В других случаях, желая вызвать шок у окружающих, убийца оставляет труп там, где его непременно найдут, выбирая место с расчетом пробудить гнев общественности. Подобно организованным преступникам, виновным в других видах нарушения закона, убийцы детей обычно обладают средним интеллектом или чуть выше среднего, а также скудными навыками общения. Они планируют преступления, нацеливаясь на незнакомую жертву и особо не выбирая (выбор жертвы-ребенка может быть ситуационным или предпочтительным), и убивают, чтобы избежать разоблачения, испытать удовольствие, осуществить садистские потребности, или же по другим причинам. Организованным детоубийцей вполне может оказаться маньяк, серийный убийца-психопат. Он проявляет большую агрессивность в сексуальных действиях с жертвами, прежде чем убить их. Неорганизованные преступники более неполноценны в сексуальном отношении и потому скорее нападают на мертвую или потерявшую сознание жертву. Обладая более низким интеллектом, они зачастую не планируют похищение и совершают убийства непреднамеренно — к примеру, не рассчитав силу при попытке заставить ребенка замолчать. Социально-неполноценные, они склонны выбирать знакомую жертву. Не рискуя перевозить ее, они чувствуют себя увереннее, похищая и убивая вблизи от дома. У них может даже не быть возможности куда-то отвезти труп. Обычно они оставляют жертвы на месте преступления или там, где их быстро обнаружат, — например, выбрасывают труп неподалеку от дома или прячут его в неглубокой яме.
Как это ни печально, существуют родители, способные убивать родных детей и инсценировать похищение, как случилось с Сюзан Смит в Южной Каролине в 1995 году. Чем младше погибший ребенок, тем больше вероятность, что в его смерти повинен кто-нибудь из членов семьи, хотя в таком случае сексуальное нападение — редкость. Трагический и типичный пример — отчаявшаяся мать-одиночка, считающая, что ее единственный шанс стать счастливой — мужчина, который клянется в любви к ней, но не желает слышать о ее ребенке или детях. Или же он готов жениться на этой женщине и создать собственную семью. Если труп ребенка найден, у нас есть немало шансов выяснить, кто убил его. Родители редко бывают настолько бессердечными, чтобы избавляться от трупов детей так, как это делают незнакомцы: родители чаще во что-то заворачивают труп и хоронят в месте, которое имеет для них особенное значение. Если они раскаиваются в содеянном, то могут попытаться навести полицию на след, чтобы труп обнаружили и похоронили с надлежащими церемониями.
И хотя жизнь множества семей в наши дни чрезвычайно осложнена, мы чаще встречаем чужих взрослых людей, виновных в убийстве детей, живущих в их доме. Ужасное убийство двенадцатилетней Валери Смелсер в округе Кларк, Виргиния, привлекло внимание всей страны. Живущий в семье приятель матери Валери, Норман Ховертер, был обвинен в убийстве девочки после продолжительных издевательств над ней и тремя ее сестрами.
В январе 1995 года Ховертер и мать Валери, Ванда Смелсер, сообщили, что девочка исчезла с автобусной остановки у шоссе. На следующий день ее обнаженный труп нашли в овраге. Когда прошел слух о том, что девочка выглядит истощенной, бывшие соседи и другие знакомые заговорили о дурном обращении с ребенком, которое давно заподозрили. О семье заявили в службу защиты детей, но она переехала. В то время финансирование службы оставляло желать лучшего, да и у персонала прибавилось работы. Так получилось, что Валери и ее семью упустили из виду. Готовясь к процессу, обвинители собирали доказательства дурного обращения с ребенком. Ховертер и Смелсер держали Валери в подвале, иногда приковывали ее, голую, к двери, заставляли мочиться в старую банку из-под кофе и испражняться на пол. Ей не позволяли есть вместе с остальными членами семьи: девочка выпрашивала объедки или крала еду по ночам. Валери убили после того, как она случайно уронила банку на пол в кухне. Избив девочку, Ховертер ткнул ее лицом в пролитую жидкость, а потом ударил головой об стену — с такой силой, что отвалилась штукатурка.
Хотя адвокат матери Валери первоначально собирался заявить о том, что она стала жертвой манипуляций Ховертера, используя для защиты синдром запуганной женщины, ее все-таки признали виновной в похищении и убийстве второй степени. Мать Валери так и не раскаялась в том, что подвергала пыткам и убила собственную дочь, но улик для обвинения было достаточно. Ховертер также был признан виновным и в настоящее время отбывает пожизненный срок за похищение и убийство первой степени.
За исключением случаев, когда детей убивают их родители (нетипичные случаи растления малолетних) или когда женщины становятся сообщницами сильных, властных мужчин (таких, как Бернардо и Ховертер), субъектами убийств детей и растления малолетних оказываются мужчины. Существуют женщины, совершающие преступления на половой почве, и похитительницы детей, но подавляющее большинство известных происшествий связано с преступниками мужчинами. Думаю, большинство людей, работа которых связана с преступлениями против детей, согласятся: женщин-растлительниц в действительности больше, чем мы предполагаем. Мужчина, занимающийся сексом с девочкой, приобретает общественное клеймо («грязный развратник»), в то время как многие до сих пор считают секс мальчика со взрослой женщиной «ритуалом посвящения».
Известны случаи, когда с младенцами и детьми постарше дурно обращались и совращали их дневные няни. Женщины традиционно имеют больший доступ к детям, и их роль в воспитании включает купание, одевание и раздевание, осматривание, прикосновения к ним. Дети-жертвы не в состоянии объяснить, а посторонний наблюдатель может и не заметить, что няня делает что-то не так. Когда женщины совращают детей постарше, обычно они действуют вместе с сообщником. Действия этих женщин редко соответствуют моделям поведения, как и описанным характеристикам мужчин — растлителей малолетних; обычно такими женщинами руководят другие психологические потребности и проблемы. Возможно, в детстве они сами были жертвами сексуального насилия и/или подвергались дурному обращению дома, уже став взрослыми. Женщины, похищающие детей, не являясь членами их семьи, руководствуются иными потребностями в отличие от тех, кто совращает малышей, присматривая за ними. Ими движет не сексуальная потребность, а желание заполнить пустоту в своей жизни: им необходимо иметь ребенка. Эта потребность проявляется в преступлении необычного типа: похищении младенцев.
НЦППЭД, работая совместно с ФБР, Международной ассоциацией надежности и безопасности здравоохранения и школой медсестер при Университете Пенсильвании, начал несколько исследований. Цифры невелики — по оценкам, в среднем из 4,2 миллиона детей, рождающихся в США ежегодно, похищают около 20, однако мы называем их «случаями повышенного воздействия», поскольку они производят неизгладимое впечатление на родителей, медсестер и других медиков-профессионалов. Как и в отношения иных преступлений против детей, в этом случае трудно получить достоверные сведения, поскольку о похищениях часто не сообщают. К примеру, мы не знаем, сколько попыток похищения проваливается каждый год. В особенности у руководства больниц есть свои причины не сообщать о неудавшихся похищениях властям. Нам известно, что такое происходит по всей стране, в крупных и маленьких больницах, но особенно в городах.
Невозможно представить себе переход родителей от счастья и восторга при виде долгожданного малыша к ужасу и опустошенности, вызванных известием о его пропаже, дескать «медсестра», сообщившая вам о необходимости отнести ребенка в детскую палату для анализов или к «администратору больницы», порекомендовавшему ребенка для фотографирования, исчезла вместе с младенцем. Молодые матери, обессиленные от физического и эмоционального напряжения во время родов, в буквальном смысле слова вручают своих младенцев похитительницам. Часто женщины, переодетые медсестрами, просто уносили малышей из детской палаты и покидали больницу, спрятав ребенка под просторной одеждой или в большой сумке, но чаще всего даже не делая попыток замаскироваться.