— В автобусе очень тесно и жарко, — возразила Анника, едва не задохнувшись от самой мысли об автобусе.
От Бергсгатан до дома было рукой подать, и Эллен больше не капризничала. Анника быстро затопила изразцовую печку, чтобы согреть остывший дом, закрыла окна, выбросила на помойку затхлый мусор. Она все делала машинально, автоматически, не задумываясь. Насыпав на стол горку риса, она одновременно распаковала компьютер, запустила его и подключила к кухонному телефону, а затем сунула в микроволновую печь кусок замороженной трески.
— Можно мы поиграем на компьютере, мама?
— Это папин компьютер.
— Но он нам разрешает. Я уже умею его загружать.
— Вместо компьютера посмотрите «Болибомпу», она скоро начнется, — ответила Анника и подключилась к серверу газеты.
Мальчик горестно опустил голову и вышел с кухни. Пока компьютер загружался, Анника порезала на ломти оттаявшую треску, смазала маслом толстую чугунную сковороду и положила туда посоленные и об — валянные в муке куски рыбы. Прислушиваясь к шипению сковороды и отправив по почте три статьи, она потянулась к банке, побрызгала треску лимонным соком, нашла замороженный укроп, посыпала им рыбу и поставила варить креветки.
— Что у нас на обед, мама? — спросила Эллен, заискивающе глядя на мать из-под челки.
— Моя ты крошка, — сказала Анника и обняла девочку. — Идем сядем.
Дочка забралась к матери на колени и обвила руками ее шею.
— Моя радость, — приговаривала Анника, качая девочку и дуя ей на волосы. — Ты проголодалась?
Дочка слегка кивнула.
— На обед будет рыба с соусом, рис и креветки. Ты одобряешь?
Эллен снова кивнула.
— Ты не поможешь мне нарезать салат?
Третий кивок.
— Вот и хорошо. — Анника поставила девочку на пол и пододвинула стул к рабочему столу. — Ты помыла руки?
Девочка вприпрыжку побежала в ванную и сполоснула руки под краном. У Анники слегка закружилась голова.
Она достала из шкафчика маленький передник, а из ящика стола фруктовый нож, надела передник на Эллен и показала ей, как держать нож. Предоставив дочке нарезать огурец, сама она живо нарубила гору салата и помидоров. Анника полила горку овощей оливковым маслом, уксусом, посыпала итальянской приправой, а Эллен перемешала салат.
— Здорово получилось, правда? — спросила Анника, ставя на стол тарелки. — Положишь столовые приборы? Знаешь, как надо их класть?
— Ты пропустишь «Бьёрне», — крикнул из комнаты Калле.
Девочка побросала ножи, вилки и ложки назад в ящик и опрометью бросилась вон из кухни. Анника машинально отметила, что у нее грязные колготки.
Раздался стук входной двери. Анника услышала радостные вопли детей и стук — Томас поставил портфель на скамейку в прихожей.
— Привет, — сказал он, войдя на кухню и поцеловав жену в лоб. — С кем это ты так долго болтала?
Она приподнялась на цыпочки, поцеловала в губы и прижалась к нему всем телом. На миг она представила себе на месте Томаса белокурого Форсберга из криминальной полиции.
— Я ни с кем не разговаривала, — сказала она, уткнувшись мужу в шею.
— Телефон занят уже полчаса.
Анника отпрянула от Томаса.
— Черт! — воскликнула она. — Я же не переключилась.
Она побежала к компьютеру, выдернула из него кабель и снова подсоединила его к телефону.
— Сейчас мы будем есть, — сказала она.
— Я, пожалуй, не буду, — ответил Томас. — Мы встречаемся отделом, так что, наверное, чего-нибудь пожуем.
— Мы встречаемся отделом, так что, наверное, чего-нибудь пожуем.
Анника разочарованно застыла на месте со сковородкой в руках.
— Я думала, что сегодня ты играешь в теннис, — удивленно сказала она.
Ручка сковороды сильно жгла даже сквозь рукавицы, и Анника быстренько поставила ее на подставку.
— Парни из Министерства юстиции хотят как можно скорее оценить наш проект, а заодно немного поесть.
— Но ты же можешь просто посидеть с нами и немного закусить, — сказала Анника и придвинула к столу стульчик Эллен.
Она украдкой посмотрела на мужа, который громко втянул ноздрями запах риса.
— Калле! — крикнула она в гостиную. — Обедать!
— Но я хочу досмотреть! — прокричал в ответ сын.
Анника положила дочке рис и рыбу, поставила рядом с ее тарелкой миску с салатом.
— Салат, между прочим, сделала Эллен, — объявила Анника. — Неужели не хочешь попробовать?
Она решительно вошла в гостиную и выключила телевизор. Сын в голос заревел.
— Все, — сказала Анника. — Еда важнее телевизора, ты это знаешь. Иди и садись за стол.
— А что у нас на обед?
— Рыба, рис и креветки.
Мальчик скорчил недовольную гримасу:
— Фу, опять эти креветки.
— Можешь их не есть. Поторопись, пока все не остыло.
Когда она вернулась на кухню, Томас с аппетитом ел.
— Ну как, вкусно? — спросила она и села за стол напротив мужа.
— Креветки жестковаты, — ответил он. — Ты их всегда перевариваешь.
Она ничего не ответила, положила еду себе в тарелку, с горечью осознавая, что последнее слово никогда не остается за ней.
Томас вышел из подъезда, надвинул шапку на уши и всей грудью вдохнул холодный вечерний воздух. Он наелся до отвала, и ощущение сытости было ему очень приятно.
Как повезло ему в жизни, рассеянно подумал он. Жизнь полна удовольствий и любви — во всех отношениях.
Он с наслаждением потянулся.
Хорошо, что вернулась Анника. Дома сразу стало тепло и уютно, и как она любит детей.
Вернее, как они любят детей.
Он стоял с портфелем у подъезда, размышляя, стоит ли ехать на встречу на машине. Они встречаются в Сёдермальме, в каком-то кабаке на Хорнгатан. В этом ресторанчике есть отдельные кабинеты. Наверное, они выпьют бутылку вина, и тогда одно из двух: либо ему придется остаться трезвым, либо положиться на случай и сесть за руль слегка пьяным. Но сегодня четверг, ночь уборки города, так что передвигаться придется в пробках.
Он шагнул от подъезда, свернул направо, потом еще направо и вышел на Агнегатан.
Будем надеяться, что эта старая рухлядь заведется, подумал он, и рывком распахнул дверь своей «тойоты».
Эта машина осточертела ему до смерти. Она уже была старой, когда он познакомился с Анникой, но она отказалась для покупки новой машины взять кредит под залог квартиры.
— Я езжу на общественном транспорте, — сказала она, — и то же самое будешь делать ты. В нашем городе только идиоты ездят на собственных машинах.
В этом она была на сто процентов права, но автомобиль был еще вопросом политики.
Томас поехал по Хартверкаргатан. Вообще-то улица была закрыта для движения транспорта, но он махнул на это рукой. Конечно, на уборку закрыты и все улицы вокруг Цинкенсдамм. С упавшим сердцем и участившимся пульсом он стал колесить по району, стараясь отыскать разрешенную для движения дорогу. Дороги не было.
В конце концов он остановил машину у дверей кабака и заплатил за стоянку. Анника сошла бы с ума, если бы увидела этот расход на их совместной банковской карточке, поэтому Томас расплатился наличными.