Поэтому я должна следовать их указаниям. Коллеги ведут себя как цепные псы, но они не заставят нас замолчать.
На экране за спиной ведущего возникла панорама Свартэстадена. Анника прибавила громкости.
Полиция уверена, что смерть журналиста Бенни Экланда наступила в результате умышленного убийства, совершенного с помощью угнанного автомобиля марки «Вольво-V70».
— Это уже не новость, — сказала Анника и снова приглушила звук.
— Он был убит из «вольво»? — спросила Анна, прекратив массировать виски.
— Ты разве не читала мою статью?
Анна виновато улыбнулась:
— У меня так много всего случилось…
— Я не понимаю, почему столько суеты вокруг твоего канала, — удивленно произнесла Анника. — Почему ваши владельцы не могут вещать и в цифровой сети?
— Могут, конечно, — Анна взяла в руку пустой стакан, — но они уже вложили кучу денег, много миллиардов в спутники и собственную кабельную сеть. Мы представляем реальную угрозу их доходам. Они сделают все, чтобы сокрушить нас.
Анника покачала головой, встала и вышла на кухню.
— Принести тебе воды? — спросила она.
— Нет, я выпью еще вина, — крикнула Анна вдогонку подруге.
У входа на кухню было полутемно, коридор играл переменчивыми тонами от серого к черному. Отблески на вытяжке светились, как огни отдаленного лагеря. Вода полилась в мойку, блестящими струями стекая по стенкам из нержавеющей стали.
Она наполнила водой два больших стакана, несмотря на возражение Анны.
Когда Анника вернулась в гостиную, подруга сидела в прежней позе на диване с пустым стаканом в руке. От выпитого вина лицо Анны заметно смягчилось.
— Думаю, что ты не права, — сказала Анника, поставив стаканы с водой на стол. — Владельцы известны своей приверженностью к свободе высказываний, недаром уже сотню лет занимаются публицистикой.
— Уж не по велению ли щедрого сердца? — язвительно спросила Анна Снапхане и что-то невнятно пробормотала. — Они от этого сказочно разбогатели, или как? И продолжают год от года богатеть. Поверь мне, им просто нужны доходы от спутникового телевидения.
— Но у них великое множество других предприятий, — возразила Анника. — Почему ты думаешь, что они должны так сильно интересоваться каким-то стационарным телевидением?
— Посмотри на их дела в книгоиздательстве, — ответила Анна. — Они публикуют тысячи книг, но ни одна из них не занимает ведущих мест в рейтингах. Все газеты, за исключением «Квельспрессен», с треском проваливаются. Радиостанции продаются или закрываются.
Взгляд ее упал на молчащий телевизор. Анника тоже посмотрела на экран и увидела, что весь он занят лицом министра культуры. Она прибавила громкости.
— Начиная с первого июля все общины будут должны содержать по крайней мере одну народную библиотеку, — говорила министр Карина Бьёрнлунд. Глаза ее блуждали. — Новый закон о библиотеках — это еще один шаг к всеобщему равноправию.
В подтверждение своих слов она кивнула телезрителям. Невидимые корреспонденты явно ждали продолжения. Карина Бьёрнлунд многозначительно откашлялась и снова наклонилась к микрофону.
— К знанию. К равенству. К равным возможностям. И еще раз к знанию.
Один из корреспондентов поднес свой микрофон к губам и спросил:
— Не является ли это грубым вмешательством в общинное самоуправление?
Микрофон снова появился в кадре. Карина Бьёрнлунд прикусила губу.
— Ну, этот вопрос дискутируется уже много лет, но мы теперь предлагаем, кроме того, программу государственной поддержки детей и молодежи, на что выделяется двадцать пять миллионов крон, которые пойдут на закупку литературы для народных и школьных библиотек.
— Разве она не ужасная тупица? — спросила Анника и уменьшила громкость.
— Не понимаю твоего отвращения к ней. — Анна вскинула брови и поудобнее устроилась на диване. — Благодаря тем глупостям, что она вещает, только и может существовать мой канал.
— Она не должна была стать министром, — сказала Анника. — Это вышло по ошибке после истории с шестой студией. Она в то время была пресс-секретарем министра внешней торговли Кристера Лундгрена, если ты помнишь такого…
Анна задумалась, наморщив лоб.
— …и в этой должности тоже ничем особым себя не проявила, но после выборов она вдруг стала министром.
— Ага, — сказала Анна. — Вспомнила. Кристер Лундгрен, министр, который, как все думали, убил стриптизершу.
— Иосефину Лильеберг, для точности. Нет, он точно этого не делал.
Они снова замолчали, глядя, как на экране беззвучно шевелятся губы Карины Бьёрнлунд. Анника догадывалась, как пресс-секретарь получила свой пост в Государственном совете, подозревая, что сама, пусть и невольно, стала причиной этого назначения.
— Можно я его выключу? — спросила она.
Анна пожала плечами. Анника подумала было встать и пойти на кухню что-нибудь приготовить — поесть, выпить, да вообще сделать что-нибудь, чтобы занять себя. Однако передумала и остановилась, дожидаясь, когда пройдет охвативший ее страх.
— Я сегодня получила очень интересные сведения от полиции Лулео, — заговорила она. — О каком-то парне из Торнедалена, который, вероятно, и взорвал самолет на базе Ф-21, а потом стал профессиональным международным террористом. Почему вдруг людей заинтересовали дела тридцатилетней давности?
Анна молча слушала.
— Поменьше слушай, что говорит полицейский, — проговорила она наконец. — Вероятно, он не глуп и ему нужна утечка информации. Что может последовать за ней?
Анника принялась вертеть в руках стакан с водой, ожидая, когда пройдет серый туман перед глазами.
— Я раздумывала сегодня об этом целый день, — призналась она. — Думаю, что этот террорист вернулся на родину и полиция хочет, чтобы он понял, что она это знает.
Анна наморщила лоб, глаза ее прояснились, словно она не пила.
— Не притянуто ли все это за уши? — сказала она. — Может быть, они хотят напугать кого-то из его окружения. Какого-нибудь старого соратника. Предостеречь какие-то политические силы — как правые, так и левые. Зачем это им надо — бог весть. Тебе неведомы мотивы полиции.
Анника отпила немного воды и сделала судорожный глоток. Потом поставила стакан на стол. Решила сама разогнать неясные тени.
— Тот старик из полиции рассказал, что говорил об этом с офицером связи с прессой на военно-воздушной базе. Получается, что военные живо обсуждают этот вопрос и что-то готовят. Но почему именно сейчас и почему именно я?
— Во-первых, — сказала Анна, — не кажется ли тебе, что второе ясно как божий день? Сколько сегодня известных криминальных журналистов в Швеции?
Анника задумалась на несколько секунд. Было слышно, как по улице проехал автомобиль с сиреной.
— Подумай, — сказала она, — что это может иметь какое-то отношение к убийству журналиста. Тогда все хорошо сходится.
— Это вполне допустимо, — согласилась Анна. — Ты возьмешься за это дело?
Анника вздохнула, словно эхо проехавшей пожарной машины.
— Я принимаю его, — сказала Анника, — хотя окончательное решение за Шюманом. Мне кажется, что он начинает от меня уставать.
— По-моему, это ты должна от него устать, — сказала Анна и отломила кусочек печенья.