Волосы до плеч. Она закончила вытирать руки о полотенце и опустила рукава блузки.
– Полиция, – пояснил ей Хьюго.
Падает мрак Бартон представился.
– Я – Триш Маркхэм, – сказала женщина, бросив взгляд на Хьюго.
Няня. Бартон приветствовал ее вежливым поклоном.
– Я должен задать вам несколько вопросов, сэр, – сказал он Хьюго.
Хьюго не отвечал, и Триш взяла инициативу в свои руки.
– Почему бы вам не провести сержанта в гостиную? Я посижу с Пиппой.
Хьюго заколебался.
– Я буду отвечать на все телефонные звонки, – убеждала она. – Если что‑нибудь важное, то я позову вас, обещаю. – Она улыбнулась Бартону. – Кофе, сержант? Чай?
– Нет, спасибо.
Хьюго продолжал стоять у двери, прижав к ней ладони в той же защитной позе. Триш подошла и коснулась его плеча. Она была среднего роста, но ей пришлось потянуться, чтобы это сделать. Хьюго вздрогнул, однако от двери отошел.
– Как Пиппа? – спросил Бартон. – Я имею в виду после допроса – с ней все хорошо?
Хьюго закрыл дверь гостиной.
– Пиппа? – переспросил он, словно никогда прежде не слышал этого имени. – Да, она в порядке. Сара была… была очень мила. Она… – Хьюго, казалось, потерял ход мысли. Толкнул дверь гостиной и оставил ее слегка приоткрытой. – У вас были какие‑то вопросы, – сказал он, наконец усаживаясь на один из светлых зачехленных диванов и приглашая Бартона последовать его примеру.
Но, едва Бартон начал излагать цель своего посещения, зазвонил телефон, и Хьюго вскочил. Он в два прыжка достиг телефонного аппарата и, схватив трубку, прижал к уху.
Триш окликнула его из другого конца коридора:
– Не волнуйтесь, Хьюго. Это один из друзей Пиппы.
– Проклятый аппарат звонит непрерывно, с тех пор как мы вернулись домой, – сказал мистер Паскаль, положив трубку и уставившись на телефон со смесью ужаса и отвращения. – Друзья Пиппы, коллеги Клары – я не собирался им сообщать, но, очевидно, ваши люди уже с ними связались.
– Старший инспектор Макатиер подумал, что это будет правильно, сэр, ведь идут судебные заседания и тот процесс…
Хьюго не слушал. Он снова подошел к двери и вернулся только тогда, когда убедился, что Пиппа положила трубку.
Бартон замолчал и Хьюго смущенно посмотрел на него.
– Простите, – сказал он. – Вы что‑то говорили о судебном процессе. – Бартон открыл было рот, но Хьюго немедленно перебил: – Этот процесс, будь он неладен! Клара считала, он даст толчок ее карьере. Господи! Вот уж толчок так толчок, ничего не скажешь!
– Вы не хотели, чтобы она брала это дело?
Хьюго, нахмурившись, глядел на свои руки, сжатые в кулаки на коленях.
– Что заставляет вас думать, что исчезновение вашей жены связано с судебным процессом Касаветтеса?
Хьюго едва заметно передернул плечами и промолчал. Если он и знает что‑то о причастности Касаветтеса, он ничего не скажет.
– Сэр. – Бартон подождал, пока Хьюго поднимет на него глаза. – Мы не знаем, кто похитил вашу жену. Мы пытаемся это выяснить. Но у нас нет никаких доказательств, что Касаветтес…
– Какие доказательства вам нужны? – вспыхнул Хьюго.
– Сейчас мы ищем любые зацепки. Однако не исключено, что и кто‑то другой затаил по отношению к вашей жене недобрые чувства. Если мы сфокусируемся только на одной версии, то можем упустить важные линии расследования.
Хьюго нерешительно кивнул, признавая резонность этого довода.
– Возможно, ваша жена упоминала о каких‑то происшествиях, – продолжал Бартон.
– Или о ком‑то, кто напугал ее или смутил.
Хьюго резко хохотнул:
– Она имеет дело с подонками, к которым я бы на пушечный выстрел не подошел. А она спокойно сидит рядом и разрабатывает для них убедительную защиту.
– Вы не одобряете работу жены?
Хьюго, казалось, был озадачен этим вопросом и, помедлив, ответил:
– Клара не нуждается в моем одобрении. Она защищает с той же энергией и страстью, с какой преследует по суду. Она предоставляет жюри присяжных право решать вопрос о вине или невиновности. Можно подумать, эти люди обретают мудрость Соломона, как только их приведут к присяге.
– Вы хотите сказать, что она наивна?
– Нет. Но, как и правосудие, она может быть слепой.
– Боюсь, что не совсем понимаю вас, сэр.
Хьюго вздохнул:
– Клара видит, когда свидетельство против ее клиента сфабриковано, но вместе с тем она рада предоставить присяжным право решать вопрос о вине или невиновности.
– Это – закон, сэр, – мягко сказал Бартон. Он не видел никакого смысла в словах Паскаля. С одной стороны, тот вроде бы не на шутку взволнован исчезновением жены, а с другой, чуть ли не обвиняет ее в том, что случилось.
– Вы можете припомнить какой‑нибудь недавний случай, когда решение было вынесено вопреки свидетельским показаниям? – спросил он.
Хьюго устало провел рукой по лицу:
– Мы нечасто это обсуждали. В семейной жизни есть и другие проблемы…
Бартон был убежден: такая позиция свидетельствует скорее о глубокой пропасти между Паскалем и его женой, но вслух своего мнения высказывать не собирался. Он решил пойти по другому пути:
– Эти люди, к которым, по вашим словам, вы бы на пушечный выстрел не подошли. Кого‑то из них можете выделить?
Хьюго смотрел в пол. Бартон подумал, что тот снова углубился в собственные мысли, и нетерпеливо передернул плечами.
– Ну… – пробормотал Хьюго, обращаясь словно бы к самому себе. – Был один тип… – Он перевел взгляд на Бартона. – Насильник. Клара защищала его, но даже она была рада, когда его признали виновным.
– Вы помните его имя, сэр?
Паскаль покачал головой. В то же мгновение зазвонил телефон. На сей раз Триш успела взять трубку задолго до него.
– Это Пиппе звонят! – крикнула она через холл.
Хьюго нахмурился:
– Он тревожил Клару. Она даже просила, чтобы у нее забрали это дело, но никто не согласился. Да, – задумчиво продолжал он. – Клара его побаивалась.
– Вы помните, когда это было?
Хьюго беспокойно посмотрел на дверь:
– Что?
– Судебный процесс, – терпеливо повторил Бартон. – Когда был суд над этим насильником?
Хьюго открыл дверь и попросил:
– Пиппа, повесь, пожалуйста, трубку, милая.
– Сэр?
Тот обернулся:
– Когда? Недавно. Совсем недавно. – Его голос вдруг сорвался на крик. – Пиппа!
– Хорошо, пап!
Хьюго наморщил лоб, старательно припоминая:
– В ноябре… нет, немного раньше. Возможно, в октябре прошлого года.
Бартон собирался спросить, где проходил процесс, но Хьюго уже вышел в холл. Через открытую дверь Бартон видел, как он отобрал у девочки трубку и со стуком положил на рычаг:
– Ради бога, Пиппа! Оставишь ты наконец в покое этот чертов телефон!
Пиппа, видимо, испугалась отца, нависшего над нею как башня. Девочка так и сжалась. Хьюго осторожно протянул к ней руку, словно желая извиниться, и тут она закричала:
– Нет! Не трогай меня! Я тебя ненавижу!
Пиппа с плачем побежала наверх.