Я решилась немного пооткровенничать насчет моего рабочего рвения, ведь Тадеуш мог оказаться весьма полезен.
— Любопытные дела творятся вокруг объекта, — подкинула я косточку.
— А на что мне вокруг? — удивился Тадеуш. Я рассказала о наркотиках, о таинственном притоне, находящемся где-то рядом. Призналась, что намереваюсь туда проникнуть под предлогом более полного обследования местности.
— Кое-что я уже разведала и знаю направление, да пока что не хватало времени на дополнительный осмотр.
— Ну! — подтвердил Гутюша. — Я под конец понял, куда ее несет. Только в проходе стоит то ли труп, то ли манекен. И воняет.
— И что, это входит в проект? — взволновался Тадеуш.
— Нет, стоит за дверью, — успокоила я. — Прямо в дилатационной стене. Как закончим, хорошо бы симулировать продолжение работ. Сделаю вид, необходимо, дескать, дополнительное обследование подвалов, и погляжу, что там такое.
— Судя по всему, делать вид не очень-то понадобится, без дополнительных обмеров и так не обойдется, — деловито заметила Эва. — А общество в лице Гутюши тебе обеспечено.
— В случае чего подтвердите, что я там шастаю в качестве легального труженика. А то вообразят еще, что я шпионка или еще кто… Террористка, например.
— В силу моей восторженной признательности засвидетельствую не глядя все, что пожелаешь, — торжественно поклялся Тадеуш. — А нельзя ли узнать, на кой тебе сдалась эта наркоманская берлога? Замешан кто-то?
— Ну как же, небось Дарий велел, — съязвила Эва.
— Убраться он мне велел. А меня снедает любопытство. Есть мнение, что во всем этом замешаны крупные шишки.
— Если ее когда-нибудь не пришьют, то я Паганини, — пророчески изрек Тадеуш и, поморщившись, сел за стол, где были разбросаны эскизы.
— А мне-то казалось, ты без ума от милиции! — фыркнула Эва.
— Да при чем здесь милиция? Добросовестная милиция такую малину с удовольствием бы ликвиднула. На мой взгляд, здесь орудуют важные лица. Жуткий клубок, кто в нем запутан, не поняла еще, а предполагаю самое худшее; честно говоря, до правды докопаться винтиков не хватает.
— Дай Бог здоровья, а умишко и такой сойдет, — вдруг наставительно брякнул Гутюша. Я повернулась к нему.
— Гутюша, ты, надеюсь, понимаешь, что я открыла тебе страшную тайну и трепать языком не следует?
— Я что — себе враг, садист что ль набекрень, — обиделся Гутюша. — С кем попало носом не трусь.
— Умоляю, сделайте этот барак до того, как вас посадят на много лет, — зажалобился Тадеуш. — Мне чертовски неохота делать смету дважды…
— А все эта Сушко, пани начальница. Мне сдается, она сама забрала ребенка и куда-то подевала. Милиция в конце концов найдет его…
— Шляется и шляется: чокнутая, так запереть надо и всех делов. Вы пошлите кого-нибудь, ради всего святого, ведь живет же она где-то.
— Да я сама пойду…
Шепчущиеся бабы заметили меня и замолчали. Их секреты меня совсем не интересовали, я сидела на корточках почти у их ног, в конце коридора, так как Гутюша не мог добраться с рулеткой до противоположной стены и передвигал какой-то хлам, а я держала ноль. Мы честно выполняли поручение Тадеуша и старались замерять точно. Детей как раз отправили гулять, и мы вкалывали высунув языки, чтобы успеть до их возвращения, но меблировка барака сводила на нет героические наши усилия.
Все строение представляло собой нечто чудовищное. Строили барак из любых попавшихся под руку материалов, злостно смешав их без складу и ладу, в довершение бед часть барака занимала поликлиника, снабженная безумным количеством изощренных установок.
Строили барак из любых попавшихся под руку материалов, злостно смешав их без складу и ладу, в довершение бед часть барака занимала поликлиника, снабженная безумным количеством изощренных установок. Возводил этот монстр не иначе как маньяк.
— Гутюша, присядем на минуту и сообразим, что есть что, — предложила я, закончив детские помещения. — У меня тут дерево, кирпич, бетон, гипсолит и прочее. Давай отметим все на нашей мазне, иначе потом не разберемся.
— Держится все на старом кирпичном фундаменте, — сообщил Гутюша, усаживаясь рядом со мной на останках старой стены под открытым окном какой-то комнаты. — Сохранился фрагмент подвала, но часть барака, вон та, другая сторона — бетон.
Мы начали обозначать материал стен на листочках набросков. Дети уже возвращались с прогулки, тихие и покорные. Они медлительно и неуклюже переваливались через порог и исчезали в бараке, видно, усталые, хотя трудно понять отчего. Они не бегали, не играли в мяч, правда, я в то время работала в помещении и могла не заметить их повадку.
— Иди, пощупай два последних окна, — поручила я Гутюше. — У нас записано — менять, а я не знаю что на что. Дерево на кирпич или кирпич на дерево.
Гутюша встал и отправился к дальнему краю строения. В помещении за моей спиной раздался шум: кто-то вошел и начал набирать по телефону номер — явственно слышался треск, а потом гудки. На другом конце взяли трубку.
— Пан поручик? — заговорил женский голос почти над моей головой. По-видимому, телефон стоял недалеко от окна. — Ну так я не знаю, того ребенка нет. Заведующая не хочет заявлять… Думает, мать забрала мальца… Та, чокнутая… Да, Сушко… Я сама ее видела, заявилась и сидела с ребенком… Какая там загородка, и половины нету… Кто должен поставить? Так, знаете, пан поручик, фондов нету, рабочего нету… Позавчера, да, под вечер. Пожалуй, около шести… Да я звонила, только вас не было, а после не смогла — она тут в канцелярии торчала… Что?.. А, какое там, чепуха всякая, что у панов магазин, или еще там что… Да в основном дети болтают, а я слышала… Ладно, только после восьми, раньше не могу…
Щелкнула положенная трубка. Одновременно вернулся Гутюша.
— Пани Ната, — очевидно, за стеной появилась другая женщина, — заберите все эти полотенца, у малышки опять кровь носом пошла…
— Кирпич, — объявил Гутюша и потянулся за эскизом. — С этой стороны кирпич, а с той — дерево.
Я сразу не смогла сообразить, о чем он, так меня заинтересовал телефонный разговор. Какая-то ненормальная.., похоже, та, приходящая, украла собственного ребенка. По непонятным причинам факт должен сохраняться в тайне. Черт-те что, вечные тайны…
Одноэтажный барак занял два полных дня. Мы сообщали всем, кто попадал под руку, что еще вернемся уточнить детали. Таким образом открылся путь к наркоманскому притону, нужному мне, в общем-то, как дыра в мосту.
Божидар объявился на следующий день вечером и принялся меня упрекать; заходил, видите ли, трижды и не заставал. Желая избежать никчемной перепалки, я не стала напоминать о том, что предупреждала его насчет своей работы, и поспешила похвалиться добытыми сведениями.
— Там провоняло все, не только кукла, — суммировала я, дав ему полный отчет. — Ничего определенного, но что-то зловещее в атмосфере. Проход в подвал ведет в одну сторону, словно бы специально, если придется сматываться; ребенок у них пропал, заведующая избегает милиции, а какая-то пани Ната по-тихому доносит обо всем. Я еще там буду, что мне проверить, как думаешь?
— Где это находится точнее? — спросил Божидар, слушавший до сих пор молчаливо, с каменным лицом.