Ее еще очень не любит Анника, по ее словам, она из гардероба педиков. «Ты не мог бы не надевать сегодня свою гейскую рубашку?» – с улыбкой говорит она обычно. Потом мне пришлось идти в другой конец
Анника подняла на него глаза.
– Кем ты представился?
– Коллегой и другом семьи.
– Не работодателем?
– Формально шведское правительство не участвует в этом.
Анника смотрела в окно. Ночное небо было красным из-за огней городской иллюминации со своеобразным оттенком, который придавал ему загрязненный воздух.
– Что еще он сказал?
Халениус с сомнением посмотрел на нее.
– Томас умрет, если выкуп не будет доставлен завтра до десяти ноль-ноль местного времени. Послушаешь запись?
Она покачала головой.
Он взял ее за руку.
– На это уйдет какое-то время. Большинство историй с похищением обычно продолжаются от шести до шестидесяти дней. Возможно, тебе придется заплатить за его освобождение.
Анника высвободила руку.
– И полиция не может ничего сделать? – спросила она.
– У Интерпола в Брюсселе есть формат JIT, Joint Investigation Team, они соберут и подытожат информацию обо всех случаях и передадут ее дальше во все заинтересованные инстанции. Государственная криминальная полиция направляет двух человек в Найроби для координации действий с местными властями, они будут работать через шведское посольство. Наше министерство выделяет Ханса и Ханса Эрика.
Анника кивнула, знала, что шведская полиция не может официально действовать в другой стране.
– А кенийская полиция?
Халениус сидел молча несколько мгновений.
– Кенийская полиция известна своими изнасилованиями и своей коррупцией. Я был там на Рождество несколько лет назад, и тогда, по их информации, они собирались провести облаву с целью изъятия незаконно находящегося у населения оружия на северо-западе Кении. И из всей той части страны сразу как ветром сдуло женщин и детей. Просто полиция обычно насилует всех, кто попадает им под руку при рейдах такого типа. Это приводит к ужасным проблемам, поскольку многие стражи порядка больны СПИДом, и, когда женщина оказывается изнасилованной, от нее отказывается собственный муж. Если мы сами выйдем на контакт и привлечем кенийскую полицию, очень велик риск, что они потребуют часть суммы выкупа. Тогда все получится опаснее и дороже…
Анника замахала рукой:
– Никакой кенийской полиции.
А сомалийская?
– В Сомали фактически нет правительства и государственного управления начиная с 1991 года. Там имеется структура под названием Somali Police Force, но я не знаю, осуществляют ли они какую-то деятельность.
Анника потерла руки о колени.
– Мы поговорим с парой других организаций тоже, – продолжил Халениус, – но тебе необходимо оценить свои возможности. Мы можем оказаться в ситуации, когда ты будешь вынуждена заплатить выкуп. У тебя есть какие-то средства?
Она посмотрела в сторону комнаты детей.
– Страховые деньги от виллы в Юрсхольме.
Им все выплатили наконец почти через два года после пожара. Чуть больше шести миллионов крон лежали на счете в Хандельсбанке, это ведь едва ли миллион долларов. У нее имелись целых две сотни тысяч на другом счете, деньги, которые ей удалось сэкономить за год в США.
– Преступники дадут о себе знать самое раннее только завтра вечером. Но если нет возражений, я приду снова, как только проснусь. Необходимо кое-что приготовить.
– А тебе разве не надо заниматься работой? – спросила Анника.
– Ну да, – сказал он. – Именно это я и делаю.
Вешалка загремела, когда он снял свою куртку. Анника тяжело поднялась с дивана и встала в двери в прихожую. Халениус выглядел усталым. Его шевелюра казалась еще более редкой, чем она представляла себе.
– А что именно надо приготовить?
Он почесал голову так, что каштановые пряди волос встали торчком.
– Здесь все в принципе зависит от твоего желания, захочешь ты сама делать остальное или получать помощь от нас.
Анника почувствовала, как на нее нахлынула волна паники.
– Не сама, – сказала она.
Халениус кивнул.
– Нам надо организовать некий центр, где мы сможем работать, с оборудованием и всем необходимым…
– Спальня подойдет?
– Нам понадобится вести журнал всего происходящего. Распределить роли, например, я переговорщик, а на тебе будет логистика. Твоей задачей в таком случае станет смотреть, чтобы техника работала, а у нас были еда и кофе и мобильные телефоны заряжены. Так годится?
Анника даже выпрямилась от удивления, сейчас за две десятых секунды она превратилась из переговорщика в кухарку.
– Если на твой домашний телефон позвонят в мое отсутствие, ты сначала должна включить запись и только потом отвечать, – предупредил он. – Если это будут похитители, не говори, что ты жена Томаса. Назовись нянькой и объясни, что все вышли на время. Потом сразу же перезвони мне. У тебя есть все номера в моем имейле.
– Помнишь, что я сказала тебе, когда мы встретились в первый раз? – спросила она. – Самое первое предложение?
Джимми Халениус застегнул молнию на куртке и сунул портфель под мышку, а потом, тщательно натягивая перчатки, ответил.
– «Я думала, что только мелкие преступники носят имена с окончанием на «и», – процитировал он. – Так ты сказала. И «почему нет никаких беглых убийц по имени Стиг Бьёрн?».
Он одарил ее торопливой улыбкой, открыл входную дверь и ушел.
ШВЕДСКИЙ ОТЕЦ МАЛЕНЬКИХ ДЕТЕЙ ТОМАС В ПЛЕНУ В КЕНИИ
Андерс Шюман протер очки рукавом рубашки и изучил первую страницу придирчивым и по возможности объективным взглядом.
Она получилась одной из лучших за весь год. Не только из-за того, что они единственные поведали сенсационную новость, но также и потому, что Томас Самуэльссон просто шикарно выглядел на фотографии. Блондин, красавец, спортивный, благородной наружности и улыбающийся, из тех, какими хотят быть все шведские мужчины, мечта любой женщины.