— Питер Валериус, — представился молодой человек, чуть покраснев, что самому приходится это делать. — Простите. Да, я взволнован.
Шарлотта, как хозяйка, постаралась тут же всех перезнакомить, начав, конечно, с тетушки Веспасии. Она не могла вспомнить, слышала ли имя этого юноши, когда встречала гостей, и теперь не решилась спросить, был ли он приглашен.
— Ростовщичество в виде ли сделки одного человека с другим или в международном масштабе, когда сделка заключается между странами, — это одно из самых гнусных видов человеческой деятельности. — Валериус повернулся к Шарлотте. — Надеюсь, что торговля и банковская деятельность станут объектом пристального внимания мистера Рэдли.
— Я уверена в этом, — быстро сказала Шарлотта. — И намерена сама ему это подсказать. Он очень болезненно реагирует на любые проявления социальной несправедливости.
— Но он может не получить поддержки от своей партии, — предупредил ее Валериус, словно забыв о присутствии лорда Байэма, хотя стоял рядом с ним. — Он не завоюет этим себе друзей, и, разумеется, у него будет мало шансов продвинуться по службе.
— Я не думаю, что он ставит перед собой цель добиваться высоких постов, — искренне возразила Шарлотта. — Он вполне будет доволен оказанием помощи тем, кто этого заслуживает.
Юноша внезапно улыбнулся широко и весело. Улыбка на его лице была естественной и обаятельной.
— Вы таким же образом намерены выяснить взгляды мистера Фитцгерберта? — с ироничной усмешкой высказал предположение Байэм.
— Конечно, — искренне ответил Валериус, глядя на собеседника широко открытыми глазами. — Разве не для того устраиваются эти великолепные балы? Чтобы узнать, кто во что верит, кто за что готов бороться, насколько упорно и с какой степенью риска…
— Достаточно откровенно, — с сожалением промолвил Байэм. — Теперь я понимаю, почему вы сами не баллотируетесь.
Лицо Валериуса чуть покраснело; впрочем, он не был смущен. Но прежде чем молодой человек смог продолжить спор, им помешала герцогиня, двигавшая-ся к ним, как галеон под всеми парусами, в окружении трех дочерей.
— Моя дорогая леди Байэм, — произнесла она зычным контральто. — Как я рада видеть вас. Какой великолепный бал! — Приблизившись, она лишь немного понизила голос, что уже означало почти конфиденциальность беседы. — Меня почти убедили, что это собственный дом миссис Рэдли — во всяком случае, так поклялась мне леди Биглоу. Кто знает, ведь нынче принято снимать чужие дома для приемов, если считают, что собственный недостаточно шикарен. — Бесцветные глаза герцогини многозначительно округлились. — Как можно составить представление о человеке, когда даже не знаешь, принадлежит ли ему вся эта мебель? — Она наклонилась к леди Байэм. — Расскажите мне подробнее о Джеке Рэдли. Кто он, вы знаете его? Должна признаться, я ничего о нем не слышала. — Герцогиня словно не замечала присутствующих.
Шарлотта поймала весело-насмешливый взгляд лорда Байэма. В нем не было неприязни.
Элинор, сделав глубокий вдох, повернулась вполоборота к Шарлотте, словно намереваясь представить ее герцогине, но та продолжала засыпать ее вопросами.
— Надеюсь, он не радикал? — Герцогиня грозно уставилась на Элинор. — Не переношу радикалов, им нельзя доверять. А что думает лорд Энстис? Пожалуй, я устрою бал и приглашу мистера Рэдли — и, разумеется, мистера Фитцгерберта тоже. Я сама в них разберусь. Вы собираетесь в этом сезоне в Хенли?
— Да, конечно, — ответила Элинор. — Я люблю яхты, а если погода будет хорошей, то это прекрасная возможность провести летний день.
Вы собираетесь в этом сезоне в Хенли?
— Да, конечно, — ответила Элинор. — Я люблю яхты, а если погода будет хорошей, то это прекрасная возможность провести летний день. А вы, ваша светлость?
— Конечно. У меня три дочери, которых надо выдать замуж, а, как вам известно, регата — это великолепная возможность. — Она многозначительно кивнула. — Лорд Рэндолф Черчилль сделал предложение мисс Джером через четыре дня после того, как познакомился с ней в Каус на регате.
— Я слышала, что лорд и леди Мальборо были решительно против этого брака, — сказала Элинор. — Правда, то было давно и не смогло помешать их браку.
— Что ж, она была американкой, — заметила герцогиня. — Не всякий готов жениться на американке, какой бы красавицей она ни была и как бы ни были нужны жениху деньги. Например, я не уверена, что решилась бы на это. И тем не менее я буду в Хенли на регате, можете мне поверить… — Она оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что ее дочери рядом с ней. Успокоившись, продолжила разговор: — К тому же Хенли — единственное место, где невозможно встретить эту ужасную миссис Лангтри. В Лондоне все знатные леди должны приглашать к себе это жалкое создание, иначе принц Уэльский и весь клан Мальборо отвернутся от вас. Вот как обстоят дела.
— Лучше отказаться от привилегий, чем принимать у себя тех, кто тебе неприятен, — откровенно заявила Элинор.
— Разумеется, — сердито согласилась герцогиня. — Но у вас прочное положение в обществе и нет дочерей на выданье. Я же не могу этого себе позволить. У герцога, да хранит его Господь, нет ни ума, ни влияния, чтобы рассчитывать на государственную службу; я же полностью завишу от мнения света, когда речь идет о выездах и балах. — Она поморщилась, словно от холода. — Вы знакомы с Оскаром Уайльдом и его странным обществом? Говорят, что они весьма забавны и пытаются казаться испорченными… — Герцогиня пожала плечами. — Молодой Фитцгерберт утверждает, что все это — поза, желание эпатировать общество. Он был близок к ним, до того как решил баллотироваться в парламент, но потом ему пришлось порвать с ними. Намечается удачный брак. Мать невесты очень рада. — Голос герцогини оставался спокоен, но по ней было видно, насколько небезразлична ей эта новость. — Она может этим гордиться. Хотя следует признать, что Оделия, если это имя невесты, достаточно хороша собой и точно знает, что ей делать и говорить и как одеваться, а это означает, что у нее достаточно преимуществ. Как вы считаете, миссис э-э-э… — Она повернулась к Шарлотте и подняла на нее свои широко открытые блекло-голубые глаза.
— Миссис Питт, — быстро назвала себя Шарлотта. — Сестра миссис Рэдли. — Она поторопилась сделать это во избежание возможной неловкости, если герцогиня неосторожно скажет что-нибудь. — Разумеется, хорошее воспитание всегда было преимуществом, как и послушность, и мягкость характера.
Герцогиня пристально посмотрела на Шарлотту.
— Не надо шутить надо мной, миссис Питт. Я, возможно, несколько преувеличила. Что привлекательно в невестах, скучно в женах. — Она хмыкнула. — Никто еще не получал от жизни удовольствия, оставаясь в послушании. Если мне приходится принимать у себя людей с дурной репутацией, то я предпочитаю, чтобы это был остроумный джентльмен, а не обыкновенная потаскуха. — Брови ее взлетели вверх. — Что проку от еще одной красивой женщины с репутацией послушной? Приятно было познакомиться, миссис Питт. Если надумаете заехать, буду рада. До свидания, леди Байэм. Аннабел, Амелия, Джейн, идемте! Ради всех святых, перестань пялиться на этого глупого юнца, Джейн! Он никто.