– Вопрос – чего хотел Химик?
– Хм, – Бондарев поднял глаза на Директора. – Это и есть вопрос?
– Да.
– Точно?
– Абсолютно.
– То есть если кругом рвутся ракеты, у меня кончились патроны, связь медленно тухнет, Чёрный Малик истекает кровью у меня на руках, я могу задать ему только один последний вопрос, я должен спросить его…
– Именно об этом.
Бондарев не стал корчить из себя умника и доказывать Директору, что есть гораздо более важные вопросы, которые мог бы прокомментировать международный террорист с десятилетним стажем. Похищение двух российских генералов, захват самолётов, три покушения на московского вице‑мэра, взрывы в Турции, Грузии, Греции и Польше, угрозы «большой восьмёрке» и сотрудничество с Бен Ладеном… Тут было о чём поговорить. Но Директора интересовал девяносто второй год. Черт, да Чёрный Малик тогда ничего особенного собой не представлял. Просто уголовник с амбициями выше среднего.
– Контакт с Химиком, – повторил на всякий случай Бондарев, давая Директору возможность спохватиться и исправиться. Но Директор ничего не добавил.
– Могу я узнать, кто такой Химик? – поинтересовался Бондарев.
– Не можешь, – отрезал Директор, но тут же расплылся в улыбке. – Да, конечно. Это тот тип, у которого в девяносто втором году был контакт с Черным Маликом. Ясно?
– Теперь‑то, конечно, ясно! Так я еду к Дюку или не еду?
– Едешь.
– Тогда к чему все эти разговоры про Чёрного Малика?
– Ты им снова займёшься. Как только немного уляжется шум после ваших итальянских гастролей, снова им займёшься. И честное слово, – Директор скорчил гримасу, которая обозначала искренность, – я сам не знаю, кто такой Химик и что там у них было в девяносто втором году. Но это идёт сверху. А там в игрушки не играют.
– Всё понял, – сказал Бондарев и хотел было прощаться, но Директор обманул его ещё раз.
– Ты сегодня ночью уезжаешь из Москвы, – напомнил Директор. – В городе тебя не будет недели две. А до этого ты в Италии трудился. Так? Вывод напрашивается такой – для нашего региона у тебя относительно свежая, незасвеченная морда. Подыграй в одном дельце. Покрасуйся – так, как можешь. Успеешь закруглиться до своего поезда.
Третий обман за сутки – это уже стало надоедать. Бондарев не успел на поезд.
– Точно, он пожирнее меня, и намного.
– …Но его нет в городе. Поэтому ты едешь, встречаешься с ребятами, мечешь понты, соришь деньгами и говоришь об очень крупном заказе. Они должны тебе поверить и назначить встречу. Договоришься – и сразу линяй оттуда.
– Ага, – сказал Бондарев. Возбуждённые крупным заказом, ребята кинутся к своим боссам, кинутся к тайным складам, короче говоря, засветятся. – То есть самой встречи уже не будет.
Мне нужно только их простимулировать, да? Почесать им за ушком.
– Примерно так. Только ты должен произвести на них серьёзное впечатление. Третий этаж в твоём распоряжении.
Бондарев наведался на третий этаж, который напоминал огромный пустой универмаг с бесконечными линиями разнообразной одежды и коробками всевозможного снаряжения. Приодевшись и взглянув на себя в зеркало, Бондарев вспомнил рекламный слоган шампуня от перхоти: «Люди в чёрном остаются в чёрном». Элегантный мужчина задумчиво рассматривал своё отражение, будто решал, куда же ему двинуть в таком наряде: то ли на свадьбу, то ли на похороны. Все выяснилось уже на месте, и оказалось, что Бондареву досталось и того, и другого – началось все прямо‑таки свадебным весельем, а закончилось натуральными похоронами.
Ребята в кабаке – те самые четверо, один из которых был рыжий, а другой в чёрной шёлковой рубашке, – изрядно обалдели, когда к ним за столик подсел Бондарев. Сами‑то они вырядились нормально, то есть по‑летнему, кто в майке, кто в расстёгнутой до пупа рубахе, в сандалиях на босу ногу. Ребята подозрительно посмотрели на Бондарева, а тот подозрительно посмотрел на них.
– Вы действительно это можете? – с сомнением в голосе спросил Бондарев. – Или я зря жёг бензин и увеличивал износ покрышек?
– Мы можем все, – сказал парень в чёрной рубахе, исподлобья разглядывая галстук Бондарева. Во всём кабаке это был единственный галстук, а возможно, это был первый появившийся здесь галстук с момента открытия заведения. – Только бы знать, с кем дело имеем.
– Вы имеете дело с человеком, который берет две сотни «Калашниковых». Берет самовывозом. То есть я забираю их в любой точке Москвы, которую вы назовёте, и самостоятельно транспортирую куда надо.
– Две сотни стволов – это уже армия целая…
– Две сотни стволов – это просто две сотни стволов. Это нормальная сделка, вы продаёте, я покупаю. Если, конечно, хотите продавать.
– А патроны тебе к стволам не нужны?
– Нужны, – сказал Бондарев, небрежно доставая из кармана портсигар жёлтого цвета. Ему не хотелось думать, из чего сделан этот портсигар и сколько он может стоить. Но те четверо, что сидели с ним за одним столом, об этом немедленно подумали. – Мне вообще много чего надо. Я пока ещё не определился, в одном месте все взять или в разных точках затариваться.
– Ну так определись, – предложил рыжий, теребя что‑то под столом. – Скажи точно, сколько чего… Мы скажем цену.
– Нет, – мягко сказал Бондарев. – Цену скажу я. А вы можете сказать, нравится она вам или нет.
Ребята переглянулись, но особого протеста никто не выказал.
– И ещё одно, – продолжил Бондарев. – Мне это всё будет нужно в течение недели.
– Да ты охренел.
– Мне нужно, – пояснил Бондарев. – И не думайте, что на этом рынке работаете вы одни.
– Ты тоже не думай, что на тебе свет клином сошёлся… – начал было рыжий, но его перебили. У этого парня были чуть выпученные глаза с неподвижными светлыми зрачками. «Рыбоглазый», – назвал его про себя Бондарев.
– Ты сказал, что тебе нужно быстро и много. Тогда лучше все взять в одном месте. У нас. Такие объёмы только у нас. Больше ни у кого.
– А я пока не знаю ваших объёмов, – улыбнулся Бондарев.
– А мы не видели твоих денег.
– Согласен. – Бондарев на миг раскрыл бумажник. А потом снова убрал во внутренний карман. – Это так, презентация. А что вы мне можете показать?
– Две сотни «калашей».