Бабы обожают естественные запахи. Некоторые просят своих мальчиков даже не мыться перед сеансом. Сам понимаешь, им так не хватает духа настоящего мужика. Даже если от него несет псиной.
— Тебе, я вижу, тоже. Ладно. Куда идти?
— В эту дверь.
И он вошел. Огромный зал, ярко освещенный хрустальными люстрами, сверкающий паркет, а из мебели только кушетки. В воздухе стоял стойкий запах марихуаны, смешенный с привкусом вина. Через центр зала проходил подиум, где толпились обнаженные дряблые женщины, прикрытые только бюстгальтерами, чулками и туфлями на шпильках. Пять крепких парней показывали на подиуме стриптиз, и после каждой сброшенной вещи раздавались восторженные вопли.
По залу расхаживали мужики в плавках и галстуках-бабочках на голую шею с серебряными подносами в руках, на которых стояли запотевшие бокалы с шампанским и вином. Другие разносили коньяк и водку с лимонами. Одного такого не слишком молодая красотка прижала к мраморной колонне и запустила руку в его трусы. Свободных кушеток тоже было немного. Клубные «девочки» не очень стеснялись и отрабатывали «мальчиков» или требовали, чтобы их обхаживали. Хрусталь, бриллианты, смазанная помада на губах, мускулистые торсы, дряблые ягодицы, шум, дым и вино.
Окунулся. Сразу не очухаешься.
Она возникла из тумана, но уже без шубки.
— Возбуждает? — спросила она низким прокуренным голосом.
— Не очень.
— Меня тоже. Однообразие надоедает. А тебя я вижу впервые. Новичок?
— Проездом.
— Вот как? Пойдем в мой номер, там уютнее.
Они покинули зал через скрытую дверь и поднялись по мраморной лестнице на второй этаж.
Здесь проходил точно такой же коридор, как и на третьем этаже, с той лишь разницей, что каждая дверь имела бронзовую бляшку с номером. Вадим старался не смотреть на женские прелести своей партнерши, ему нравились ее волосы. Густые, пышные и серые благодаря седине. Еще у нее были красивые черные глаза. В них горели страсть и азарт, будто она наблюдала за крутящейся рулеткой и прыгающими на ней шариками.
Они пошли по коридору, и она обняла его за талию, прижимаясь к нему всем телом. Журавлев почувствовал, как в нем начинает просыпаться мужчина. Не деревянный же он в конце концов.
— Ты хочешь меня? — спросила она.
— Не так сразу.
— А мне надо все и сразу. Я жадная. Если ты мне дашь то, чего я хочу, то я тебя озолочу. Ты мне понравился с первой же секунды, как только я тебя увидела. В тебе живет дьявол.
— Точно. Кто-то уже называл меня чертом.
Она остановилась возле одной из дверей и толкнула ее ногой.
— Тут нам будет хорошо, — сказала она, не снимая руки с его талии.
Большая комната, большая кровать, остальное зеркала. Стены, потолок размножили вошедшую парочку в сотни раз.
Она опустилась на колени и зубами стащила с него плавки. По коже Вадима пробежала дрожь.
Начинало смеркаться. Сергей немного замерз, сидя на холодной лавке. Вокруг него собралась куча окурков.
Прошло больше часа, а уходить он все еще не решался. Усталость давала о себе знать, он клевал носом и чуть было не заснул, если бы не чей-то голос. Человеческий голос, а не отвратительные выкрики ворон.
— Точилин! Это ты, Серега?
Сергей вздрогнул и открыл глаза.
Перед ним возникла страшная картинка. На аллее в инвалидной коляске сидел молодой здоровый мужик, а коляску катил бугай, похожий на тех, что в кино показывают. Это не санитар и не нянька, а телохранитель. Немного замешательства, и Сергей его узнал.
— Старлей? Алеша?
— Узнал все же?
Инвалид без особых трудностей встал с коляски и подошел к скамейке, заметно ковыляя. Сергей тут же вскочил, и они обнялись.
— Вот уж не думал, не гадал, что увижу тебя, — похлопывая по плечу однополчанина, говорил Белоусов.
Сергей тут же вскочил, и они обнялись.
— Вот уж не думал, не гадал, что увижу тебя, — похлопывая по плечу однополчанина, говорил Белоусов. — Да еще в таком месте.
После объятий они сели на лавочку.
— Так мне же доложили, что ты погиб? — удивился Белоусов.
— Странно. Нет, меня нашли. Выкарабкался. Сильная контузия. Госпиталь, потом профильтровали спецслужбы и комиссовали. Я думал, все знают об этом.
— Все, но не я. Как щенок, на растяжке подорвался. Двух ступней как не бывало. Теперь вот на протезах хожу. Нормально хожу. Коляска — ерунда, только для длительных прогулок. Долго-то я на деревяшках держаться устаю, а иногда надо воздухом подышать, подумать. Вот меня браток и катает по парку часок-другой.
Бывший старлей кивнул на бугая, стоящего рядом с коляской и делающего вид, что ничего не слышит.
— Так ты живешь здесь? Неплохо устроился.
— Да как тебе сказать. Жаловаться не на что. Ну а ты-то как сюда попал?
— Шоферю. Хозяина привез в гости. Тут рядом, по соседству. Жду, когда нагуляется, а потом повезу обратно в Москву. Тоже особо жаловаться не на что.
Они оба умели понимать друг друга с полуслова. Сергей догадался, что Леша ему ничего сказать не может. Уж больно большие локаторы у охранника. И самому болтать не следует. Тут не в палатке за чаркой водки. Будет случай, пообщаются.
— Быстро время бежит. Два года не виделись, — с грустью заметил Белоусов. — Из нашей команды немногие уцелели. А те, кто жив, никого видеть не хотят. Слишком тяжелые воспоминания, не желают душу друг другу теребить.
— Ты прав. Вот тебя увидел, и ком к горлу подкатил. То ли радоваться, то ли плакать. А вообще-то сразу выпить захотелось. Жаль, нельзя. За рулем.
— А я, пожалуй, себе позволю. Иногда появляется потребность. Вроде как лекарство принять.
Алексей обратился к своему извозчику:
— Яша, плесни мне полстаканчика.
На ручке коляски висел пакет. Яша достал из него плоскую фляжку, пластиковый стаканчик и занялся делом. Старлей воспользовался моментом, пока тот отвлекся, и, склонившись ближе к приятелю, шепнул:
— Через пару дней под этой скамейкой на жвачке оставлю тебе записку.
Сергей кивнул, не отрывая взгляда от бугая. Тот протянул Белоусову стакан с коньяком и ломтик лимона.
— Твое здоровье, солдат. Будем живы — не помрем! Он выпил стакан залпом, кинул его через плечо и встал.
— Ну ладно, бывай! Рад был тебя увидеть живым. Видать, смерть не хочет нас прибрать к рукам.
Они опять обнялись и простились. Сергей еще долго смотрел вслед удаляющейся коляске, вздохнул и направился в сторону шоссе. Дика ждать не имело смысла. Прошло больше двух часов. Только бы в Москве не затеряться. Столицу Сергей видел только по телевизору.
3.
На свою новую работу в качестве девочки по вызову Настя вышла в понедельник. Она надеялась там увидеть Ирину, но ее среди команды жриц любви не оказалось. Настя забеспокоилась. Ни в субботу, ни в воскресенье Ирины дома не было. Куда она могла подеваться вместе с детьми? Сбежала? Куда? И на какие шиши, если у нее денег нет!
Новенькую встретили равнодушно. Конечно, смотрели на нее с нескрываемым любопытством. Среди остальных Настя казалась белой вороной. Хотя бы по возрасту. Такая девица, с ее-то фигурой и внешностью, могла бы работать самостоятельно и отбоя от мужиков не имела бы. Какой смысл сдавать шестьдесят процентов выручки сутенерше, когда можно получать все сто. Одно утешало: у каждой местной красавицы имелись свои постоянные клиенты. И потом, здесь не панель и их не выстраивают в ряд на выбор. Клиент снимает девочку вслепую и лишь высказывает свои пожелания оператору по телефону. Кот в мешке.
Девушки могли свободно передвигаться, общаться между собой, но курить в офисе запрещалось.