Есть несколько центральных баз данных, которые придется взломать и ввести поддельную информацию. Кое-куда достаточно трудно проникнуть, хотя я бы предпочел не объяснять, откуда мне это известно. Но когда тебе наконец удается преодолеть разные киберзащиты, достаточно набрать лишь пару строчек с новыми или слегка измененными сведениями…
Это вполне возможно, хотя и трудно. Наверное, я бы справился, несмотря на все хитрости процесса. Мое мнение о Свидетеле и его компьютерных способностях поднялось на несколько пунктов и отнюдь не порадовало меня.
Я продолжал грустить, покидая совещание. Явившись туда, я питал слабую надежду найти малюсенькую крошку хлеба в начале широкой тропы, по которой я бы пошел за Свидетелем. После совещания надежда окончательно исчезла. Я опять не узнал абсолютно ничего нового. Никогда не надо надеяться.
И все-таки оставалась одна тоненькая ниточка, и я поспешил к компьютеру, желая выяснить, куда она ведет. Я тщательно искал Бернарда Элана, затем Берни Элана. Большинство официальных записей оказались удалены, и вместо них значилось «умер». Этот человек, как бы его теперь ни звали, проделал отличную работу.
Я обнаружил несколько старых статей о некоем Берни Элане, игравшем в небольшом бейсбольном клубе в Сиракузах. Он был неплохим подающим, но «закручивать» так и не научился; Берни не пробился в высшую лигу и ушел, проведя в клубе полтора сезона. Нашлась даже фотография в профиль — мужчина в бейсбольной форме замахивался битой. Снимок оказался зернистым и слегка размытым, поэтому я, конечно, не сомневался, что у Берни есть лицо, но не поручился бы, как оно выглядит и сколько у него носов. Больше нигде в Интернете фотографий Берни не имелось.
Вот и все. Теперь я знал: мой Свидетель некогда играл в бейсбол и хорошо владеет компьютером. Сфера поисков сократилась всего до каких-то двух-трех миллионов человек.
Следующие несколько дней слились в сплошное потное пятно, и не только потому, что лето окончательно вступило в свои права и поддало жару. Декстер постоянно трепетал, непрерывно, двадцать четыре часа в сутки охваченный состоянием, близким к панике. Я был взволнован, рассеян, не в силах сосредоточиться ни на чем, кроме мысли о неведомом Свидетеле, подбирающемся ко мне, чтобы нанести удар, который я не способен отразить. Нужно бьггь начеку и ждать чего угодно — но как? С какой стороны и когда придет неведомое? Как подготовиться, если я не знаю, к чему, зачем и каковы сроки?
Тем не менее я должен быть готов каждую минуту, каждый час, днем и ночью — немыслимая задача. Хотя все мои колесики и шестеренки бешено вертелись, я не двигался вперед, а только погружался в бездну страха. Охваченный паранойей, я слышал Его шаги за спиной, и мне казалось, будто Свидетель крадется за мной по пятам, вооруженный бейсбольной битой и отнюдь не с благими намерениями.
Это заметил даже Вине Мацуока; впрочем, трудно было не заметить, поскольку я подскакивал, как ошпаренный кот, всякий раз, когда он откашливался.
— Сын мой, — произнес он наконец, глядя на меня поверх своего лэптопа, — у тебя всерьез сдают нервы.
— Я слишком много работаю, — ответил я.
Вине покачал головой:
— Значит, нужно больше развлекаться.
— Я женатый человек с тремя детьми и кучей дел. Мне некогда развлекаться.
— Прислушайся к мудрости старца, — проговорил он голосом Чарли Чена. — Жизнь слишком коротка, поэтому нужно хоть пару раз хорошенько напиться и побегать голышом.
— Мудрый совет, Наставник, — согласился я. — Наверное, сегодня на собрании бойскаутов я именно так и поступлю.
Вине кивнул и серьезно посмотрел на меня.
— Прекрасно. Учи их, пока они еще малы… и они запомнят.
Вечером действительно предстояло еженедельное собрание «волчат» — младших бойскаутов.
Коди состоял в «волчатах» уже год, хотя ему и не нравилось. Мы с Ритой единодушно решили: скаутство пойдет мальчику на пользу и, возможно, поможет раскрыться. Разумеется, лично я считал единственно верным способом вытащить Коди из скорлупы — выдать ему нож и какое-нибудь живое существо для экспериментов, но в разговорах с Ритой предпочитал избегать скользкой темы. Бойскаутский клуб выглядел лучшей альтернативой. И мне действительно казалось, что Коди извлечет пользу, поскольку научится вести себя как настоящий человеческий детеныш.
Поэтому, приехав домой, я торопливо проглотил остатки цыпленка по-карибски, пока Рита возилась с бумагами на кухонном столе, и запихнул в машину Коди в синей скаутской форме, которую он надевал каждую неделю с плохо скрываемой ненавистью. Он считал форму, включающую шорты, не просто ужасной модой, но еще и унижением для каждого, кто вынужден ее надевать. Однако я внушал Коди, что, побыв скаутом, он научится вписываться в коллектив. Я попытался разъяснить, что эта часть подготовки важна точно так же, как и умение избавляться от остатков тел, и мальчишка целый год повиновался, ни разу не выказав открытого сопротивления.
Мы приехали в начальную школу за несколько минут до начала собрания и молча сидели в машине. Коди предпочитал дожидаться здесь вместе со мной — видимо, Вписываться в Коллектив ему оставалось по-прежнему неприятно и слишком сложно. Именно поэтому по вечерам мы частенько сидели вдвоем и ничего не делали, не считая скупого обмена словами. Коди всегда говорил мало, но к его двух-трехсложным высказываниям стоило прислушиваться. Несмотря на мою великую нелюбовь к клише, я вынужденно признавал — мы Привязались Друг к Другу. Сегодня, впрочем, я чересчур отвлекся, выискивая среди теней нечто зловещее, и не заметил бы ничего, даже если бы Коди процитировал «Камасутру» целиком.
К счастью, он был не в настроении разговаривать и пристально рассматривал других детей, которые вылезали из машин и входили в школу в сопровождении родителей или одни. Разумеется, я тоже внимательно их изучал.
— Стив Байндер, — вдруг сказал Коди, и я рефлекторно подпрыгнул. Он взглянул на меня с легким удивлением и кивком указал на рослого мальчика со сросшимися бровями, который прошел мимо нас.
Я повернулся к Коди и пожал плечами; он тоже.
— Дерется, — заметил он.
— Он тебя обижает? — спросил я, и Коди снова пожал плечами. Прежде чем он успел ответить словами, я ощутил на шее странный легкий холодок, и незримая масса в глубине моей души неловко перевалилась с места на место. Я обернулся и осмотрелся. Несколько машин въехали на парковку, направляясь на близлежащие свободные места. Я не видел в них ничего зловещего или необычного, что заставило бы пробудиться Пассажира. Просто короткая вереница мини-вэнов и потрепанный «кадиллак» как минимум пятнадцатилетней давности.
На короткое мгновение я задумался, нет ли в одной из этих машин Свидетеля, Тени, опасности, подбирающейся все ближе, так как из Подвала, достигнув сознательной части мозга, пронесся легкий электрический импульс. Невозможно… Но я продолжал внимательно рассматривать каждую машину. По большей части это были обычные автомобили жителей пригорода, точно такие же, какие мы видели здесь каждую неделю. Отличался только «кадиллак»; он остановился, и оттуда вылез коренастый мужчина в сопровождении маленького толстого мальчика. Совершенно нормальная картина, именно то, что и ожидаешь увидеть. Я не усмотрел в обоих ничего странного или угрожающего, совершенно ничего. Они вошли в школу, ни в кого не швырнув гранату по пути. Я проводил их взглядом, но коренастый не смотрел на меня. Он вообще ничего не делал, только ободрительно держал руку на плече мальчика, направляя его внутрь.
Не он. Все именно так, как выглядит. Мужчина ведет сына на собрание скаутов. Глупо думать, будто Тень каким-то образом пронюхала о моих планах на вечер и быстренько раздобыла мальчишку, чтобы подобраться ко мне поближе.