Почему никто не догадался пригласить в этот благословенный край меня?
Я получил кучу информации, размещенной на сайтах правозащитных групп. Они очень громко, почти визгливо, сообщали о том, что происходило в этой стране. Но из их шумных протестов ничего не вышло. Для правозащитников это, наверное, было очень тяжело. Даже общество покровительства животных добилось лучших результатов. Эти же бедняги проводили расследования, публиковали результаты, рассказывая об изнасилованиях, электродах и прочих орудиях пыток. Они сопровождали свои изыскания фотографиями, диаграммами и списками бесчеловечных монстров, приносящих страдания широким людским массам. В итоге бесчеловечные монстры благополучно переселились на Лазурный берег, в то время когда остальной мир бойкотировал рестораны за плохое обращение с цыплятами.
Это вселило в меня надежду. Если меня когда-нибудь схватят, начну протестовать против производства молочных продуктов и тут же окажусь на свободе.
Имена и исторические реалии Эль-Сальвадора мало что мне говорили. Так же как и названия организаций. Судя по всему, события в Сальвадоре превратились в драку «всех против всех», и хороших парней там просто не осталось. Несколько шаек плохих парней сражались между собой, и простой люд оказался между двух огней. Соединенные Штаты тайком поддерживали одну из шаек, несмотря на то что она, подобно другим бандам, горела желанием стереть бедняков в порошок. И именно эта шайка привлекла мое внимание. Произошло нечто такое, что обратило ход событий в ее пользу. Возникло какое-то страшное обстоятельство, о сути которого никто не говорил, но оно заставляло людей с ностальгией вспоминать о железном стержне в заднем проходе.
Чем бы ни был вызван страх, но по времени его возникновение совпадало с командировкой сержанта Доукса в Эль-Сальвадор.
Я откинулся на спинку своего рахитичного вращающегося кресла. Так… Любопытное совпадение. Примерно одновременно в Сальвадоре произошли три события: туда прибыл сержант Доукс, там появилась какая-то новая страшная пытка, и Соединенные Штаты проявили тайную любовь к одной из группировок. Каких-либо доказательств того, что три явления между собой связаны, естественно, не существовало, но я не сомневался, что все они — три горошины в одном стручке. Мою уверенность подтверждало то, что двадцать с лишним лет спустя эти горошины устроили трогательную встречу в Майами. Я говорю о сержанте Доуксе, Чатски и о том, кто изготовил ту штуку на столе. Мне стало казаться, что таблица А наконец может найти свое место в диаграмме Б.
Я отыскал свою крошечную струнку. И если бы я смог отыскать способ потянуть за нее…
Ку-ку, Альберт.
Обладание информацией — далеко не все. Иное дело, когда ты полностью понимаешь ее и знаешь, как ею можно распорядиться. А мне пока известно лишь то, что Доукс находился в Эль-Сальвадоре как раз в то время, когда там произошло нечто очень скверное. Полагаю, Доукс лично в ужасах не участвовал, но в любом случае Это делалось с санкции правительства США. Тайно, разумеется, что вынуждает меня в очередной раз спросить: каким образом это стало всем известно?
Однако и сейчас существует некто желающий держать все это под ковром. В данный момент этот некто был представлен мистером Чатски, компаньонкой которого выступала моя дорогая сестричка Дебора. Если бы я получил от нее помощь, то сумел бы выжать кое-какие подробности и из Чатски. Что получится, увидим, но уже можно начинать.
Все это выглядело чересчур просто, что сразу и нашло свое подтверждение. Я позвонил Деборе и пообщался с автоответчиком. Звонок на ее сотовый закончился также безрезультатно. До конца дня Дебора отсутствовала на рабочем месте, что означало: «Оставьте, пожалуйста, свое сообщение». Когда я попытался вечером позвонить сестре домой, там ее не оказалось. Окончательно отказавшись от попыток связаться с Деборой, я выглянул из окна и увидел, что Доукс припарковался на своем любимом месте на противоположной стороне улицы.
Когда я попытался вечером позвонить сестре домой, там ее не оказалось. Окончательно отказавшись от попыток связаться с Деборой, я выглянул из окна и увидел, что Доукс припарковался на своем любимом месте на противоположной стороне улицы.
Из-за лохматого облака выползла половинка луны и пробормотала мне что-то. Но с ее стороны это была лишь напрасная трата сил. Как бы ни хотел я выскользнуть из дома, чтобы начать приключение «Рейкер», сделать этого я не мог. До тех пор, пока под моими окнами, как приобретенная по дешевке совесть, маячит «форд-таурус» отвратительного каштанового цвета. Я отвернулся от окна и посмотрел, нет ли рядом чего-нибудь такого, что можно пнуть ногой. Вечер пятницы, а мне не позволяют выйти на воздух и побродить в компании Темного Пассажира. И это еще не все. Дело дошло до того, что я даже не могу поговорить по телефону со своей сестрой. Иногда трудно представить, какой ужасной бывает жизнь.
Я походил по квартире, но добился лишь того, что покалечил большой палец правой ноги. Позвонил Деборе еще два раза, и ее еще два раза не оказалось дома. Снова выглянул в окно. Луна немного переместилась, Доукс же остался на месте.
Ну, хорошо. Возвращаемся к плану Б.
Через полчаса я уже сидел на кушетке Риты с банкой пива в руке. Доукс двинулся следом за мной, и я, не боясь ошибиться, мог предположить, что он сидит в машине на противоположной стороне улицы. Я надеялся, что от этого занятия он получает столько же удовольствия, сколько и я — то есть меньше, чем немного. Неужели все это означает быть человеком? Неужели люди настолько несчастны и безмозглы, что с нетерпением ждут пятницы только ради того, чтобы, освободившись от монотонного рабства, провести вечер перед телевизором с банкой пива в руках? Это умопомрачительно скучно, но, к своему ужасу, я вдруг обнаружил, что начинаю привыкать.
Будь проклят, Доукс. Ты сводишь меня к норме.
— Эй, мистер! — плюхнувшись на софу рядом со мной и поджав под себя ноги, воскликнула Рита. — Почему вы сегодня такой тихий?
— Наверное, слишком много работаю, — ответил я. — А чем больше я работаю, тем меньше мне моя работа нравится.
Она помолчала, а затем сказала:
— Это все потому, что тебе пришлось отпустить того плохого парня? Парня, который… который убивал детишек.
— Частично. Терпеть не могу незавершенных дел.
Рита кивнула с таким видом, словно полностью поняла, что я хотел сказать.
— Это тебя тревожит. Может, тебе следует… Не знаю… Что ты обычно делаешь, чтобы расслабиться?
Ее вопрос вызвал в памяти несколько забавных картин. Я, конечно, мог рассказать Рите, каким образом расслабляюсь, но это было бы неправильно.
— Думаю вывести катер. Отправлюсь немного порыбачить.
Негромкий, нежный голосок за моей спиной произнес:
— Я тоже.
Только моя стальная, тренированная нервная система не позволила разбить череп о потолочный вентилятор. Ко мне практически невозможно подкрасться незамеченным, но сейчас я и понятия не имел, что в комнате находится еще кто-то. Я обернулся и увидел Коди. Мальчишка смотрел на меня своими большими, немигающими глазами.
— Ты тоже? — спросил я. — Любишь ловить рыбу?
Он кивнул. Два слова подряд почти исчерпали его дневной лимит.
— Отлично, — улыбнулся я. — Будем считать вопрос решенным. Как ты смотришь на то, чтобы отправиться завтра утром?
— О… — произнесла Рита. — Не знаю… Я хочу сказать, что он… Ты не обязан делать этого, Декстер.
Коди смотрел на меня. Разумеется, парнишка ничего не сказал. Но слова были вовсе не обязательны. Ответ я прочитал в его глазах.
— Рита, — заявил я, — иногда мальчикам необходимо скрыться от девочек.