– Коренастого мужчину, грубого и жестокого, державшего в страхе рабочих и жившего в лесу?
– Нет. Не помню.
Я стукнул рукой по столу. Стаканы подпрыгнули. Габриэль ошеломленно уставился на меня.
– Мдиае, вы тогда были молоды. Недавно получили диплом врача. Вы подписали отчет о вскрытии Филиппа, сына Макса Бёма. Вряд ли вы забыли об этом. У мальчика были отрезаны руки, на теле – множество ран, а сердце вообще исчезло. Мдиае, я помню составленный вами документ до мельчайших подробностей. Он при мне и подписан вашей рукой.
Доктор ничего не ответил. Его красные глаза пристально смотрели на меня. Не отрывая от меня взгляда, он нащупал стакан, поднес его ко рту и стал пить маленькими глотками. Чуть оттянув полу куртки, я показал ему рукоятку «Глока». Остальные посетители бара тут же испарились.
– Вы написали в своем заключении, что на мальчика напала горилла. Я знаю, что это неправда. Двадцать восьмого августа семьдесят седьмого года, вероятнее всего из корыстных соображений, вы составили ложное заключение и помогли скрыть убийство. Отвечай мне, доктор ты хренов!
Мдиае отвернулся, принялся рассматривать небо в проеме двери и снова потянулся за пивом. Я рванул из кобуры «Глок» и съездил пьянице по физиономии. Он покатился со стула и уткнулся в волнистую металлическую перегородку. Его шляпа отлетела в сторону. В него вонзились осколки стекла. Сквозь разрезанную щеку виднелась ярко‑розовая десна. Габриэль попытался удержать меня, но я его оттолкнул. Я сгреб Мдиае в охапку и прижал к его носу ствол пистолета.
– Негодяй! – завопил я. – Из‑за твоей лжи преступники остались безнаказанными. Ты покрывал детоубийц, ты…
– Я… я все скажу. – Он взглянул на Габриэля и медленно проговорил: – Оставь нас…
Негр тут же исчез. Мдиае сел, прислонившись к перегородке. Я прошипел:
– Кто нашел тело?
– Они… их было несколько.
– Кто – они?
Пьянчуга медлил с ответом. Я сжал его покрепче.
– Белые… за несколько дней до этого….
Я немного ослабил хватку, по‑прежнему держа пистолет у его носа.
– Члены экспедиции… Они ходили в глубь леса искать алмазные жилы.
– Знаю, экспедиция PR‑154. Назови мне имена.
– Там был Макс Бём. Потом его сын, Филипп Бём. А еще один белый, африканер. Не знаю его имени.
– И все?
– Нет. Еще был Отто Кифер, человек Бокассы.
– Отто Кифер был в той экспедиции?
– Д‑да…
Теперь я понял, что между Максом Бёмом и Отто Кифером существовали иные отношения: их связывали не только алмазы, но и события той жуткой ночи. Председатель вытер рот. Ему на рубашку текла кровь.
– Белые прошли здесь, через Мбаики, потом отправились на шахты алмазной компании.
– А дальше?
– Не знаю. Через неделю вернулся один только высокий белый, африканер.
– Он как‑то это объяснил?
– Нет, никак. Он уехал в Банги. Больше его здесь не видели. Никогда.
– А остальные?
– Еще через два дня объявился Отто Кифер. Он пришел ко мне в больницу и сказал: «У меня в грузовике есть для тебя один пациент». Господи, там лежало тело белого человека, грудь у него была разрезана сверху донизу. Отовсюду торчали внутренности. Я не сразу узнал сына Макса Бёма. Кифер мне сказал: «Тут на него горилла напала. Надо, чтобы ты сделал вскрытие». Я весь затрясся. Кифер на меня заорал. Он сказал: «Давай делай вскрытие, черт бы тебя побрал! И помни: во всем виновата горилла». Я принялся за работу в операционном блоке.
– И что?
– Через час Кифер вернулся.
– И что?
– Через час Кифер вернулся. Я умирал со страху. Он вошел и спросил: «Ты закончил?» Я ему сказал, что Филиппа Бёма убила вовсе не горилла. Он велел мне заткнуться и достал кучу французских денег: новенькие хрустящие купюры по пятьсот франков. Потом начал пихать их в разверстое туловище трупа. Господи, я никогда не забуду, как деньги плавали среди кишок. Чех сказал: «Я не прошу, чтобы ты плел какие‑то небылицы. – Он все продолжал совать купюры в живот покойника. – Тебе нужно только все подтвердить про эту чертову гориллу». Он напихал в раскрытую рану целых два миллиона. Я вытащил их и прополоскал в воде. А потом составил отчет, который от меня требовали.
Кровь клокотала у меня в жилах. Мдиае все смотрел на меня, не отводя своих мерзких глаз. Я опять ткнул «Глок» ему в лицо и просипел:
– Расскажи о трупе.
– Раны… Они были очень ровные. И вовсе не походили на следы когтей, как я тогда написал. Это были разрезы, сделанные хирургическим инструментом. Совершенно точно. Но главное, исчезло сердце. Когда я заглянул в грудную полость, я тут же обнаружил, что артерии и вены отсечены. И сделано это профессионально. Я понял, что сердце белого юноши украдено.
– Продолжай, – дрожащим голосом приказал я.
– Я соединил края разреза и закончил работу. «Нападение гориллы». Дело закрыто.
– Почему ты не выдумал другую причину смерти, попроще? Например, приступ малярии.
– Невозможно. В Банги был еще доктор Карл, он обязательно осмотрел бы тело.
– А где теперь доктор Карл?
– Умер. Два года назад, от тифа.
– Чем закончилась история с Филиппом Бёмом?
– Не знаю.
– Как ты считаешь, кто мог сделать эту убийственную операцию?
– Даже не представляю. По крайней мере, это точно был хирург‑профессионал.
– Ты потом виделся с Максом Бёмом?
– Нет, никогда.
– Тебе не доводилось слышать о лечебнице в лесу, сразу за границей с Конго?
– Нет. – Мдиае выплюнул кровь и вытер губы изнанкой рукава. – Мы никогда туда не ходим. Там пантеры, гориллы, духи. Это владения ночи.
Я разжал руки. Мдиае завалился на бок. Сбежалось множество мужчин и женщин. Они сгрудились у окон забегаловки. Войти никто не осмеливался. Габриэль, стоя в толпе, тихонько причитал:
– Надо отвезти его в больницу, Луи. К доктору.
Мдиае поднялся на локте.
– К какому еще доктору? – усмехнулся он. – Я и есть доктор.
Я посмотрел на него: меня переполняло презрение. Изо рта у Мдиае вытекла длинная струйка крови. Я повернулся к его соплеменникам, созерцавшим эту мрачную картину:
– Помогите же ему, ради всего святого!
И тут Мдиае снова заговорил:
– А как же быть с соляркой?
– С какой еще соляркой?
– Нужно же покупать солярку – для больницы, чтобы было электричество.
Я швырнул ему в лицо пачку центральноафриканских франков, повернулся и ушел.
35
Уже несколько часов мы ехали по разбитой дороге, покрытой густой грязью. День клонился к закату. Тончайшая пыль сеялась, словно мелкий дождь, и оседала на ветровом стекле. Габриэль отважился задать вопрос:
– Откуда тебе известно о том деле, с белым юношей?
– Это старая история, Габриэль. Давай не будем говорить об этом. Что бы ты там ни думал, я приехал сюда, чтобы сделать репортаж о пигмеях. Это моя единственная цель.
Перед нами возникла широкая дорога с рядами хижин по бокам: поселок алмазной компании. Вдалеке справа виднелись длинные строения лесопильного завода.