– Ему нужны дополнительные войска, и Эйе ему их обеспечит. – Он откинулся на спинку. – Как только Хоремхеб выгонит хеттов в Хаттусу, трон будет принадлежать ему.
Я знал Мену слишком хорошо, чтобы подумать, что тот шутит.
– Эхнатон наказал жрецов Амона, и они этого не забудут, – напомнил ему я, – только человек очень большого ума сможет укротить и льва и крокодила одновременно.
– Хоремхеб вырвет им зубы. Тенра, власть сейчас зависит от силы, а не от крови. Не забывай, что Генерал поднялся в чинах с помощью хитростей старого Хозяина Конюшен, сидящего ныне справа от Тутанхамона.
– Эйе тоже сидел рядом с Эхнатоном, – напомнил я. – И посмотри, где он сейчас! – Разговор о первом муже Прекрасной послужил мне доказательством того, что боги играют с нашими мыслями. – Ты ведь крутишься среди великих и могучих, скажи мне, что стало с Царицей Еретика.
– Царственной сестрой Мутнеджмет? Я слышал лишь то, что она живет где-то в земле лотоса, вероятно – недалеко отсюда.
– Тогда, возможно, мне есть что поведать тебе, хотя это я говорю тебе как врач врачу. – Сказав это, я связал Мене язык, и мог быть уверен, что он не разболтает доверенный секрет. – Она стала супругой Отца Божьего по имени Рамос, отвечающего за счета Амона, и родила ему дочь.
На бронзовом лице Мены мелькнуло потрясение, затем – разочарование: он хорошо понимал, что может предвещать союз сильного жреца Амона и дочери Аменхотепа Великолепного.
– Как кошка, она всегда приземляется на лапы.
– Ее претензии на трон сложно превзойти, – напомнил я, – не только потому, что она дочь Осириса Аменхотепа, но и потому, что однажды она уже сидела рядом с Эхнатоном. Теперь она начала новую игру в «собак и шакалов», на этот раз – с Верховным Жрецом Амона.
– Эту сплетню ты тоже слышал от своей овдовевшей тетушки?
– Я присутствовал при родах ребенка.
– Ты? – Мена чуть не упал с сиденья. – За кого ты меня принимаешь – за быка безмозглого? Без обид, Тенра, но жрец, о котором ты говоришь, ни за что не позволил бы человеку вроде тебя и близко подойти к своей женщине – особенно при том, что он мог позвать любого священника из Дома Жизни.
– Я тоже так думал. Но ты знаешь, как бывает. Принимать роды – дело повитух. Возвышенных служителей из Пер-Анха не зовут, пока не будет слишком поздно, так что у них небольшой опыт с роженицами. И они его приобретать не стремятся.
– А как давно это случилось?
– В тот самый день, когда ее другая дочь стала Царицей Тутанхамона.
Я решил не рассказывать о том, что снова побывал в доме Рамоса лишь за день до нашего разговора.
– Почти четыре года назад. – Мена посмотрел на меня, чтобы определить, не дурачу ли я его. – Для простого врача, друг мой, репутация у тебя весьма необычная. – И без предупреждений поплыл в другую сторону. – Я узнал, что высохшие кристаллы меда хорошо помогают при глубоких порезах конечностей – забирают из них влагу.
Сердце мое запело от радости: Мена не забыл наш юношеский договор.
– Мне тоже есть что рассказать. Мазь из бычьей крови, смешанной с жиром черной змеи, предотвращает появление седины. Тебе стоит попробовать.
Мена в шутку хлопнул меня по щеке, я даже не успел сообразить.
– Как же я по тебе скучал, – сказал он.
– Так же, как и я по тебе, – признался и я, согретый его откровенностью.
Он посмотрел на небо:
– Нужно выяснить, где мне расположиться на ночь, и отыскать купальню, прежде чем я покажусь во дворце Фараона.
Пришла моя очередь разинуть рот от изумления:
– Ты пойдешь в Дом Ликования Тутанхамона?
– Он должен принять подати, привезенные Хоремхебом, и вознаградить его за службу. А также за то, что забирает его сестру. – Мена простодушно улыбнулся – этой улыбкой он даже однажды обманул моего отца, заставив того поверить в его невиновность.
– Если значение царской крови столь невелико, – поинтересовался я, – зачем Хоремхебу жениться на Принцессе? Всем ведь известно, что она ложилась со всеми мужчинами в Двух Землях, кроме меня и тебя. Или, может, мне стоит говорить только за себя?
– Вижу, твое мастерство выискивать бреши в доводах по-прежнему остро, как лезвие, – пробурчал он, когда мы собрались уходить. – Когда мой Генерал сделает ей ребенка, это будет уже неважно. Ему вскоре предстоит отплыть в Верхнюю Нубию, чтобы осмотреть гарнизоны, укрепляющие территорию над Вторым Порогом, но перед этим они покатаются на царской барже.
– И ты отправишься в Куш с ним?
– В этот раз нет – и, может быть, уже никогда. – Мы как раз выходили из сада, и его лица я не видел. – Иногда я не могу уснуть, и думаю: если завтра за мной явится Анубис, что останется после меня? У меня нет ни жены, которая будет горевать по мне, ни детей, которые запомнят мое имя. – Он отдал хозяину таверны расписку за пиво, и мы вышли на жаркую пыльную улицу.
– Мудрость, оставленная Имхотепом своим последователям, проживет долго, – напомнил ему я. – Но пока ты выбираешь себе подходящую жену, тебе следует очистить взгляд и провести пару часов на болотах… если твоя бросковая рука с возрастом не ослабла.
– На старом месте, – ответил он, заглотив наживку. – Как только Ра-Хорахте покажет лицо над горизонтом?
Я кивнул, но не мог упустить случая поддеть его еще раз:
– Не забудь вечером с мясом поесть капусты, иначе разболится голова и ты не попадешь в цель.
– Да со мной не ляжет даже танцовщица, если от меня будет вонять капустой. Я лучше пожую миндаля, и убью двух зайцев одним ударом, не забыл?
Мена двинулся к реке, и я порадовался, что снова вижу знакомую походку; сердце мое окутали воспоминания о других временах и других тавернах. Особенно о той ночи, когда мы открыли, что миндаль спасает от головной боли наутро после того, как выпьешь слишком много вина, и в то же время обеспечивает такое половое возбуждение, что можно посоревноваться с самим богом Мином. Я повернулся и пошел к храму Амона.
– Суну, что же тебя задержало?
У меня сердце ушло в пятки:
– Жар возобновился?
– Нет, но если ты предполагал, что такое может произойти, почему задержался?
Я приказал сердцу вернуться на место.
– Из-за этого ты опустил руку, которую протянул мне еще вчера вечером?
– Ты говоришь загадками, – пробурчал он, отворачиваясь, чтобы вести меня в дом жреца.
– Друг, я думаю, ты все прекрасно понял.
– Тогда идем… Тенра. – Ему нелегко было это сказать. – Сначала с тобой хочет поговорить мой господин, и малышка уже заждалась. Целый день сидит с «собаками и шакалами», готовится к игре.
– Твоя маленькая богиня думает, что я хожу в игры играть?
– Асет просто так не улежит.
– Да ей и не надо лежать, – согласился я, давая себе слово следить за языком. – Но «шакалы и собаки» – игра не для ребенка.
Пагош снисходительно посмотрел на меня:
– У девочки доброе сердце, и, возможно, она даст тебе выиграть первую партию.
Я прошел за ним в большую комнату, где жрец встречал меня и в прошлый раз.