Фармацевта, его шелковая ветровка в черно-белую клеточку казалась такой яркой на фоне пожухлой февральской травы. Поблизости стоял отчим, тоже, как всегда, следил за происходящим.
— Господи, надеюсь, он в порядке, — нервно пробормотал Ян.
На мой взгляд, жеребец выглядел просто превосходно. Но как знать? Последней лошадью, которую мне довелось увидеть вблизи, была афганская кляча с полуоторванным выстрелом ухом, говорили, что пострадала она от рук своего же владельца, пытавшегося скакать и стрелять одновременно. Я проявил тактичность и не стал спрашивать его, на чьей он сражался стороне. Лояльность афганских союзников всегда была под вопросом. Зависела от того, кто платит и сколько.
Скоро должна была начаться скачка, и Ян все больше нервничал.
— Да успокойтесь вы, — сказал я. — Так и сердечный приступ может случиться.
— Я должен был поехать, — бормотал он. — Теперь понимаю, я должен был поехать.
— Поехать куда?
— В Челтенхем, — ответил он.
— Зачем?
— Да затем, чтоб глаз не сводить с этой треклятой лошади, — сердито буркнул он. — Быть уверенным, что к ней не подберется ни одна тварь с намерением причинить ему вред.
— Так вы всерьез считаете, что кто-то в Челтенхеме может испортить лошадь? — спросил я.
— Не знаю, — ответил он. — Все анализы на отравление были отрицательными.
Мы смотрели, как лошадей водят по кругу перед стартом. Затем распорядитель вызвал их на линию, прозвучал сигнал, и они сорвались с места.
— Давай, Фарм, давай, мальчик мой! — крикнул Ян, впиваясь глазами в экран. Усидеть на месте он не мог, вскочил и стоял за диваном — ну в точности маленький мальчик, который смотрит страшный фантастический фильм и готов нырнуть и спрятаться за спинкой при приближении чудовищ.
Фармацевт мчался галопом, как мне казалось, легко и непринужденно, шел третьим из восьми участников, когда они пробегали отметку первого круга. Но лишь когда лошади устремились по холму вниз, а затем вышли на прямую, началась настоящая гонка и скорости резко возросли.
Фармацевт по-прежнему шел хорошо и даже выдвинулся на первое место после второго круга.