Дебора пожала плечами, "Он псих. Это уже не моя проблема. Он это сделал"
"Но если он психически болен, почему его прорвало вот так вдруг? То есть, ему тридцать с хвостиком, и это первый раз, когда он что-то натворил? Не стыкуется".
Она хлопнула меня по плечу и снова улыбнулась, "Дельное замечание, Декс! Почему бы тебе не влезть в свой компьютер и не поискать на него информацию? Бьюсь об заклад, мы что-нибудь раскопаем". Она глянула на часы, "Ты сможешь этим заняться сразу после пресс-конференции, лады? Пошли, нельзя опаздывать".
И я покорно за ней поплёлся, удивляясь, как я быстро нахожу себе дополнительную работу.
Фактически, пресс-конференция это бесценный дар, который был предоставлен Деборе, ведь обычно капитан Мэтьюз не отдавал её с лёгкостью. Это был первый раз, когда она создавала свою собственную шумиху в СМИ в роли ведущего детектива, и она явно где-то подучилась тому, как говорить и как выглядеть для вечерних новостей. Она стёрла с лица улыбку и другие эмоции и говорила категоричными предложениями прекрасного полицейского. Только тот, кто знал её так же хорошо как я, мог сказать что, за этой деревянной маской скрывалось огромное и нетипичное счастье.
Итак, я стоял позади всех и наблюдал, как моя сестра сделала ряд блестящих заявлений, уверенно добавив, что она арестовала подозреваемого в отвратительных убийствах в университете, и как только она узнает, виновен ли он, ее дорогие друзья из СМИ будут среди первых, кому сообщат об этом. Она была явно горда и счастлива, и с моей стороны было бы совершеннейшей подлостью даже намекнуть, что в виновности Халперна есть сомнения, особенно учитывая, что я не знал, что это должно быть – и было ли вообще что-то.
Она почти была права – Халперн был виновен, а я был глупым и сварливым, отбросил вагон явных доказательств, и всё из-за ухода Пассажира. Эхо его отсутствия доставляло мне беспокойство, а ведь не было никаких сомнений относительно подозреваемого, что в сущности для меня не имело никакого значения. Конечно же, почти не имело…
И снова это почти. Я до этого момента жил жизнью абсолюта – у меня не было опыта с этим "почти", и то, что уже не было внутри того уверенного голоса, который подскажет что есть что без сомнений и замешательства, тревожило и сильно мешало. Я начал понимать насколько я беспомощен без Тёмного Пассажира. Даже в моей повседневной работе ничего уже не было просто.
Вернувшись в свой закуток, я сел на стул, откинулся на спинку и закрыл глаза. Есть тут кто-нибудь? Спросил я с надеждой. Никого нет. Только пустота, которая начинала причинять боль, что приходит после оцепенелого удивления. Отвлекаясь на работе, всё же ничего не останавливало меня от самоуглубленной жалости к самому себе. Я был один в темноте, то есть в мире полном подобных мне ужасных существ. Или, по крайней мере, таких, каким я привык быть.
Куда ушёл Пассажир и почему он куда-то ушёл? И если что-то его действительно напугало, что он даже удрал, что это могло быть? Что могло напугать существо, которое живет в темноте и фактически оживает только когда нож в работе?
И это привело к совершенно новой и нежелательной мысли: если это гипотетическое нечто напугало Пассажира – оно его изгнало насовсем? Или же оно все ещё идет по моему следу? Был ли я в опасности, без возможности защитить себя – без способа узнать есть ли угроза за спиной до тех пор, пока слюна хищника не упадет на мою шею?
Я всегда слышал что новый опыт это хорошо, но то что происходит со мной это чистой воды пытка. Чем больше я думал об этом, тем меньше понимал, что со мной происходит, и тем больнее это было.
Хорошо, я знаю верное средство от страданий, и это усердная работа над чем-нибудь бесполезным. Я развернулся к компьютеру и начал действовать.
Всего через несколько минут я уже знал всю подноготную доктора психологии Джеральда Халперна.
Конечно же, это было немного сложнее, чем просто набрать имя Халперна в Гугле. Были, например, закрытые файлы протоколов суда, на открытие которых ушло почти 5 минут. Но когда я их открыл, я понял что это стоило затраченных усилий, и задумался, Так так, так… И так как я был совершенно один в своем закутке, и никто не мог слышать мои задумчивые высказывания, я произнес вслух, "Так, так, так".
Отчеты об усыновлении были достаточно интересны – не только потому что я чувствовал некую схожесть детства Хелперна с моим прошлым без родителей. Мне более чем повезло попасть в семью к Гарри, Дорис и Деборе, в отличии от Халперна, который порхал из семьи в семью, пока не приземлился в Сиракузском университете.
Намного интересней, однако, был файл, который никто, как предполагалось, не мог открыть без ордера и постановления суда, и каменной скрижали из рук Господа. И когда я его дважды перечитал, моя реакция была намного глубже. "Так, так, так", пробормотал я, слегка обеспокоенный звуками собственного голоса, отлетавшего от стен моего маленького пустого офиса. И так как серьезные открытия всегда более существенны в присутствии аудитории, я взял телефон и позвонил сестре.
Через несколько минут она влетела в мою каморку и села на складной стул. "Что ты нарыл?", спросила она.
"У доктора Джералда Халперна есть секреты в прошлом", осторожно произнес я, так чтобы она не смогла допрыгнуть до меня и задушить в объятиях.
"Мне это известно", нетерпеливо сказала она, "Что он натворил?"
"Не так важно что он натворил", продолжил я, "В данном случае важно что творили с ним".
"Хватит кружить вокруг да около!", прервала она, "Так что там?"
"Начнём с того что он фактически сирота".
"Кончай Декс, переходи к сути".
Я поднял руку чтобы успокоить её, но было очевидно что это не сработало, так как она стала барабанить костяшками пальцев по столу. "Я пытаюсь нарисовать чёткую картину, сестричка", сказал я спокойно.
"Рисуй побыстрее", буркнула она.
"Хорошо. Халперн попал в систему усыновления Нью-Йорка, когда его нашли живущим в коробке под автострадой. Нашли и его родителей, которые, к сожалению, были мертвы от недавнего и пренеприятного насилия. Которое, кажется было вполне заслуженным".
"Что, к чёрту, это всё значит?"
"Родители сдавали его педофилам", объяснил я.
"Господи!", выдохнула Дебора и было заметно что она шокирована. Это было чересчур даже по стандартам Майами.
"И Халперн ничего не помнит из этих лет. У него сработал блок из-за стресса, так говорится в файле. Это имеет смысл. Такая блокировка была вероятно условным рефлексом на повторяющуюся травму" сказал я, "Такое может случиться".
"Вот, бля", Выругалась Дебора и я мысленно поаплодировал её элегантности. "Так значит, он забывает все это дерьмо. Надо признать, что могут быть приступы. Девушка пытается принудить его к сексу, а он уже на нервах от того, что срок контракта подошёл – итак, он под влиянием стресса убивает её и не помнит этого".
"Есть ещё парочка моментов", произнёс я, и признаюсь, наслаждался драматическим эффектом немного дольше чем этого требовалось. "Во-первых, смерть его родителей".
"А что с ней?", спросила она без всякой театральщины.
"Их головы были отрублены и дом сожжён", рассказал я.
Дебора выпрямилась. "Дерьмо", пробормотала она.
"Я тоже так думаю".
"Чёрт тебя побери Декс, это же здорово! Его задница в наших руках!", обрадовано воскликнула она.
"Ну, это подходит по всем параметрам", подтвердил я.
"Безусловно это так!", уверенно сказала она, "Так это он убил родителей?"
Я пожал плечами.