..
Этот стон становился все сильнее, потому что Сашка медленно, испытывая дикую боль в ноге, в бедре, под мышкой и везде, куда только успел достать ножом бородач, полз к Шустрову, который недвижно сидел перед синей сумкой, словно погрузившись в транс.
– Миха! Да Миха же, твою мать!
Шустров вздрогнул и повернулся на голос. К своему искреннему удивлению, он обнаружил, что вовсе не является последним человеком на земле. И даже не является последним человеком на этом степном пятачке.
Михаил поднялся и подошел к раненому снайперу.
– Сильно зацепили? – спросил он.
– Не очень, – с наигранным оптимизмом сказал Сашка. – Все больше по ногам... И под мышку дотянулся, под бронежилет...
Михаил пристально осмотрел единственного оставшегося в живых партнера по заданию. В крови были не только Сашкины ноги, в крови было его лицо и левая рука в предплечье.
– Надо вызывать наших, – прошептал Сашка. – Олег, наверное, не успел... Вызывай наших, Миха. Я постараюсь продержаться.
– Угу, – задумчиво произнес Шустров, продолжая разглядывать Сашкины раны. Он думал о том, что после сеанса связи с Москвой пройдет часа полтора, прежде чем в небе появится вертолет. Судя по темпам потери крови, Сашка вряд ли протянет столько. В лучшем случае умрет не на земле, а в воздухе, по дороге домой.
Михаил внимательно всмотрелся в Сашкино лицо – бледное, осунувшееся. Губы были даже не розовыми, скорее белыми. Там, где они не были запачканы кровью.
– Ну, давай! – не выдержал Сашка этого осмотра. – Что ты вылупился?! Быстрее!
– А ты дотерпишь? – спросил Шустров. – Выдержишь до вертолета?
– А что мне остается делать?! – едва не заорал Сашка. – Что же мне еще остается делать?! – выпалил он и замолчал, задохнувшись от боли.
– Что делать? – Михаил медленным движением вытер пот со лба. Почему‑то сейчас капли показались ему не горячими, а холодными, словно растаявшими льдинками. – Что делать, – повторил он уже без вопросительной интонации.
Сашка с удивлением смотрел на Шустрова, который выпрямился, упер кулаки в бедра и уставился куда‑то вдаль, не обращая внимания на Сашку и вовсе не думая бежать за аппаратом спутниковой связи. Что‑то было не так.
– А что это за сумка? – спросил Сашка. – Что в ней? Что ты нашел?
Он повторял свой вопрос раз за разом, а ответа все не было. Михаил не слышал его, погрузившись в собственные размышления. Отнюдь не легкие размышления.
Примерно равное расстояние отделяло Михаила в этот миг от распростертого на земле, истекающего кровью напарника и синей спортивной сумки. Пот катил по лбу и вискам, а солнце било в его коротко стриженную голову прямой наводкой. Ему казалось, что солнечные лучи прожигают его череп насквозь и поджаривают мозги – настолько сильной оказалась боль, внезапно наполнившая голову Михаила.
Он находился в таком состоянии, когда трудно, невозможно было рассуждать, и он просто фиксировал объекты вокруг себя. Тяжело раненный напарник, синяя сумка, два джипа в укрытии.
Таковы были условия задачи. Больше ничего не существовало сейчас для Михаила. Напарник, сумка, джипы. Михаил стоял в полном одиночестве. Никто не мог ему приказать. Никто не мог ему посоветовать. Решить задачу он должен был сам.
Напарник, сумка, джипы. Это напоминало детскую логическую задачу – как перевезти на другой берег козу, волка и капусту, сохранив всех троих в целости и сохранности. У той задачи было какое‑то решение, а здесь...
Чем дольше повторял Михаил про себя условия задачи, тем очевиднее становилось, что одним из трех придется пожертвовать. И уж конечно, это не джип.
Не слыша настойчиво повторяемого Сашкой вопроса, Михаил шагнул вперед, положил в сумку два промасленных свертка и застегнул замок. Он сделал это осторожно и ласково, словно помогал любимой женщине застегнуть «молнию» на платье.
Солнце по‑прежнему свирепствовало, но его жар уже не казался Михаилу таким изнуряющим.
Сумка. Джип. Все ясно и просто.
Ясно и просто.
17
– Ничего не понимаю, – сказал Бондарев, и он был абсолютно искренен в этот момент. – Вы ничего не путаете? Вы не забыли, где я? – он с недоверием покосился на мобильный телефон. В мобильном телефоне вроде бы слышался голос Директора, но этот голос говорил абсолютно неразумные вещи.
– Я все помню, – сказал Директор. – Но это важнее.
– Я заместитель начальника службы безопасности президента...
– И я рад за тебя, – перебил его Директор. – Мы все гордимся тобой. Информация, которую ты нам давал эти месяцы, – первый сорт.
– Ну так я ведь могу еще...
– Теперь есть дело поважнее.
– Я не понимаю.
– И не надо. Просто выполняй приказ.
– Почему я?
– Потому что ты ближе всего находишься. Время и так упущено, а я уже пять минут уговариваю тебя, как красну девицу!
Последние слова Директор прокричал в трубку, и Бондарев понял – что‑то серьезное творится там, на севере. Непонятное, но серьезное.
– Там у вас в пяти километрах от города российская военная база, – говорил Директор. – Вертолет ждет тебя. Ради бога, не тормози, времени совсем нет...
Вот так и получилось, что однажды ночью заместитель начальника службы безопасности президента среднеазиатской республики вышел из дома и не вернулся. Его исчезновение сначала замалчивалось, а потом было объявлено происками местных подрывных элементов, врагов президента и агентов мирового терроризма.
Карьерный взлет Бондарева закончился.
18
Из той прикрытой сверху брезентом и присыпанной песком ямы, что служила «Вербе» жилым помещением, тела вытаскивали долго. Командир спецназовцев даже сбился со счета. Много тел, много оружия.
Когда все уже было извлечено и разложено на песке – оружие отдельно, мертвые отдельно, над точкой завис еще один вертолет. Оттуда спустился по лестнице высокий поджарый мужчина в рубашке цвета хаки с короткими рукавами и небольшим вещмешком за плечами. Судя по всему, он был еще более в курсе дела, чем командир спецназовцев. Он внимательно осмотрел всех мертвецов, заглянул в джипы, почесал в затылке и спросил командира:
– Это все?
– А что, мало? – удивился командир спецназовцев.
– Мало, – сказал мужчина, – И поздно.
– Что значит мало?
– Если я правильно понимаю, то там всего было пять человек плюс проводник‑казах. Нашли трупы четверых наших. Произведем вычитание второго числа из первого и получим, что не хватает одного нашего человека и проводника.
– И одного джипа, – добавил командир спецназовцев.
– Конечно, – кивнул человек из вертолета. – А как же иначе оттуда выбраться...
– А что значит поздно?
– Это случилось много часов назад. Вчера, – мужчина вздохнул. – Черт побери, можно и не успеть...
После этого незнакомец забрался в свой вертолет, а тот понесся на северо‑запад. Куда спешил мужчина с вещмешком, так и осталось непонятным.
Спецназовцам пришлось разбираться с теми, кто уже никуда не спешил. Москва приказала трупы своих погрузить в вертолет и вывезти в Барнаул.