– Отвали, дорогуша. То было другое время и другая я. – Она смеялась над ним.
Моя девочка.
– Вот ты где! Боже, Оливия, мы так опаздываем. Пора идти.
– Спасибо, – шепнула она одними губами.
Я схватила ее за руку и протащила за собой вверх по ступенькам и сквозь толпу.
– Такие жалкие, наивные мальчишки! – кричала она.
– Слышу! – вопила я в ответ.
Пробираясь к выходу, мы помахали «Чудесам». Джонни поймал мой взгляд ровно в тот момент, как мы добрались до вестибюля. Он поднял банку с пивом и кивнул.
– Постой-ка! Какой милашка! Это кто? – прокричала Оливия.
– Никто, – отмахнулась я.
Кто, скажите бога ради, называет своего ребенка «Джонни»?
Оливия
По пути Оливия все еще болтала о вечеринке.
– И говорю тебе, он красавчик и не сводит с тебя глаз.
Кейт пихнула ее бедром.
– Не заинтересована. Не хочу отвлекаться. Это выходит за рамки моего плана. Я работаю только на один приз.
– Йель?
Кейт кивнула.
– Йель. Полный пансион. Все всегда ради Йеля, Оливия.
Оливия была в восторге от решимости и целеустремленности Кейт и немного завидовала ей. Она тоже собиралась в Йель, но, учитывая ее происхождение, историю семьи ее матери и ее оценки, сгладить некоторые шероховатости, как и всегда, будет легче легкого.
На что это похоже, хотеть чего-то так сильно? Серена, Морган и Клэр уже заняли свои позиции.
– Мистер Редкин появился секунду назад, – сказала Серена, которая, похоже, немного нервничала. – Инструкции те же, что и вчера, только он решил начать презентацию с Клэр, затем Морган, потом я. Мы учимся в Вэйверли немного дольше. Потом Оливия, а в конце – часть, относящаяся к Кейт.
Так и случилось. Конференц-зал Вэйверли был оформлен почти в средневековом стиле. Резной герб школы был призван устрашать и приводить в трепет. Но, кажется, никто из присутствовавших не трепетал. Оливия, по крайней мере, была знакома с каждым из членов совета директоров, а особенно – с миссис Пирсон, управляющим партнером в компании ее отца. Это были люди ее круга. Но ее соседка по квартире, кажется, не один год оттачивала мастерство самопрезентации перед такими вот собраниями. Кейт выступила так же непринужденно и с искренним восторгом. Восхищение Оливии снова выросло. Ее выбор был верен.
Когда Кейт закончила, мистер Редкин встал рядом, чтобы прокомментировать, что девочки появятся на большом зимнем празднике и на ряде других благотворительных обедов, каждая станет хозяйкой отдельного стола, и они будут лицом Вэйверли в электронных и печатных рекламных материалах. К концу его выступления зал был завоеван.
Но еще важнее было то, что то же самое произошло и с Оливией.
Что застигло ее врасплох, но факт оставался фактом. Она поняла это, поскольку, произнося свою речь о «Чудесах», мистер Редкин продолжал почти прикасаться к Кейт. Это выглядело так естественно, словно часть презентации. Действительно, ничего особенного, как ни взгляни. Особенным было то, как это ее задевало. Это было четкое и на удивление сильное чувство.
Ревность.
Это заставило Оливию переоценить и пересмотреть все. Она наблюдала. Теперь она смотрела очень пристально. Марк Редкин был великолепен на протяжении всей презентации. Уверенный лидер, но не очарован исключительно звуком собственного голоса, как это часто случалось с другими. Легко улыбается, но всегда – по делу. У него была невероятно привлекательная улыбка. Марк подчинил своей воле весь совет. Все его предложения были одобрены. К тому моменту, как он закончил, Оливия была уверена. Она хотела.
Как только их отпустили, она обратилась к нему.
– Марк, на пару слов?
– Конечно. – Он отвел ее чуть дальше по коридору. – Все прошло прекрасно, спасибо вам. Вы были чудесны, Оливия.
«Вы были чудесны». Она хотела, чтобы он вжал ее в стену.
– Оливия?
У него были темные ресницы – необычно для блондина. Он стоял так близко. Но Оливия не чувствовала запаха одеколона или геля после бритья. Марк Редкин пах собой, так, как должен пахнуть мужчина, это… отравляло. Оливия пыталась отдышаться.
– Мой отец позвонил как раз перед началом презентации. Можете сказать всем, что для проведения большого зимнего празднества он заручился поддержкой Музея американского искусства Уитни. Думаю, завтра по этому поводу вам позвонит миссис Сабра.
Мистер Редкин улыбнулся ей. Конечно, он улыбнулся. Но когда он улыбнулся, он взглянул на нее так, будто никогда не видел раньше, не видел по-настоящему, и в этот момент ничто больше не имело для нее значения. Мужчины порою делают так. Такие мужчины, как Марк Редкин.
– Это чудесно, Оливия. Давай обговорим это в ближайшее время.
И в этот момент он чуть коснулся ее руки. Это был ничего не значащий жест, но он пронзил ее током, изменил ее.
– Да, давайте. – Оливия сдерживала улыбку до тех пор, пока не развернулась и не пошла прочь.
Кейт
Оливия ушла к своему психиатру. Может быть, мне тоже стоило сходить.
Да, верно.
Не родился еще мозгоправ, которого я не смогла бы обдурить. Я посещала психоаналитиков, психотерапевтов, социальных работников и Справедливых Дадли всех мастей. Система изрыгает их на тебя. Я могу изобразить шок, ужас, отчаяние и печаль, приправленные чашкой крокодильих слез. Я сразу улавливала, что укладывается в сценарий, и я не доверяла ни одному из них. Будь сосредоточенной. Будь решительной. Будь умнее их. Меня бы заживо похоронили в приюте, если бы я не управляла каждым их шагом. Стипендии, образование, школы-интернаты, знакомство с богатыми детьми – уже тогда я знала, что это единственный путь вырваться на свободу. Моя мама вбила это в меня.
– Помни о призе, Кейт О’Брайан.
Она забыла, но я буду помнить.
Нельзя отвлекаться. Особенно на этого парня из булочной. Клодетт рассказала мне, что он таскался за всеми, пытаясь раздобыть мои координаты. Я ответила, что, если она или кто-нибудь из ее клики выдаст меня, я их расчленю. Конечно, мы посмеялись, но Клодетт была немного напугана. Как и должно быть.
Боже, и все-таки он крут. Точно мой тип. Я даже не знала, что существует мой тип, пока не увидела его с этой дурацкой бутылкой пива в руке. Стоп! Никто не прикасается ко мне. Ни к голове, ни к сердцу, ни к телу – только не так. Никто.
Что напомнило мне о том, что Редкин почти касался меня тысячу раз на собрании совета директоров. Но он сдавал назад, как будто знал, что не должен меня трогать. Быстро учится? Слишком быстро.
Я слишком много думала об этом. Со мной такое порою бывает. Это потому что я крайне напряжена. Мне нужно было развеяться, так что я включила свой ноут. Я обещала Оливии помочь с углубленным курсом истории, когда она вернется.
В какой-то момент в мою комнату вошла Анка. Она так делает. Она не входит к Оливии, но входит ко мне. Я не возражаю. Мне даже нравится это. Она заметила, что я лежу на кровати с ноутом, и цикнула, включая верхний свет.
– Кейт, нехорошо! Ты ослепнешь.
Она поставила на тумбочку кружку с зеленым чаем, о котором я не просила. Поблагодарила ли я ее? Я все еще блуждала во тьме, соскальзывая туда, где нашел нас мой отец. Обратно к тому моменту, когда он схватил меня, пропахший виски, кока-колой и сигаретами «Кэмел». Назад, туда, где он убеждал меня, что я была на него похожа. Он оказался прав?
Я была хуже него.
– Ты адски самоуверена, не то что твоя самодовольная мать.