Он завел двигатель и вытер лицо, еще больше перепачкав перчатки в крови. Господи, он весь измазался. Кровь попала даже в рот, и он чувствовал ее вкус.
Куп медленно отъехал от тротуара, глядя в зеркало заднего вида, не бежит ли кто-нибудь за ним, показывая на его машину. Но увидел только пустую улицу.
Ничего.
Он еще не оправился от стресса, все мышцы болели, тело протестовало. Вкус крови… Неожиданно убийца испытал вспышку удовольствия, приправленного болью, словно кто-то гладил его и одновременно по нему ползали полчища муравьев.
Но это было скорее хорошо, чем плохо. Очень хорошо.
– Правда? С каких пор перчатки делают из мешков для мусора?
Уэзер Каркиннен работала хирургом. Она была миниатюрной, под сорок, со светлыми волосами, в которых начала появляться седина, с темно-голубыми глазами, высокими скулами и крупным ртом. Лукас считал, что она немного похожа на славянку. Несмотря на невысокий рост, природа наградила ее широкими плечами и сильными мышцами. Уэзер великолепно играла в сквош и умела управлять любыми лодками. Лукас обожал наблюдать за тем, как она двигается и как отдыхает, размышляя над какой-нибудь проблемой. Он даже любил смотреть, как она спит, потому что во сне она была такой трогательной и напоминала котенка.
Когда Лукас думал о ней, а это происходило почти все время, перед глазами у него вставала одна и та же картинка: Уэзер поворачивается, чтобы взглянуть на него через плечо, над которым покачивается простая сережка с жемчужинкой.
Он думал, что они поженятся, но она сказала:
– Пока не говори об этом.
– Почему? Ты откажешься выйти за меня?
Она ткнула его в живот пальцем.
– Нет, я скажу «да». Но пока не нужно ничего говорить. Подожди немного.
– Сколько?
– Ты поймешь.
Он и не делал ей предложения и где-то в глубине души боялся и испытывал облегчение. Неужели он не хочет на ней жениться? Лукас еще ни разу в жизни ни с кем не был так близок. Здесь совсем другое. Все это могло быть… Ему было страшно.
Лукас успел раздеться до трусов, когда на кухне зазвонил телефон. Он взял трубку в спальне и сказал:
– Слушаю?
– Шеф Дэвенпорт? – спросила Меган напряженным голосом.
– Меган, ты можешь называть меня Лукасом.
– Хорошо. Я только хотела сказать, чтобы ты не выбрасывал папку с бумагами. По тому делу.
Где-то на заднем плане раздался странный стук. Лукас слышал его и раньше, но не мог понять, что это такое.
– Что?
– Я сказала, не выбрасывай папку с отчетами по делу, которым мы занимались.
– Меган, о чем ты?
– Увидимся завтра.
– Меган…
Но она отключилась. Лукас посмотрел на телефон, нахмурился, покачал головой и повесил трубку. Он покопался в новом комоде и достал спортивные шорты, потом взял футболку без рукавов, начал ее натягивать и остановился на полпути. Стук во время их разговора с Коннел – это стук клавиш. Где бы она ни находилась, неподалеку от нее три или четыре человека что-то печатали. Возможно, она в своем офисе, хотя сейчас довольно поздно.
Или в редакции газеты.
А может, на телевидении.
Его размышления прервал звук поднимающейся гаражной двери. Приехала Уэзер. Лукас почувствовал, что тугой комок у него в груди начал таять. Он натянул через голову футболку, взял носки и кроссовки и босиком прошел в кухню.
– Привет.
Уэзер достала банку «Спрайта» из холодильника.
Он поцеловал ее в щеку.
– Сделала сегодня что-нибудь хорошее?
– Наблюдала, как Гаррисон и Макринни пришивали пластический лоскут мальчику с параличом Белла, – ответила она, открыв крышку банки.
– Интересно было?
Уэзер положила сумочку на кухонный стол и повернулась к Лукасу лицом, немного асимметричным, как будто до того, как стать врачом, она занималась спортом. Лукас обожал ее лицо; он помнил, как отреагировал на него, когда в первый раз разговаривал с Уэзер в Висконсине на месте преступления, где было совершено несколько жутких убийств и поджог. «Не красавица, но невероятно привлекательная», – подумал он тогда. А чуть позже Уэзер разрезала ему горло складным ножом.
– Я не смогла увидеть некоторых принципиально важных вещей, – ответила она, – В основном как они убирали огромное количество жира, а это очень не просто. Они работали с двойным операционным микроскопом, и я могла наблюдать только за действиями Гаррисона. Он завязал пять узлов по краю артерии не толще соломинки.
– А ты могла бы такое сделать?
– Возможно, – серьезно ответила она. Лукас многое знал о хирургах и о духе соперничества, который окружал их работу. И о том, как раззадорить ее, – Рано или поздно, но… Ты меня дразнишь!
– Немного.
Уэзер ничего не ответила, сделала шаг назад и посмотрела на него, уловив новую интонацию в его голосе.
– Что-то случилось?
Лукас пожал плечами.
– Сегодня днем, примерно в течение пятнадцати минут, я занимался интересным делом. Его забрали… Впрочем, не знаю.
– Оно действительно интересное?
– Да.