Могу побиться об заклад, что на этой неделе нигде в мире не было ничего подобного. Ни одного циклона или урагана. Поэтому я не знаю, что с тобой произошло. Но я хочу, чтобы ты побыстрее поправился. Честное слово.
Ричер промолчал.
– На следующем перекрестке налево, – сказал доктор.
Ричер остановил машину на дорожке, которая вела к передней двери.
– Твой выход, доктор, – сказал он. – Если она, конечно, еще дома.
– Она дома, – заверил его доктор.
– Тогда пошли.
И они выбрались из машины.
В следующее мгновение Джек разглядел платок в красных пятнах, плотно прижатый к треугольной ране, из которой мимо рта и шеи на блузку стекал алый поток; на шее у женщины Ричер заметил перепачканное кровью ожерелье из жемчуга. Блузка промокла до самой талии. Женщина убрала платок от носа, и стало видно, что у нее разбиты губы и кровь на зубах. Из носа тоже, не останавливаясь, лилась кровь.
– Вы приехали, – сказала женщина.
Доктор дважды моргнул, с трудом сфокусировал взгляд, нахмурился и кивнул.
– Нам нужно на это взглянуть, – пробормотал он.
– Вы пили, – проговорила женщина, посмотрела на Ричера и спросила: – А вы кто такой?
– Я его привез, – ответил он.
– Потому что он напился?
– Он справится. Я бы не доверил ему операцию на мозге, но кровь он остановить в состоянии.
Женщина задумалась, кивнула, снова приложила платок к лицу и открыла дверь.
Как и сам дом – теплый, с полами из белых досок, пропитавшихся за сто лет воском; великолепная мебель, роскошные детали интерьера, приглушенные пастельные тона. На полках книги, картины на стенах и ковры на полах. В гостиной Ричер заметил свадебную фотографию в серебряной рамке, на ней была изображена более молодая и безупречная копия женщины, которой они занимались на кухне, и высокий, сухопарый мужчина в сером костюме, с темными волосами, длинным носом, блестящими глазами и самодовольным видом. Не спортсмен и не человек физического труда, не профессор и не поэт. Вероятно, бизнесмен. Что-то вроде исполнительного директора. В общем, из тех, кто проводит много времени в закрытом помещении, слабый, энергичный, но нерешительный.
Ричер вернулся на кухню и обнаружил, что доктор моет руки в раковине, а женщина, не глядя в зеркало, причесывает волосы.
– Ну, как вы? – спросил он.
– Ничего, – ответила она медленно, в нос и не слишком разборчиво.
– Вашего мужа нет дома?
– Он ужинает с друзьями.
– Как его зовут?
– Сет.
– А вас?
– Элеонор.
– Вы принимали аспирин, Элеонор?
– Да.
– Потому что Сет часто так с вами поступает?
Она надолго замолчала, потом покачала головой.
– Я зацепилась за край ковра и упала, – сказала она.
– Много раз, причем за последние несколько дней? Ковер один и тот же?
– Да.
– На вашем месте я бы его поменял.
– Я уверена, что этого больше не случится.
– Слава богу! – сказал доктор.
– Что с ней ничего не случилось?
– Нет, что Сета Дункана не было дома.
– Я видел его фотографию. Он не показался мне особо страшным. Бьюсь об заклад, что он держит пуделя.
– У них нет собаки.
– Это фигура речи.
Я могу понять, что сельский доктор не хочет оказаться в эпицентре семейной разборки, если муж пьет пиво, носит майки и держит парочку бультерьеров во дворе, где полно сломанных инструментов и машин. Но, очевидно, Сет Дункан не из этой категории.
Доктор молчал.
– Но ты все равно его боишься, – продолжал Ричер. – Значит, он обладает какой-то властью. Финансовой или политической. У него отличный дом.
Доктор продолжал молчать.
– Ее избил он? – спросил Ричер.
– Да.
– Ты совершенно уверен?
– Да.
– И он делал это раньше?
– Да.
– Сколько раз?
– Много. Иногда у нее бывают сломаны ребра.
– Она обращалась в полицию?
– У нас нет полиции. Мы зависим от округа. А они, как правило, находятся в шестидесяти милях отсюда.
– Она могла бы им позвонить.
– Она не будет выдвигать против него обвинения. Они никогда этого не делают. Если они спускают такое один раз, оно повторяется снова и снова.
– А где обычно ужинает с друзьями Сет Дункан?
Доктор не ответил, и Ричер больше не стал спрашивать.
– Мы едем назад, в мотель? – спросил доктор.
– Нет, я везу тебя домой.
– Спасибо. Это очень благородно с вашей стороны. Но от моего дома до мотеля далеко, если идти пешком.
– Это не моя проблема, – ответил Ричер. – Я оставлю машину себе. Ты можешь утром попросить кого-нибудь, чтобы тебя подвезли до мотеля, и заберешь ее там.
– Достал ключ? – спросил Ричер.
– На связке.
– Другой есть?
– Меня жена впустит.
– Надейся, – ответил Ричер. – Спокойной ночи.
Он проследил за доктором, который, спотыкаясь, прошел первые двадцать футов к двери, развернулся и направился в сторону главной двухполосной дороги, шедшей с севера на юг. Если сомневаешься, поворачивай налево – таким был его девиз, поэтому он проехал милю на север, остановился и задумался.
Где обычно ужинает с друзьями тип вроде Дункана?
Ричер выключил фары, выбрался из «Субару» и, схватившись за металлическую перекладину на крыше, залез на капот, а с него на крышу. Он выпрямился во весь рост, и его глаза оказались на высоте одиннадцати футов над уровнем земли. Затем он повернулся на триста шестьдесят градусов, всматриваясь в темноту, увидел призрачные огни мотеля далеко на севере и розовый ореол примерно в десяти милях к юго-западу. Впрочем, существовала вероятность, что это заправочная станция, но больше нигде никакого света не было. Поэтому он поехал на юго-запад, дважды останавливаясь, чтобы убедиться, что не сбился с пути. По мере того, как он приближался к цели своего путешествия, сияние становилось все ярче, и вскоре перед ним появилась красная неоновая вывеска, слегка розоватая из-за ночного тумана. Он подумал, что это вполне может быть винный магазин, еще один мотель или заправка «Эксон».
Но оказалось, что Джек приехал прямо к главному входу ресторана, который расположился в невысоком строении со свечами в окнах, стенами, обшитыми досками, как у самого обычного сарая, и плоской крышей. В общем, заведение напоминало старую лошадь, пасущуюся в поле в полном одиночестве на целом акре утоптанной земли. Яркая неоновая вывеска в форме птичьего гнезда из стеклянных трубок и металлических опор ярко-красными старинными буквами сообщала, что здесь подают стейки. Вокруг, точно сосущие молоко поросята или самолеты у терминала, капотами к входу стояли машины – седаны, пикапы и джипы, новые и не слишком, некоторые местного производства.