Выйдя из машины, отметил, что пакгауз с фотографии сохранился, хотя был перестроен и обзавелся окнами. А вот ящиков с рыбой нет, как нет и большого траулера у стенки набережной. Акваторию гавани теперь заполняли прогулочные катера и яхты. Валландер припарковался возле красного здания береговой охраны, заплатил за стоянку в предприятии по снабжению судов и прошел в дальний конец крайнего пирса.
Вся поездка напоминает игру в рулетку, подумал он. Он не предупредил Эскиля Лундберга о своем приезде. Позвони он из Сконе, Лундберг наверняка бы не пожелал с ним встречаться. Но если он будет здесь, на набережной? Он сел на деревянную лавку возле предприятия снабжения и набрал номер. Что ж, была не была. Будь он дворянином, фон Валландером, и имей щит с девизом, то выбрал бы именно эти слова: была не была.В этом вся его жизнь. Он набрал номер, надеясь на лучшее.
Лундберг ответил.
– Это Валландер. Мы говорили с вами примерно неделю назад.
– Чего вы хотите?
Если он и удивился, то хорошо скрыл удивление, подумал Валландер. Очевидно, Лундберг из тех достойных зависти людей, которые всегда готовы к чему угодно, готовы услышать в трубке кого угодно – хоть короля, хоть безумца или хоть истадского полицейского.
– Я в Фюруддене. – Валландер взял быка за рога. – Надеюсь, вы найдете время встретиться со мной.
– Я уже все сказал вам по телефону прошлый раз. Добавить больше нечего.
В этот миг Валландер, во всеоружии многолетнего полицейского опыта, отбросил все сомнения. Лундберг действительно может еще кое‑что рассказать.
– Чутье подсказывает мне, что нам стоит поговорить, – сказал он.
– То есть вы хотите меня допросить?
– Вовсе нет. Просто хочу поговорить, показать фотографию, которую я нашел.
Лундберг задумался, потом наконец сказал:
– Через час я за вами заеду.
За этот час Валландер подкрепился в закусочной, из окон которой открывался вид на гавань, острова и открытое море вдали. Глянув на морскую карту, висевшую под стеклом на стене закусочной, он увидел, что Букё расположен южнее, а потому внимательно следил за всеми судами, шедшими оттуда. Представлял себе, что лодка рыбака по крайней мере внешне похожа на деревянную шлюпку Стена Нурдландера. Но ошибся. Эскиль Лундберг прибыл в открытой пластиковой лодке с подвесным мотором, полной пластмассовых ведер и сачков. Причалил к набережной, огляделся по сторонам. Валландер перехватил его взгляд. Рукопожатиями они обменялись лишь после того, как Валландер осторожно спустился в лодку и все равно чуть не упал, поскользнувшись на скользком настиле.
– Я подумал, лучше нам двинуть ко мне домой, – сказал Лундберг. – Тут, на мой вкус, многовато незнакомого народа.
Не дожидаясь ответа, он запустил мотор и на чересчур высокой, по мнению Валландера, скорости направился к выходу из гавани. Человек, сидевший в зачаленной парусной лодке, проводил их явно недовольным взглядом. Мотор ревел так, что разговаривать было практически невозможно. Валландер устроился на носу, смотрел, как мимо пролетают поросшие деревьями островки и голые скалы. Они миновали пролив – судя по карте в закусочной, он назывался Хельсусунд – и пошли дальше курсом на юг. Вокруг по‑прежнему теснились острова, лишь иногда мелькало открытое море. Лундберг был в обрезанных брюках, в сапогах со спущенными голенищами и в футболке с несколько удивительным текстом: «Я сам сжигаю свой мусор». Валландер прикинул, что ему лет пятьдесят, может, чуть больше. Вполне соответствует парнишке на фотографии.
Они свернули в бухточку, окаймленную дубами и березами, и причалили к пристани с пахнущим смолой красным навесом, под которым сновали ласточки. Рядом стояли две большие коптильни.
– Ваша жена говорила, угря больше нет, – сказал Валландер.
– Неужто так плохо?
– Хуже, – ответил Лундберг. – Скоро вообще рыбы не будет. Разве она не говорила?
Красный двухэтажный жилой дом виднелся в ложбине метрах в ста от воды. Тут и там разбросаны пластмассовые игрушки. Здороваясь с Валландером, жена Лундберга, Анна, выглядела столь же настороженно, как настороженно звучал ее голос по телефону.
На кухне пахло отварной картошкой и рыбой, чуть слышно играло радио. Анна Лундберг поставила на стол кофейник и вышла. Того же возраста, что и муж, они даже внешне чем‑то похожи.
Из соседней комнаты в кухню вдруг вошла собака. Красивый коккер‑спаниель, подумал Валландер, погладив его, пока Лундберг наливал кофе.
Валландер положил на клеенку фотографию. Лундберг достал из нагрудного кармана очки. Быстро глянул на снимок и отодвинул его.
– Должно быть, это было в шестьдесят восьмом или в шестьдесят девятом. Осенью, насколько я помню.
– А теперь я нашел этот снимок в бумагах Хокана фон Энке.
Лундберг посмотрел ему прямо в глаза.
– Я не знаю, кто этот человек.
– Высокий чин на шведском флоте. Капитан второго ранга. Может, ваш отец знал его?
– Вполне возможно. Но я все‑таки сомневаюсь.
– Почему?
– Отец недолюбливал военных.
– Вы тоже на снимке.
– Я не могу ответить на ваши вопросы. При всем желании.
Валландер решил подойти с другой стороны и начать сначала:
– Вы родились здесь, на острове?
– Да. И папаша тоже. Я – четвертое поколение.
– Когда он умер?
– В девяносто четвертом. Ставил сети в море, и с ним случился удар. Он не вернулся, и я позвонил в береговую охрану. Лассе Оман нашел его. Лодка дрейфовала в сторону Бьёркшера. Но он и хотел так умереть, старик‑то.
Валландеру почудились в его голосе нотки, говорившие о не слишком хороших отношениях между отцом и сыном.
– Вы всегда жили здесь? При жизни вашего отца?
– Нет. Нельзя батрачить на родного отца. Особенно если он постоянно командует и вдобавок считает, что всегда прав. Даже когда глубоко заблуждается. – Эскиль Лундберг рассмеялся. – Он стоял на своем, не только когда мы ловили рыбу. Помню, однажды вечером мы смотрели телевизор, передавали какую‑то викторину. Там был вопрос, с какой страной граничит Гибралтар. Отец сказал, что с Италией, а я – что с Испанией. Когда оказалось, что прав я, он выключил телевизор и пошел спать. Вот такой он был.
– Значит, вы уезжали отсюда?
Эскиль Лундберг склонил голову набок, скривил лицо:
– Это важно?
– Может быть.
– Расскажите еще раз, чтобы я понял. Кто‑то пропал?
– Двое, муж и жена. Фон Энке. И эту фотографию я нашел среди документов, принадлежавших мужу, капитану второго ранга.
– Вы сказали, они из Стокгольма? А сами вы из Истада? Какая тут связь?
– Моя дочь собирается замуж за их сына. У них есть ребенок. Пропали ее будущие свекор и свекровь.
Эскиль Лундберг кивнул. И вроде как стал смотреть на Валландера с меньшим недоверием.
– Я уехал с острова, когда кончил школу, – сказал он. – Работал на ферме под Кальмаром. Целый год там прожил. Потом вернулся на остров, стал рыбачить. Но мы с отцом не ладили. Чуть что не по его, он сразу злился. Я опять уехал.
– На ферму вернулись?
– Махнул на восток. На Готланд. Работал на цементной фабрике в Слите, двадцать лет оттрубил, пока отец не состарился. Там и с женой познакомился. У нас родились двое детей. Вернулись мы, когда он стал совсем плох. Мама умерла, сестра жила в Дании, так что, кроме нас, позаботиться о нем было некому.