У меня возникает ощущение, будто я вошла в свой порт приписки, место мирное и одновременно полное жизни, где все незнакомо и одновременно хорошо известно. Когда мы ходим вместе в кино, то можем часами спорить о смысле какого-нибудь эпизода или об игре актера, причем никогда друг с другом не соглашаемся. С книгами то же самое. Когда мы принимаемся обсуждать политику, день становится бесконечным. Мне иногда кажется, что он – мой родной брат, которого у меня никогда не было. Думаю, у него такое же чувство. Встретились два одиночества, как говорится.
– Ты уверена, что у вас отношения только как у брата с сестрой?
– Совершенно уверена! – со смехом воскликнула Милли.
– Никогда никакой двусмысленности, ни малейшего желания?
– Никогда!
– Ну, раз ты так уверена… Гляди-ка! – Агата ткнула пальцем в дорожный указатель. – Пещеры Люрей! Всегда мечтала там побывать! Давай съездим! – взмолилась она.
– Будем все время останавливаться – никогда не доберемся до места, – возразила Милли.
– Все равно куда-нибудь всегда добираешься, – пробормотала Агата.
Достав из кармана листок бумаги, она сделала вид, что читает вслух туристический путеводитель.
– Пещеры Люрей считаются одними из самых красивых в стране и являются самыми большими на востоке США… Жалко их пропустить. Представляешь, внутри такой резонанс, что твой голос разносится двенадцатикратным эхом. С ума сойти!
– Ваша взяла, – уступила Милли. – Но учтите, это последнее отклонение от дороги за сегодняшний день. После этого находим отель. Я устала, хочу помыться. Моей машине тоже нужен отдых.
– Так и будет, обещаю, – сказала Агата, убирая свой листок.
Милли воспользовалась передышкой, чтобы отойти в сторонку. Она соскучилась по голосу Фрэнка.
На его мобильном был включен автоответчик. Она попробовала дозвониться ему на работу, но там ей ответили, что он ведет переговоры с важным клиентом. Она оставила секретарю сообщение и обещание перезвонить ему вечером.
Агата уже махала ей рукой: начиналась экскурсия. Милли подбежала к группе и смешалась с туристами, входившими в пещеру.
Гид, вероятно, был местным жителем: брюки цвета хаки, обтрепанная рубашка, борода отшельника почти до пояса, сам морщинистый, почти как стены грота. Он обращался к экскурсантам гортанным голосом, призывая их поднять голову и полюбоваться разноцветными скальными образованиями: белыми, красными, желтыми, черными. Пещера спускалась до отметки восемьсот восемьдесят шесть футов ниже уровня моря – об этом он сообщил очень гордо, словно сам приложил к этому руку. Со сводов свисали гирлянды огромных сталактитов, снизу им навстречу устремлялись, как фейерверки, гигантские сталагмиты. Вокруг несчетных подземных водоемов громоздились сверкающие рифленые колонны. Но как ни великолепно было это зрелище, Милли оно не впечатлило, как и своеобразный орган в одной из пещер: при прикосновении органиста к клавишам молоточки ударяли по разнокалиберным сталактитам, извлекая из них звуки, напоминавшие перезвон церковных колоколов. Милли привалилась спиной к сырой стене. К своему удивлению, звуки не волновали ее, она не чувствовала ничего, кроме грусти.
Агата, не отходившая от него ни на шаг, так и пожирала его глазами, упиваясь каждым словом.
– Я побуду здесь еще, – обратилась она шепотом к Милли. – Если хочешь, подожди меня снаружи.
Ей не пришлось просить дважды: Милли вдруг непреодолимо потянуло на свежий воздух. Она покинула пещеру и быстро зашагала к своей машине.
– Ты где? – спросил он. – Я беспокоился. Заглянул к тебе на работу, миссис Берлингтон объяснила, что ты будешь отсутствовать несколько дней в связи с кончиной матери.
– Я беспокоился. Заглянул к тебе на работу, миссис Берлингтон объяснила, что ты будешь отсутствовать несколько дней в связи с кончиной матери.
У Милли ускоренно забилось сердце.
– Надеюсь, ты не стал ее разубеждать?
– За кого ты меня принимаешь?
– Не люблю врать, – пробормотала Милли. – Мне пришлось уехать на несколько дней, только и всего.
– Почему ты меня не предупредила? – обиженно спросил Джо.
– Все вышло случайно. Это сложно, я потом объясню.
– С тобой все в порядке?
– Да, в полном порядке. Скоро вернусь, и мы два раза подряд сходим в кино, если захочешь. Ты-то сам как?
– В унынии! – Джо вздохнул. – Получил очередное письмо из издательства: не хотят они печатать мой поэтический сборник… Лучше, наверное, сжечь все написанное и бросить сочинительство.
– Не смей даже думать об этом, Джо, я тебе запрещаю! Твоя поэзия прекрасна. Из-за того, что какие-то кретины не в состоянии ее понять, ты не должен сомневаться в своем таланте.
– Вот только эти кретины, как ты их называешь, подозрительно единодушны.
– Известное дело, тупиц в мире большинство. Ну и что?
– Ладно, – сказал Джо, – не хватало, чтобы ты из-за меня переживала! Достаточно меня самого. Ты путешествуешь в одиночестве?
– Нет, я везу подругу. Ей надо в Калифорнию, – выпалила Милли.
– С каких пор у тебя завелась подруга? Да еще такая, которую я не знаю?
– Это старая знакомая, еще по Санта-Фе, я не видела ее с тех пор, как оттуда уехала, – соврала Милли, кусая себе губы.
– Стоит появиться знакомой, которую ты не видела целую вечность, – и ты уже мчишься на запад, да еще обманываешь свою начальницу? Какое человеколюбие!
– Не произноси это слово, терпеть его не могу! У меня не было выбора, только и всего.
– Что такого стряслось с этой твоей знакомой, что тебе пришлось мчаться через всю страну?
– Это ее секрет, а не мой, – быстро нашлась Милли.
– Ну, как хочешь. Дело твое, в конце концов. Но учти, мне совершенно не нравится твой голос.
– С голосом у меня все нормально, просто немного устала, все время за рулем.
– И докуда ты успела добраться?
– До Виргинии. Здесь красиво, тебе бы понравилось. Только что мы побывали в пещерах. Внутри играет органист. Восхитительная акустика, тебе надо это послушать!
Джо промолчал.
– Но играет он из рук вон плохо, – спохватилась Милли, улыбаясь.
– Осторожнее там! И почаще давай о себе знать. Обещаешь?
– Обещаю. – Она закончила разговор.
– С этой бородой ты стал почти неузнаваем, – сказала она.
– Чем могу быть вам полезен? – отозвался гид удивленным тоном.
– Брайан, это я, Ханна.
Гид вытаращил глаза и даже икнул, словно увидел привидение.
– Ханна?! Что ты тут делаешь? – спросил он дрожащим голосом.
– Проезжала мимо, дай, думаю, заеду тебя поприветствовать.
– А я думал, ты в…
– В тюрьме? Правильно думал. Еще позавчера я была там, а теперь, как видишь, вышла.
– Тебя выпустили?
– Я сбежала. Пришло время.
– Время для чего? – тревожно спросил гид.
– Для восстановления истины. Если бы я ждала, пока этим займется кто-то из вас, так и подохла бы за решеткой. Это устроило бы вас всех, правда?
– Не говори так, Ханна.