– И больше ничего?
– Ничего. Наша сотрудница говорит, звонил мужчина, но не помнит ни голоса, ни сколько длился разговор, – когда звонок не местный, она вешает трубку, тут ее помощь не нужна.
– В каком часу она вышла утром из гостиницы?
– В девять. Попросила, чтобы ее разбудили в восемь. В девять повар и его помощник видели, как она выходила. У них как раз начинается смена, как и у консьержки. Хочешь, я ее позову?
– Да, пожалуйста.
Тео встал и через полминуты вернулся в сопровождении девушки. Та предпочла стоять, хотя ей был предложен стул.
– Она вышла одна? – спросил детектив.
– Да. И отдала мне свой ключ.
– Вы не видели, за ней никто не последовал, сразу или несколько минут спустя?
– Нет. По крайней мере, сразу никто больше не выходил. Думаю, я бы обратила внимание, потому что как раз подумала, как же ей не страшно идти одной в горы.
– Откуда вы знали, куда она идет?
– По одежде, да и по еде, которую я сама ей дала, – уверенно ответила девушка. – На ней были горные ботинки и маленький рюкзак, куда она положила гостиничный завтрак.
– Клиенты обычно берут с собой на экскурсии холодный завтрак. Просто заказывают его накануне вечером, а с утра забирают у стойки, – объяснил Тео.
– Вы не видели, не было ли у нее на одежде какого‑нибудь украшения?
– Украшения?
– Значка, например.
– Нет, не видела. Ничего такого не припомню.
Детектив заранее боялся услышать именно эти ответы. Он не слишком‑то верил, что разузнает в отеле что‑нибудь полезное, но все равно должен был расспросить их, на всякий случай. Бывало, консьержи и портье сообщали ему такое, чего он не мог добиться от самих клиентов, плативших ему.
Тео жестом велел девушке вернуться на свое рабочее место.
– Кто тебя нанял?
– Ее жених. Хочет, чтобы я нашел убийцу.
Управляющий поднял брови и тяжело вздохнул:
– Нелегко тебе будет, мне кажется, это дело рук безумца. Я узнал ее, как только лейтенант показал фотографию. Да и трудно было не узнать, если хоть раз ее видел. Слишком красивая, чтобы разгуливать здесь в одиночестве. Но лишь настоящий безумец мог сделать такое. Знаешь, если бы жених не нанял тебя, то нанял бы я. Это убийство может плохо сказаться на нашем бизнесе, а он только‑только пошел в гору. – Тео обвел рукой окружавшую их красоту.
Купидо понял, из‑за чего он с такой готовностью отвечает на вопросы. Если новость об убийстве в заповеднике доберется до туристических агентств, отель опустеет и его придется закрыть. Он невольно вспомнил донью Викторию и слова Алькалино.
– Если мы еще чем‑нибудь сможем помочь, не стесняйся, заходи, – добавил Тео.
– Спасибо.
– Удачи.
Первое, что бросалось в глаза при входе на центральную базу природного заказника, – это пятнадцатиметровая пожарная башня из бревен, возвышавшаяся надо всей округой: над крышами домов и кронами деревьев. У ее подножия располагались навесы для транспорта службы охраны и пожарных грузовиков‑цистерн, склад инструментов и маленькое сооружение, иногда служившее офисом, потому что администрация заповедника находилась в Бреде. Немного поодаль виднелся водоем, где вертолеты могли набирать воду в случае пожара, вертолетная станция, на которой вот уже десять дней не было ни единого вертолета, и три домика, которые дирекция держала на всякий случай для своих служащих. Только один из домов был занят – дом Молины, егеря, которому выпало дежурить в том самом секторе Патерностера в день убийства. Другие служащие предпочитали жить в Бреде, подальше от этого уединенного места, пока сезон охоты не был открыт, или хотя бы с понедельника по четверг, даже несмотря на то, что здесь жилье им предоставлялось бесплатно, а из Бреды добираться сюда было довольно далеко.
На шум машины из дома вышла женщина с маленьким ребенком на руках. Другой малыш четырех или пяти лет выглядывал из‑за нее, и Купидо подумал, что он, должно быть, уже ходит в школу. Женщина наблюдала за сыщиком издалека с нервным любопытством, словно ожидала, что кто‑то должен приехать, но не знала, кто и зачем.
– Я ищу Молину, егеря. Мне сказали, он живет здесь.
– Я его жена. Сейчас он выйдет.
Пока они ждали, Купидо наблюдал за женщиной. Наверное, ей не было и двадцати пяти, но ее старил грязный и неряшливый вид. Соломенный цвет волос нагонял тоску, его вообще было трудно назвать цветом. Под прядями, падавшими на лоб, прятался покорный и недоверчивый взгляд человека, скорее сомневающегося в себе, чем в других. На женщине была рубашка мужского покроя – слишком длинные рукава указывали на то, что она с чужого плеча, – и потертые штаны коричневого цвета. Она не сделала ни малейшей попытки привести себя в порядок, словно уже давно смирилась и со своей неряшливостью, и с тем, как отталкивающе выглядит.
В дверях появился Молина. У него были влажные и только что причесанные волосы; детектив предположил, что шум мотора прервал его послеобеденный сон. Они с женой абсолютно не походили друг на друга. Купидо вспомнил, что встречал Молину в городе. У того было смуглое, подвижное лицо, слишком маленькая по отношению к телу голова и копна черных волос с проседью на висках. В его худощавости легко узнавалась цыганская стать, он с элегантностью носил полевые сапоги и черные вельветовые брюки с широким кантом, отказываясь от бледно‑зеленой формы, положенной егерям заповедника. На вид ему было лет сорок, то есть он был значительно старше жены, правда, походил на тех мужчин, которые кажутся более сильными и мужественными в сорок лет, чем в двадцать пять.
Молина подошел к детективу. Он, конечно, знал, для чего тот пришел.
– Что вам нужно? – спросил он.
– Я хотел бы задать вам пару вопросов.
– О чем? – недоверчиво спросил высокий и смуглый Молина, с вызовом закидывая голову немного назад.
– О том дне, когда убили девушку.
– Вы полицейский?
– Нет.
– Журналист, – заключил тот.
– Нет, я частный сыщик.
Молина посмотрел на него с большим любопытством – такого он не предвидел.
– Спрашивайте у полиции. Я уже рассказал им все, что знал.
– У них я уже спрашивал. Они сказали, в то утро по графику вы были единственным егерем в этом секторе заповедника и должны были следить, чтобы никто туда не забрел.
Молина пристально посмотрел на него, прикидывая, что, должно быть, детектив пользуется благосклонностью лейтенанта, раз получил эту информацию.
– Две тысячи гектаров – слишком большая территория, чтобы видеть всех входящих и выходящих, – ответил Молина поспешно, словно ответ уже был у него наготове и он им не раз успешно пользовался.
Купидо понял, что просто так из него много не вытащишь. Молина был из тех людей, которые ко всему относятся с подозрением, и не поймешь, руководствуются они хитростью или здравым смыслом; он явно был способен утаить информацию. Рикардо решил, что должен показать ему: он не чужак, он свой.
– Вы знали девушку, – сказал детектив и увидел, что охранник даже вздрогнул от неожиданности, а его жена заинтересованно подняла голову.
– Кто вам это сказал? – отреагировал он. Смотритель пытался казаться безразличным, но Купидо уже понял, что попал в точку.
– Маркос Англада, жених девушки.
– Вас нанял жених?
– Да.
– Я и вправду знал ее, – начал объяснять Молина, словно успокоился, услышав знакомое имя. – Видел несколько раз.