Во время нашего короткого разговора с Малоуни она стояла в нескольких шагах слева от него. Я смутно ощущал ее напряженное внимание, но у меня не было причин предполагать связь между ними. Она обратилась прямо ко мне:
– Вы уверены?..
Я не стал спрашивать в чем.
– Совершенно уверен, хотя…
Она не дала мне закончить, погладила мимолетным жестом по руке, поблагодарила улыбкой и побежала к воде. Что‑то в этой улыбке зацепило меня, от прикосновения по руке словно ток пробежал.
Было 4:30, когда я вернулся к своей машине. Я решил, что поеду домой не сразу, и направился к Бруклинскому мосту. Купил по дороге кофе и бейгел, припарковал машину на Бруклин‑Хейтс и нашел свободную скамейку на набережной. Хотя панорама Нижнего Манхэттена раскинулась передо мной во всей своей красе, похожая на колоду плохо перемешанных карт, я мог думать только об улыбке той женщины.
Если уж нью‑йоркские «Джетс» и «Гиганты» могут играть в Нью‑Джерси, а аэропорт Цинциннати находится в Кентукки, нью‑хейвенскому хоспису Святой Марии сам бог велел располагаться в Хемдене. По крайней мере, это все еще штат Коннектикут. Хоспис, как и многие другие викторианские здания на Уитни‑авеню, был изысканно украшен пряничными завитушками, полукруглыми верандами и узорчатой кровельной дранкой. Цветовая гамма – желтые, коричневые, темно‑зеленые с желтоватым отливом тона – не вызывала у меня эстетического трепета, но, учитывая близость к озеру и пышному парку, я понимал, почему епархия выбрала это место для хосписа. Я поделился этой мыслью с регистраторшей.
– О, – ответила она, – нам действительно повезло! Богатый выпускник Йеля несколько лет назад завещал эту усадьбу церкви. Раньше мы располагались в Нью‑Хейвен – между притоном наркоторговцев и заброшенным супермаркетом.
Это все объясняет, подумал я. Я пошел по коридору, чтобы найти сестру Маргарет, но регистраторша позвала меня:
– Вы мистер Прейгер?
Я почувствовал, как у меня оборвалось сердце.
– Он уже…
– Нет, мистер Брайсон еще не покинул нас, но… – Теперь она почти шептала.
– Значит, у него все в порядке.
– Ни у кого здесь не может быть все в порядке, мистер Прейгер!
– Простите. Я не то имел в виду.
– Я поняла, – кивнула она.
Я в этом не был уверен, но снова сказал, что хочу видеть сестру Маргарет, монахиню, которая звонила мне рано утром.
– Она у мистера Брайсона вместе с отцом Ицолино.
– Последнее причастие?
– Боюсь, что да. Но нам следует надеяться, мистер Прейгер.
Я едва сдержал усмешку.
– Может быть, – предположил я, – если бы мистер Брайсон знал, что я здесь, он бы продержался еще немного. Что, если я…
– Простите, но это невозможно. – Потирая подбородок, женщина размышляла, что делать. – Сестра! – Она помахала рукой женщине в синей рясе и простой косынке, скрывавшей подбородок и шею.
– Посмотрю, что смогу для вас сделать. – Монахиня взяла меня за руку. – Это займет несколько минут. За этой дверью – маленькая часовня, если хотите спокойно помолиться
– Спасибо, сестра, – улыбнулся я, – не хочу проявлять неуважение. Я еврей и…
– Он тоже был евреем, – сказала она, указывая на распятие. – Схожу посмотрю, смогу ли я найти сестру Маргарет.
Я спросил у регистраторши, откуда я могу позвонить по мобильному телефону, никого не побеспокоив. Вон там вестибюль, сказала она, сразу за часовней.
Там мне будет удобно.
Пустой вестибюль выходил на красивую покатую лужайку, цветущий сад и озеро. Я набрал номер дочери. Ожидая соединения, я разглядывал часы на стене, проверяя по ним свои. Было 4:50, через четыре минуты исполнится ровно восемнадцать лет с момента Сариного рождения. Набор прозвонил уже тридцать раз, но Сара не отвечала, я подумал, что хоспис – слишком мрачное место, чтобы звонить отсюда дочери с поздравлениями. А может, и нет. Может, это прекрасное место для любого деяния…
Кто‑то тронул меня сзади за плечо.
– Мистер Прейгер? – Женский голос позвал меня по имени.
Я отключил телефон и повернулся.
– Я Мо Прейгер.
– А я – сестра Маргарет, и я так рада вас видеть! – Она протянула мне руку. – Спасибо, что приехали.
– Я тоже, – промямлил я, – хочу сказать, я рад, что проделал этот путь. – Думаю, я не сумел скрыть удивление тем, что на монахине была голубая униформа медицинской сестры.
Она заметила мое смущение.
– Да, мистер Прейгер, у меня есть диплом медицинской сестры. Некоторые наши гости называют меня «М в квадрате» – медсестра и монахиня. Немного юмора в хосписе. Это необходимо, как и вера.
Сестра Маргарет была сложена как снежная баба с медными монетками‑глазками и носом‑кнопочкой. Даже сохраняя серьезное выражение лица, она излучала спокойствие, которое заполняло всю комнату. Я подумал, что эта женщина – бесценна в заведении, где большинство людей уже подошли и даже постучали в последнюю дверь.
– Как мистер Брайсон?
– Не очень хорошо. – Она нахмурилась. – Рак поразил большинство жизненно важных органов. И хотя он не хочет разделить со мной свою ношу, подозреваю, у него на душе есть нечто, чем он хочет поделиться с вами, прежде чем покинет нас. Полагаю, только это удерживает его в земном мире.
– Могу я пойти и взглянуть на него, сестра?
– К несчастью, он так страдал от боли, что мы вынуждены были загрузить его морфином. В данный момент он без сознания. Придет в себя через несколько часов, если…
– …вообще когда‑нибудь придет в сознание, – закончил я за нее.
Она предложила мне что‑нибудь съесть. Район Нью‑Хейвена, с гордостью сообщила она, славится своей пиццей, выпеченной в настоящей кирпичной печи. Здесь, в нескольких минутах езды, есть несколько прекрасных пиццерий. До одной можно дойти пешком, но ее она не рекомендует. У них сыр слишком соленый. Она запишет мой номер сотового телефона и позвонит, когда состояние мистера Брайсона улучшится и он сможет говорить.
Я колебался.
– Можно я спрошу вас кое‑что, мистер Прейгер?
– Конечно.
– Я прочла статью, которую хранит мистер Брайсон, о Патрике Малоуни, но мне неясно, как это связано с вами. – Она слегка покраснела. – Признаюсь, я слишком любопытна.
– А меня очень интересует мистер Брайсон. Скажите, сестра, бывает ли у «М в квадрате» обеденный перерыв? Если да…
– Я позвоню и закажу пиццу. Какой у вас номер телефона? Я оставлю его у регистратора. Мы будем здесь через пять минут, если что… Ой, – она вернулась, записав номер у стойки, – какую пиццу предпочитаете?
– Любую, только без анчоусов.
В знак одобрения она подняла вверх большой палец и побежала к конторке. Я еще раз набрал номер Сары, но точное время ее рождения прошло несколько минут назад. Мне снова не ответили.
Борясь с действием кофе, я три раза прикладывался к бутылке «Катти Сарк». Когда я еще служил в полиции, мне с большим трудом удавалось уберечься от алкоголизма.