— Неужели это означает отказ? — не унимался я.
Гвен наклонила голову вправо.
— Вон та дверь. Они ждут.
Да, они действительно ждали. Во главе стола сидел капитан Мэттьюз со стаканчиком кофе в руках и с кислой миной. Вокруг стола расселись Дебора и Доукс, Винс Мацуока, Камилла Фигг и четыре копа — те, что в момент нашего прибытия натягивали ленту по периметру дома ужасов. Мэттьюз кивнул мне и спросил:
— Это — все?
— Все, кроме медиков из «скорой», — ответил Доукс, перестав на время пожирать меня взглядом.
— Это не наша проблема, — покачал головой капитан. — Кто-нибудь поговорит с ними позже. — Он откашлялся и посмотрел вниз, словно там находился текст невидимого другим сценария. — Итак… — произнес Мэттьюз и снова прочистил горло, — произошедшее вчера… мм… событие на… мм… Четвертой улице получило отклик на высочайшем уровне. — Он поднял глаза, и я подумал, что это известие, видимо, произвело на него сильное впечатление. — На самом высоком, — добавил капитан. — Из этого следует, что вы обязаны держать при себе все, что видели, слышали или предположили в связи с данным событием и адресом, где оно имело место. Никаких комментариев, как публичных, так и приватных. — Мэттьюз взглянул на Доукса, тот ответил ему кивком, и капитан продолжил: — Следовательно…
Он вдруг умолк, осознав, что никакого «следовательно» для нас у него не имеется. Капитану повезло: в этот момент открылась дверь, что и спасло его репутацию хорошего оратора. Мы все, как по команде, повернули головы.
Проем двери заполнял здоровенный мужчина в прекрасном костюме. Галстука у него не было, а три верхние пуговицы рубашки оставались расстегнутыми. На левой руке поблескивал перстень с бриллиантом. Вьющиеся волосы уложены в художественном беспорядке. По виду ему можно было дать лет сорок, и время не пощадило его нос. Правое надбровье и бровь мужчины пересекал шрам, а второй шрам тянулся вниз по скуле. Но эти шрамы казались не столько уродством, сколько своего рода наградой и украшением. Он с радостной улыбкой обвел нас взглядом пустых голубых глаз, продолжая торчать на пороге, выдержал театральную паузу, а затем, обратив взор в торец стола, спросил:
— Капитан Мэттьюз?
Наш капитан имел достаточно внушительные размеры и даже сумел сохранить мужественный вид, но по сравнению с человеком в дверях он казался не только крошечным, но и женственным. Как мне показалось, капитан это почувствовал. Однако он по-мужски выпятил подбородок и с достоинством ответил:
— Да. Это так.
Здоровяк подошел к Мэттьюзу и протянул руку:
— Счастлив познакомиться, капитан. Я — Кайл Чатски. Мы говорили по телефону.
Тряся капитану руку, он осмотрел сидящих за столом, и его взгляд, прежде чем снова обратиться на капитана, задержался на Деборе. Но уже через мгновение Чатски резко повернул голову и посмотрел на Доукса. Ни один из них ничего не сказал, не мигнул, не протянул визитную карточку, но я не сомневался, что они друг друга знают. Ничем этого не выдав, Доукс уставился в стол, а Чатски вновь обратил свое внимание на капитана.
— У вас прекрасное управление, капитан Мэттьюз. О вас, парни, я слышал только превосходные отзывы.
— Благодарю вас… мистер Чатски. Не желаете присесть?
— Спасибо, с удовольствием, — ответил Чатски, сопроводив свои слова широченной, чарующей улыбкой. Он занял свободное место рядом с Деборой. Она на него не взглянула, но я, сидя напротив, увидел, как краска, начав подниматься от шеи, залила всю ее мрачную физиономию.
И в этот момент я услышал, как тонкий голос в глубине мозга Декстера, откашлявшись, поинтересовался: «Простите на минуту, но что, черт побери, здесь происходит?»
Не исключено, что кто-то тайком подсыпал в мой кофе ЛСД, поскольку день начался с того, что я вдруг стал ощущать себя Декстером в Стране Чудес.
И в этот момент я услышал, как тонкий голос в глубине мозга Декстера, откашлявшись, поинтересовался: «Простите на минуту, но что, черт побери, здесь происходит?»
Не исключено, что кто-то тайком подсыпал в мой кофе ЛСД, поскольку день начался с того, что я вдруг стал ощущать себя Декстером в Стране Чудес. С какой стати мы здесь собрались? Кто этот покрытый шрамами амбал, заставивший нервничать капитана Мэттьюза? Откуда он знает Доукса? И скажите мне, ради всего святого, светлого и колючего, почему лицо Деборы обрело столь несвойственный ему красный цвет?
Я часто оказывался в таких ситуациях, когда мне казалось, будто все, кроме Декстера, успели прочитать инструкции, в то время как бедняга Декстер не может сообразить, как связать А и Б. Это обычно имеет отношение к человеческим эмоциям, которые люди прекрасно понимают. Но не Декстер. Он, происходя из иной Вселенной, не способен ни прочувствовать, ни понять подобного. Дожидаясь, когда все вернется на знакомый путь, я могу лишь ловить намеки, указывающие на то, как следует поступить и какое выражение лица принять, чтобы оно соответствовало ситуации.
Я взглянул на Винса Мацуоку, с кем, пожалуй, был ближе, чем с другими сотрудниками. И не только потому, что мы по очереди приносили пончики. Он, как мне казалось, тоже ведет жизнь притворщика. Создавалось впечатление, будто Винс постоянно смотрит сериалы, чтобы научиться тому, как надо улыбаться и что следует говорить. По части притворства Винс был не таким талантливым, как я, и выглядел не очень убедительно. Тем не менее я ощущал с ним некое родство душ.
В данный момент Винс выглядел встревоженным и напуганным. Он постоянно пытался безуспешно сглотнуть. Здесь я не нашел никакой подсказки.
Камилла Фигг являла собой олицетворение внимания. Она сидела, уперев взгляд в противоположную стену. Лицо ее было бледным, но на щеках присутствовали ярко выраженные красные пятна округлой формы.
Дебора, как я уже упоминал, съежившись на стуле, делала все, чтобы темно-бордовый цвет ее лица побыстрее стал ярко-красным.
Чатски шлепнул ладонью по столу, оглядел всех и сказал со счастливой улыбкой:
— Я хочу поблагодарить вас за сотрудничество в этом деле. Чрезвычайно важно, чтобы все хранилось в тайне до тех пор, пока не начнут работать мои люди.
Капитан Мэттьюз снова откашлялся и произнес:
— Гм… Я… мм… полагаю, вы хотите, чтобы мы продолжали стандартные следственные процедуры… допрос свидетелей и все такое.
— Нет, — покачал головой Чатски. — Я желаю, чтобы ваши люди немедленно и полностью вышли из игры. Чтобы это дело, с позиций вашего управления, умерло. Прекратило бы свое существование. Исчезло. Но больше всего я хочу, капитан, чтобы этого вообще не было бы.
— И вы берете на себя все расследование? — спросила Дебора.
Чатски посмотрел на нее, и его улыбка стала еще шире.
— Совершенно верно.
Он улыбался бы моей сестре бесконечно, если бы не офицер Коронелл — коп, который сидел на веранде рядом с блюющей и плачущей пожилой леди.
— Постойте, постойте! — воскликнул он с изрядной долей враждебности в голосе, что сделало его едва заметный акцент более явственным.
Чатски повернулся к нему, продолжая улыбаться. Коронелл явно нервничал, но радостный взгляд гостя выдержал с достоинством.
— Вы хотите, чтобы мы перестали заниматься своей работой?
— Ваша работа состоит в том, чтобы охранять и служить, — промолвил Чатски. — В данном случае это означает, что вы будете охранять тайну и служить мне.
— Откуда это дерьмо? — возмутился Коронелл.
— Не имеет значения, откуда и какого рода это дерьмо, — спокойно произнес Чатски. — Но вы сделаете так, как хочу я.