Нас встретят?
– Я должен передать вас старшему офицеру ФСБ. А он, наверное, в посольство Испании.
– Господи, неужели я скоро вернусь домой!
– Вы вернетесь, Васко Маркес вернется, а вот оператор ваш… он погиб из-за меня.
– Почему вы так говорите?
– Потому что снайпер стрелял в меня, а Солис оказался на линии огня.
– Вы чувствуете вину?
– Да.
– Но если бы не Гонто, то погибли бы вы.
– По крайней мере, это было бы справедливо. Знаете, Мэйт, когда погибали мои подчиненные, а это, к сожалению, случалось не так редко, я всегда ощущал вину перед ними. И боль. Боль, рвущуюся изнутри, не дающую спать, думать о чем-либо. Каждый погибший солдат – это убитая частица меня самого. Можете это передать своим зрителям. А то вам и показать будет нечего.
– Репортажа, скорее всего, не получится, – вздохнула Буэно.
– Вы рассчитывали услышать жалобы местных жителей на зверства федеральных войск?
– Если честно, то да. В принципе, можно смонтировать материал таким образом, что так оно и будет выглядеть. Но… я просто не смогу это сделать. И не спрашивайте, почему.
– Я и не спрашиваю.
– Вы еще вернетесь на Кавказ?
– Я военный, Мэйт! Куда прикажут, туда и полечу. Наверное, вернусь.
– И вам не страшно?
– Это моя работа.
– Мы были в Афганистане. Делали фильм о том, как войска по поддержанию мира поддерживают этот самый мир. Я разговаривала со многими офицерами, из спецподразделений в том числе. Ни один из них не изъявил желания еще раз вернуться в Афганистан. Вы, русские, другие.
– Конечно, ведь мы же дикари, – усмехнулся Веселов.
– Перестаньте!
– Совсем недавно вы были другого мнения и о моей стране, и обо мне лично. Что же произошло за каких-то два с небольшим часа полета?
– Не знаю. Я не могу это объяснить. Возможно, позже.
– Сидя в своей уютной квартире?
– Может быть.
«Ил-76» коснулся шасси бетонной полосы и понесся по ней, ревя двигателями, заметно снижая скорость за счет торможения и реверса двигателей, пока окончательно не остановился.
Из кабины пилотов вышел молодой старлей и открыл левую боковую дверку. Одновременно начала раскрываться рамка в хвостовой части самолета.
– Ну, вот и все, госпожа Буэно. Мы в Москве. – Веселов посмотрел на часы, переведенные в Моздоке на московское время. – 21.42. По расписанию.
– Этот аэродром далеко от города?
– Нет!
Пассажиры, летевшие этим бортом, пошли на выход. Спустились по лестнице-трапу и Веселов с испанцами. Встречающих он не увидел, поэтому отвел журналистов в сторону:
– Задерживается человек, которому я должен передать вас, наверное, машина застряла в пробке. Подождем.
– А вас лично почему никто не встречает?
– Сейчас позвоню, подъедет товарищ, а больше встречать некому.
Веселов достал сотовый телефон, набрал номер Воронова. Тот тут же ответил:
– Воронов.
– А чего так официально, Валера, или на дисплее телефона не высветилось имя абонента?
– Диман? Здравствуй!
– Привет! Кто-то обещал встретить меня.
– Погоди, Дим. У нас тут… несчастье.
– Что случилось? – напрягся Дмитрий.
– Около двух часов назад в собственной квартире была убита Лариса Бестужева.
– Что?! Лару? Убили? Но кто? За что?
– Это не телефонный разговор.
– Где Сергей?
– Здесь.
– Где здесь?
– У себя в квартире, где работает следственно-оперативная группа МВД и ФСБ.
– Как ее убили?
– Снайпер!
– И тут снайпер, – проговорил капитан, – послушай, Валер…
– Некогда мне тебя слушать. Ты почему не звонил?
– Пытался, но в Моздоке не было связи.
– А сейчас, как понимаю, ты на военном аэродроме?
– Да!
– Тогда так. Я здесь, в принципе, не нужен, еду за тобой. Дома все расскажу.
– А Сергей?
– Все, Дима, жди! На контрольно-пропускном пункте. Отбой.
Веселов отключил телефон, схватился рукой за голову и застонал:
– Лара! Как же так?
– У вас что-то случилось? – спросила, подходя к нему, Буэно.
Капитан так взглянул на нее, что от этого полного боли взгляда ее пробила дрожь.
– Да, Мэйт, случилось. Когда мы находились в воздухе, здесь, в Москве, в мирном городе, снайпер убил жену моего друга. Того самого офицера-взводного, что год мучился в плену у боевиков.
– Господи. Как же это так? – закрыла рот ладонью Буэно.
– Вот так, Мэйт. Война идет за нами по пятам и не щадит никого.
– Какой ужас! А… извините… За что ее могли убить?
– Не знаю. Простите, Мэйт, мне сейчас не до вас.
– Понимаю, но я хочу помочь вам.
– Мне теперь может помочь только одно.
– Скажите, что, и я постараюсь…
Веселов не дал ей договорить:
– Мне может помочь только смерть убийцы. Вы готовы оказать мне в этом помощь?
– Но преступника должна искать полиция. И судить суд.
– Все верно, но только в том случае, если этим тварям, наемным убийцам, удастся дожить до суда. Если их не находят раньше те, на кого они подняли свои грязные лапы.
– На вас лица нет!
– Видимо, оно упало. Сейчас подниму.
– Вы еще в состоянии шутить?
– Нет! Это получилось машинально. А вот, кажется, и ваша машина.
По бетонке к самолету шла черная «Волга». За ней такой же черный «Мерседес». Они остановились рядом с Веселовым, Маркесом и Буэно. Из «Волги» вышел мужчина в черном костюме, из «Мерседеса» – женщина, больше похожая на мужчину, сотрудница посольства Испании в России. Мужчина представился:
– Полковник Федеральной службы безопасности Гаврилов.
– Капитан Веселов, – представился, в свою очередь, Дмитрий.
– Попрошу ваши документы!
– Пожалуйста, и будьте добры показать свои.
Обменявшись «любезностями», Гаврилов сказал что-то сотруднице испанского посольства, и та подошла к журналистам, а полковник повернулся к Веселову:
– Ваша миссия, капитан, по сопровождению иностранцев закончена, можете быть свободным.
– А я вообще-то, господин полковник, всегда считал себя свободным.
– Ох уж мне этот спецназ. Наглеешь, капитан. А не стоило бы.
– Обойдусь как-нибудь без ваших советов.
– Я должен подвезти вас до города.
– Вы мне ничего не должны, как и я вам. Всего хорошего. До Москвы я доберусь как-нибудь и без помощи ФСБ.
– Я слышал, вас переводят в одно из элитных спецподразделений Антитеррористического центра?
– Ну и что?
– Уверен, мы еще встретимся.
– Буду очень рад!
– До свидания, капитан!
– До свидания, полковник!
– Товарищ полковник, – поправил Веселова Гаврилов.