– Хан тоже сдрейфил. Собирается обратиться в такое агентство, куда не стекаются части тел.
– Холера ему в бок! – выпалила Робин и тут же осеклась. – Что ты ухмыляешься?
– Да просто так. – Страйк не хотел признаваться, что ему нравится, как она произносит «холера ему в бок». На этих словах у нее всегда прорезался йоркширский акцент.
– Такие были классные заказы, – огорчилась Робин.
Страйк выразил согласие, не сводя глаз со входа в «Мятный носорог».
– Как там Платина? Вороненок выходила на связь?
Поскольку Вороненок только что звонила, Робин смогла доложить Страйку, что новостей, как всегда, нет. Платина пользовалась большим успехом у посетителей и в тот день исполнила три танца на коленях у желающих, причем, согласно правилам заведения, вполне пристойно.
– Читала? – Он ткнул пальцем в оставленный кем-то на соседнем столе номер «Миррор».
– Только интернет-версию, – ответила Робин.
– Надеюсь, какая-никакая информация теперь поступит, – сказал Страйк. – Кто-нибудь наконец заметит, что потерял ногу.
– Ха-ха, – сказала Робин.
– По-твоему, еще рано?
– Да, – холодно ответила она.
– Я вчера вечером в Сети покопался, – сообщил Страйк. – Не исключено, что Брокбэнк в две тысячи шестом проживал в Манчестере.
– А ты уверен, что это тот самый?
– Не-а, но возраст подходящий, средний инициал совпадает…
– Неужели ты помнишь его инициалы?
– Угу. Но похоже, из Манчестера он сдернул. Та же история, что с Лэйнгом. Я почти уверен, что в две тысячи восьмом этот кантовался в Корби, но потом переехал. Скажи-ка, – добавил Страйк, вглядываясь в окно, – вон тот мужик в камуфляжной куртке и темных очках давно сидит в японской кафешке?
– С полчаса.
Страйк мог поручиться, что человек в темных очках наблюдает за ним через улицу сквозь двойное оконное стекло. Плечистый, долговязый, он выглядел слишком крупным на серебристом стульчике. Страйку мешали отражения машин и прохожих. Уверенности не было, но ему померещилась густая щетина.
– А что там происходит? – полюбопытствовала Робин, указывая в направлении входных дверей «Мятного носорога» под тяжелым металлическим козырьком.
– В стрип-клубе? – Страйк даже растерялся.
– Нет, в японской кафешке, – саркастически бросила Робин. – Естественно, в стрип-клубе!
– Ничего особенного. – Страйк не вполне понимал, о чем она спрашивает.
– Как он выглядит?
– Весь в позолоте, в зеркалах. Приглушенный свет. – Поймав выжидательный взгляд Робин, он продолжил: – В центре – шест, возле него танцуют.
– Разве не на коленях у клиентов?
– Для этого есть отдельные кабинеты.
– А что на девушках надето?
– Затрудняюсь сказать. По минимуму.
У него зазвонил мобильный: Элин.
Робин отвернулась и стала вертеть лежащие перед ней очки для чтения, в которые была вмонтирована камера для съемки перемещений Платины.
Впервые увидев этот гаджет, она пришла в восторг, но с тех пор он ей изрядно надоел. Попивая томатный сок, она смотрела в окно и старалась не прислушиваться к беседе Страйка и Элин. По телефону он всегда говорил со своей подругой обыденным тоном, но, вообще-то, Робин не могла даже вообразить, чтобы ее босс нашептывал кому-нибудь нежности. Мэтью, к примеру, когда бывал в настроении, называл ее Робси или Рози-Пози, но в последнее время такое случалось все реже.
– …у Ника с Илсой, – говорил Страйк. – Ага. Нет. Согласен… ага… ладно… и тебе…
Разговор закончился.
– Ты к ним собираешься перебраться? – спросила Робин. – К Нику с Илсой?
Это были его самые надежные друзья юности. Пару раз Робин видела их в агентстве и прониклась теплым чувством к обоим.
– Да, они говорят, что я могу оставаться у них сколько угодно.
– А почему не у Элин? – спросила Робин, рискуя получить отпор: она знала, что Страйк никогда не смешивает профессиональные дела с личными.
– Не получится, – ответил он без малейшего раздражения, но уточнять не стал. – Совсем забыл, – продолжал он, вглядываясь в японское кафе; столик, за которым сидел человек в камуфляже, пустовал. – Смотри, что я тебе принес.
Это был брелок с тревожной кнопкой.
– У меня уже есть. – Робин вытащила из кармана пальто похожий.
– Нет, этот лучше. – Страйк продемонстрировал ей принцип действия. – Нужно, чтобы была сирена по меньшей мере на сто двадцать децибел и разбрызгиватель несмываемой краски.
– Мой выдает сто сорок децибел, – не сдавалась Робин.
– И все равно этот лучше.
– Мужчина всегда считает, что его гаджет – самый лучший, – сказала Робин.
Страйк посмеялся и допил пиво.
– До встречи.
– Ты сейчас куда?
– Со Штырем хочу потолковать.
Этого имени Робин еще не слышала.
– Он мне дает кое-какие наводки, за которые можно поторговаться с полицией, – объяснил Страйк. – Осведомитель, помнишь? Рекомендовал меня одному гангстеру как своего.
– Ах, этот, – вспомнила Робин. – Ты не говорил, как его зовут.
– Штырь – мой козырь в поисках Уиттекера, – добавил Страйк. – Вполне может быть, что он к тому же располагает информацией о Диггере Мэлли. Это одна компашка. – Страйк прищурился. – Поосторожней там с этим типом в камуфляже.
– Ты нервничаешь.
– Да, черт возьми, Робин, я нервничаю. – Он достал из кармана пачку сигарет, хотя до метро было два шага. – Нам, видишь ли, прислали отрезанную ногу.
Дождавшись, чтобы обзор перекрыли три идущих вплотную, один за другим, двухэтажных автобуса, он резко вскочил со своего места, выскользнул из стеклянных дверей кафешки и шмыгнул в переулок.
Его трясло; он сорвал с себя камуфляжную куртку и вывернул наизнанку. Выбрасывать ее в мусорный бак никак нельзя: за подкладкой спрятаны ножи. В очередной раз юркнув за угол, он бросился бежать.
Спокойно.