Впрочем, Валландер сохранил присутствие духа в достаточной степени, чтобы не забыть в машине телефон. Он набрал номер Мартинссона.
– Он решит, что я сошел с ума, – сказал он Анн Бритт.
– А что может случиться?
– Не знаю. Но тот, кто закапывает мины в саду, вполне может добраться и до машины.
– Если это те же люди.
– Конечно. Если это те же люди.
Мартинссон взял трубку.
– Это Курт. Я стою на Е‑65 у поворота на Сведалу. Пожалуйста, позвони Нюбергу и попроси его приехать.
– А что такое?
– Хочу, чтобы он осмотрел мою машину.
– Если что‑то с двигателем, лучше вызвать эвакуатор, а не Нюберга, – удивился Мартинссон.
– Мне сейчас некогда объяснять, – начиная злиться, произнес Валландер. – Сделай то, о чем я прошу. Скажи Нюбергу, чтобы он взял что‑нибудь из своих причиндалов. Мне нужно определить, не спрятана ли в машине бомба.
– Бомба?!
– Ты слышал, что я сказал.
Валландер нажал кнопку отбоя и покачал головой.
– На его месте я бы прореагировал так же, – сказал он, успокаиваясь. – Звучит абсолютно дико – мы стоим посреди ночи на обочине и подозреваем, что машина заминирована.
– А это так?
– Не знаю. Надеюсь, что нет. Но не уверен.
Прошло не меньше часа, пока приехал Нюберг. Валландер и Анн Бритт совершенно промерзли. Валландер уже приготовился выслушать сварливые тирады Нюберга – легко можно было представить себе, что наговорил ему Мартинссон. Но Нюберг был на удивление спокоен и собран.
Валландер, не обращая внимания на протесты Анн Бритт, затолкал ее в машину Нюберга – греться.
– На переднем сиденье лежит термос, – сказал Нюберг. – Кофе, наверное, еще не остыл.
Он повернулся к Валландеру. Из‑под плаща торчала пижама.
– Что с машиной?
– Я надеялся, что ты сможешь ответить на этот вопрос. Может быть, и ничего.
– Что я должен искать?
– Не знаю. Единственное, что я знаю: минут тридцать машина была без присмотра. Запертая.
– А у тебя сигнализация есть?
– Ничего у меня нет. Машина дряхлая, вряд ли у кого возникнет желание ее украсть.
– Продолжай.
– Значит, тридцать минут. Когда я завел мотор, ничего не произошло, все было нормально. Отсюда до Хельсингборга километров сто. По дороге мы останавливались и пили кофе. Не заправлялись – я еще по дороге туда залил полный бак.
– Вообще‑то мне лучше не лезть, если ты подозреваешь, что машина в любую минуту может взлететь в воздух.
– Я думал, бомбы взрываются, когда поворачиваешь ключ в замке зажигания.
– Теперь можно управлять взрывом как угодно, – махнул рукой Нюберг. – Это может быть все что угодно: часовой механизм, химическая реакция, дистанционное управление.
– Может быть, и в самом деле лучше не трогать.
– Может быть. Но я все же посмотрю. Ты мне ничего не приказывал, я делаю это добровольно.
Нюберг достал из багажника мощную лампу. Анн Бритт вылезла из машины и протянула Валландеру чашку кофе. Нюберг лег на землю и осветил днище. Потом встал и дважды медленно обошел мигающую машину.
– Мне кажется, я сплю, – пробормотала Анн Бритт.
Нюберг остановился возле открытой водительской двери. Держа в руке лампу, он заглянул внутрь. Мимо прошел перегруженный автобус с польскими туристами – наверное, ехали на паромную пристань. Нюберг сунул лампу в карман и подошел к ним.
– Я не ошибся? – спросил он.
Нюберг сунул лампу в карман и подошел к ним.
– Я не ошибся? – спросил он. – Ты ведь сказал, что залил полный бак по дороге в Хельсингборг?
– В Лунде, – подтвердил Валландер. – Под завязку.
– А потом поехал в Хельсингборг? А оттуда – сюда?
Валландер посчитал в уме.
– Не больше ста пятидесяти километров, – сказал он и заметил, что Нюберг нахмурился. – А что такое?
– А у тебя счетчик исправен?
– Не жаловался.
– Сколько литров вмещает бак?
– Шестьдесят.
– Тогда объясни мне, почему счетчик показывает всего четверть бака.
Валландер сначала не понял, что имеет в виду Нюберг, но когда понял, то похолодел.
– Кто‑то вылил бензин, – сказал он. – Машина жрет меньше десяти литров на сотню.
– Давайте‑ка отойдем метров на десять, – предложил Нюберг. – Я и свою машину отгоню подальше.
Машина Валландера по‑прежнему мирно подмигивала. Ему показалось, что ветер усилился. Мимо проехала еще одна машина с польскими номерами. Нюберг, отогнав машину, подошел к ним.
– Если кто‑то выкачивает бензин, он делает это, чтобы освободить место для чего‑то другого. В бак вполне могли заложить взрывное устройство с химическим детонатором. Бензин медленно разъедает изоляцию – и происходит взрыв. У тебя большой расход на холостом ходу?
– Нет.
– Тогда оставим здесь машину до утра, – сказал Нюберг. – Вообще‑то следовало бы перекрыть шоссе.
– На это Бьорк ни за что не пойдет, – сказал Валландер. – К тому же мы не знаем точно, есть там что‑нибудь или нет.
– Во всяком случае, надо поставить патрули. Это ведь округ Мальмё?
– К сожалению. Но я позвоню.
– Моя сумочка осталась в машине, – вдруг сказала Анн Бритт. – Можно, я ее захвачу?
– Нет, – сказал Нюберг. – Пусть лежит там. И мотор пусть работает.
Анн Бритт снова уселась в машину Нюберга. Валландер позвонил в полицию в Мальмё. Нюберг отошел помочиться. Ожидая соединения, Валландер поднял голову к ясному звездному небу.
Наконец в Мальмё сняли трубку. Краем глаза Валландер видел, как Нюберг застегивает ширинку.
И в ту же секунду ночь взорвалась ослепительным белым светом.
Взрывной волной из рук Валландера вырвало телефон.
Было четыре минуты четвертого.
8
И наступило мучительное молчание.
Потом Валландеру этот взрыв представлялся как внезапный вакуум, черная дыра, вдруг возникшая здесь, на Е‑65, темной ноябрьской ночью. Тишина после взрыва была настолько глубокой, что казалось, даже сильный порывистый ветер вдруг стих. Все произошло в какую‑то долю секунды, но у памяти есть свойство растягивать время, поэтому мгновенный взрыв состоял как бы из целой цепи событий, ряда зафиксированных сознанием моментальных снимков.
Более всего удивил его телефон, лежавший в нескольких метрах от него на мокром асфальте. Именно это казалось ему непостижимым, вовсе не то, что его машина была охвачена пламенем и, казалось, вот‑вот расплавится.
Нюберг прореагировал первым. Он схватил Валландера и бросил его на землю, может быть, он опасался еще одного взрыва. Анн Бритт Хёглунд выскочила из машины Нюберга и метнулась на другую сторону дороги. Кажется, она что‑то кричала, но вполне может быть, что кричал он сам, или Нюберг, или никто вообще не кричал, ему только показалось.
Хотя если кому‑то и надо было кричать, так это ему. Ему надо было кричать, вопить, рычать и проклинать идиотское решение вернуться на службу. Проклинать Стена Торстенссона, втянувшего его в это дело.