– Но я в долгу перед Диком. И самая пора отдать ему долг, потому что я, к такой-то матери, устал.
Мартин пристально посмотрел на собеседника.
– Если ты так устал, какой тебе смысл бояться копов? Или чего-то еще?
Приятели еще минуту продолжали жевать пиццу.
– Верно, – согласился Баттерс и чуть погодя добавил: – Я тебе говорил, что моя собака околела?
– Вот из-за таких вещей и устают, – подытожил Мартин.
Он ждал, пока к нему подойдет парень с пиццей. В следующий момент Мартин остановился у Харпа за спиной, прижал к его уху пистолет и шепнул:
– Возвращайся в гараж!
Деймон вздрогнул, но тут же проявил самообладание, поднял руки и зашагал назад к гаражу.
– Все путем! – произнес он, не желая, чтобы тип с пистолетом занервничал. Харпу и раньше приставляли пистолет к голове, и он знал, что человека с оружием нельзя злить. Впрочем, в следующей его фразе прозвучала легкая угроза. – Знаешь, кто я такой?
– Деймон Харп. Негритос, торгующий наркотой, – произнес Мартин.
«Плохи дела», – осознал Деймон.
Парень с пиццей вошел в гараж, нашел светящуюся кнопку пульта и нажал на нее. Дверь закрылась. Мартин подтолкнул Харпа к лестнице в дальнем конце гаража.
– Стань сюда! – приказал он.
Харп прижался к стене, поднял руки и широко расставил ноги.
– У меня нет оружия, – произнес он и, посмотрев вбок, на Мартина, добавил: – Вы не копы.
– Нам было бы стыдно, соври ты нам про оружие, – сказал Мартин.
Его молодой спутник обыскал Харпа и вытащил из кармана пачку денег.
– Ого, – удивился он. – Спасибо.
Харп промолчал.
– Предлагаю сделку, – сказал Мартин, когда Баттерс спрятал деньги. – Нам нужна от тебя кое-какая информация. Мы против тебя ничего не имеем. Но если будешь тупить, пеняй на себя. Так что тебе с нами лучше поладить.
– Что вам надо? – спросил Деймон Харп.
– Давай поднимемся наверх, – произнес Баттерс с мягким говорком уроженца Теннесси.
Харп покосился на него. Во внутреннем уголке левого глаза Баттерса виднелась татуировка – три темно-синие слезы [4] . «Ох-хо-хо», – мысленно вздохнул Деймон.
* * *
Втроем они поднялись по лестнице. Южанин подталкивал Деймона пистолетом в спину. Второй прижимал пистолет к его виску. Оба напряглись, когда Харп начал открывать дверь.
Откуда-то из глубины квартиры раздался женский голос:
– Деймон, это ты?
Баттерс шагнул в сторону и бесшумно прошел по коридору.
Откуда-то из глубины квартиры раздался женский голос:
– Деймон, это ты?
Баттерс шагнул в сторону и бесшумно прошел по коридору. Мартин остался с Харпом. Из-за угла появилась женщина. Она вздрогнула, когда к ней подскочил Баттерс. Он схватил ее за руку, показал пистолет и приказал:
– Молчи!
Женщина не произнесла ни звука.
Через пять минут Харп и его подружка были крепко привязаны к стульям. Руки женщины лежали на коленях, туловище и плечи – примотаны к спинке стула скотчем. В рот ей засунули носок, который закрепили, обмотав лицо двумя-тремя слоями того же скотча. Женщина испуганно переводила взгляд темных глаз с Харпа на того из белых мужчин, который оказывался в поле ее зрения.
Мартин и Баттерс проверили квартиру. Изнутри площадка перед входной дверью оказалась заблокирована штабелями картонных коробок из-под бытовой техники, выполнявших роль своего рода сигнализации и буфера на тот случай, если в квартиру попытается войти полиция. В то же время, при необходимости, коробки позволяли легко выйти через дверь на улицу.
Баттерс проверил две спальни, но не нашел там ничего интересного, за исключением коллекции виниловых джазовых пластинок на тридцать три оборота.
– Чисто, – сообщил он, вернувшись к входной двери.
Мартин сел на третий стул и, упираясь коленями в колени Харпа, произнес:
– Ты наверняка знаком с такими людьми, как мы. Встречался с ними в тюряжке. Нам плевать на черномазых, и мы с радостью перережем тебе глотку. Но пока нам это не нужно. Нам нужно, чтобы ты познакомил нас со своим корешем.
– С которым? – уточнил Деймон.
– С тем копом, который тебя крышует.
Харп попытался изобразить удивление.
– Нет никакого копа.
– Мы знали, что ты станешь упираться, но у нас времени в обрез, – сказал Мартин. – Сейчас мы продемонстрируем тебе нашу… э-э-э… искренность, – осторожно подбирая слова, добавил он. – Слегка покромсаем твою подружку.
– Мать твою! – процедил Харп, ни к кому конкретно не обращаясь. Скорее это было выражение собственного бессилия.
Мартин так это и воспринял. Женщина испуганно выпучила глаза и затряслась от ужаса. Мартин, не поворачиваясь, бросил через плечо:
– Ансель, поищи-ка на кухне нож.
На улице перед прачечной не было ни души, что с радостью отметили оба – и Мартин, и Баттерс. Потому что Харп сразу не заговорит, и на какой-то миг даже при закрытых окнах на улице могут услышать заглушенный кляпом вопль Жасмин.
* * *
Тюрьма штата Мичиган приставила к Дику Лашезу только одного конвоира. Лашез отмотал четыре года из девяти и хорошим поведением заслужил репутацию заключенного, не склонного к побегу. Этак он может выйти на свободу уже через пару лет. На него надели наручники и кандалы, и вместе с конвоиром Уэйном Сэндом отправили самолетом в О-Клер. Это было вечером, через восемь дней после перестрелки в Миннеаполисе.
Во время полета Уэйн Сэнд читал роман Маргарет Аллан «Последний мамонт». Ему нравились такие книжонки про доисторические времена, волшебство и прочую хрень подобного рода. «Живи я в те дни, наверняка был бы вождем какого-нибудь племени, – думал Сэнд. – В любом случае был бы крутым парнем».
Лашез уткнулся в журнальчик про искусство татуировки. Он и сам был весь в татухах. На обеих накачанных в спортзале руках красовались изображения суперженщин из научно-фантастических комиксов, с сиськами размером с футбольный мяч и львиной гривой волос, а также орлов, тигров, кинжалов и драконов. Здесь же были четыре имени. Два на правой руке – Кэнди и Джорджи. Два на левой – Харли и Дэвидсон.
Эти татуировки были сделаны еще на воле, в тату-салоне.