В арках прятались в тени проститутки, дожидаясь, когда, наконец, рассветет, чтобы уйти домой.
Здесь я снова столкнулся с попыткой облагородить африканские кварталы Парижа. Напрасно на улице Гут‑д'Ор разместили комиссариат полиции, а на бульваре Барбес – магазин «Верджин», только зря потратились на ремонт – улица Мирра по‑прежнему выглядела подозрительно и даже угрожающе.
Остановившись у дома 56, я, как почтальоны, воспользовался универсальным ключом, чтобы открыть дверь. Сорванные почтовые ящики, облупленные, исписанные вдоль и поперек стены. Не то чтобы трущоба, но сильно запущенное жилье, готовое к сносу при ближайшем скачке цен на недвижимость. Отыскав литеру А, я вошел внутрь.
На каждом этаже передо мной открывался проем с горой строительного мусора или забитый досками проход. Добравшись до четвертого, я проскользнул под свисавшими с потолка электрическими проводами. Казалось, все здесь дремало, даже запахи.
Огромного роста негр клевал носом, сидя на стуле. Вместо «сезам, откройся» я вновь извлек свое удостоверение. Он поднял брови, как будто этого было недостаточно. Я прошептал: «Фокси». Он разогнулся, отодвинул грязное замызганное одеяло, заменявшее дверь, и впереди меня вошел в следующую пещеру.
По обе стороны коридора открывались двери, ведущие в комнаты. Справа и слева были дортуары, где на циновках, завернувшись в одеяла, спали амазонки и повсюду сушилось белье. Здесь просыпался запах, словно растертый в руке листок: смесь пряностей, пота и пыли с характерным привкусом тропиков: жареное просо, древесный уголь, подгнившие фрукты…
И снова дверной проем, завешанный одеялом. Охранник хотел было постучать, но я удержал его:
– It's O.K.
– Hi, Match, good to see you again.
– Кто же в этом виноват?
– Хм… Они должны выплачивать свои долги, Мат, ты же знаешь.
Плоть ее словно обгорела и иссохла, обтянув кости. Она зажгла серую веточку:
– Это для моих девочек. Я очищаю ночь. Ночь порока, ночь греха…
– Кто же в этом виноват?
– Хм… Они должны выплачивать свои долги, Мат, ты же знаешь. Огромные долги…
Она воткнула тлеющую ветку в щель между половицами.
– Ты по‑прежнему христианин?
У меня пересохло в горле, обожженном выпивкой, сигаретами, а теперь еще воздухом этой дыры. Я ослабил галстук:
– По‑прежнему.
– Значит, мы с тобой способны понять друг друга.
– Ну нет, мы на разных берегах.
Фокси вздохнула, следом за ней вздохнули две другие женщины.
– Вечные твои противопоставления…
Редкозубая не без иронии сказала по‑английски:
– Христианин возносит молитвы, колдун насылает порчу…
Та, что с косичками, добавила на том же языке:
– Христианин поклоняется добру, колдун – злу…
Фокси схватила красный тазик, в котором плавала какая‑то дрянь: то ли обезьяна, то ли зародыш.
– Honey, добро, зло, молитва, чары – все это не так важно.
– А что важно?
– Власть. Только власть имеет значение. Энергия.
Теперь она держала в руках нечто вроде скальпеля с лезвием из обсидиана. Резким движением колдунья рассекла им череп существа в тазу.
– Как ею потом распорядиться, это личное дело каждого.
– Единственная ценность для христианина – спасение души.
Фокси расхохоталась:
– Я тебя обожаю. Чего ты хочешь? Ищешь девушку?
– Я расследую убийство Массина Ларфауи.
Три колдуньи повторили хором:
– Он расследует убийство…
Фокси положила обломок черепа в деревянную миску и снова принялась толочь.
– Скажи сначала, почему тебя интересует это убийство. Твой отдел такими делами не занимается…
Фокси не была ясновидящей, а лишь простым информатором со связями в Управлении судебной полиции на улице Луи‑Блан, в Отделе по борьбе с проституцией и даже в Наркотделе.
– Это дело расследовал мой друг. Очень близкий друг.
– Он умер?
– Он хотел покончить с собой, но еще жив. Лежит в коме.
Она скривилась:
– Плохо дело… Плохо вдвойне. Самоубийство и кома. Твой друг застрял между двумя мирами… М'фа и Арун.
Фокси принадлежала к племени йоруба, этнической группе, живущей на берегах Бенинского залива – колыбели культа вуду. В свое время я изучал этот культ. М'фа означает «основание» и включает в себя весь видимый мир. Арун – это высший мир богов. И я рискнул:
– Ты хочешь сказать, что он находится в М'доли?
М'доли – точка соприкосновения двух миров, где духи особенно сильны, магическое место. Колдунья расплылась в улыбке:
– Honey, с тобой приятно поговорить. Не знаю, где сейчас твой друг, но его душа в опасности. Его нет ни среди живых, ни среди мертвых. Его душа где‑то витает, и сейчас самый подходящий момент, чтобы ею завладеть… Но ты мне не сказал, дорогуша, почему тебя так интересует это дело.
– Я хочу понять, почему мой друг так поступил.
– А при чем здесь Ларфауи?
– Люк расследовал его убийство. Может, это сыграло свою роль в том, что он сделал.
– Он тоже христианин?
– Как и я. Мы выросли вместе. Вместе молились.
– А с чего ты взял, что я что‑то знаю об этой истории?
– Ларфауи нравились черные женщины.
Она расхохоталась, и две другие колдуньи рассмеялись вслед за ней.
– Что правда, то правда!
– Ты снабжала его женщинами?
Она нахмурилась:
– Кто тебе сказал? Клод?
– Неважно.