Эту эмблему Анжела тоже старательно изобразила на бумажке, уточняя у дяди Володи подробности. Она не успокоилась, пока не выполнила рисунок достаточно четко, так что дядя Володя удовлетворенно кивнул головой и похвалил ее:
– Тебе бы художницей быть! Прямо из головы у меня взяла. Точно так этот перстень и выглядел. И форму, и даже размер ты угадала.
Анжела кивнула головой, польщенная его похвалой. Впрочем, она и сама знала, что неплохо рисует.
– Мне об этом все говорят.
– Училась где? – заинтересовался дядя Володя.
– Нет.
– А зря! Ты учись, верно тебе говорю, понравится.
Анжела отмахнулась:
– Поздно мне уже учиться, дядя Володя.
– Учиться никогда не поздно.
– Я уже одно образование получила, работаю.
– И как? Нравится тебе?
Анжела задумалась.
– Ну, работа как работа. Платят прилично, на жизнь и развлечения мне хватает. Тепло, светло, офис, чего еще надо?
– А надо-то как раз не так! – возразил дядя Володя, глаза которого неожиданно блеснули. – Надо, чтобы работа для человека счастьем была! Чтобы он засыпал с улыбкой, думая о том, что после приятного отдыха его ждет любимая работа. Вот только тогда человек и бывает полностью счастлив. И не важно, что это за работа. Баба может и про пироги мечтать, которые она с вечера поставила.
И внезапно поникнув головой, дядя Володя пробормотал:
– Думаешь, к чему я тебе все это говорю? Я ведь, может, и пить начал после того, как на пенсию вышел. Хотел бы назад, да там молодые. Мне места нет. Отдыхайте, говорят, Владимир Сергеевич, заслужили. А мне эта пенсия… она мне вот где!
И дядя Володя показал на свое горло.
– От скуки всякая дурь из людей лезет! – заявил он. – Всякая глупость и пакость, она ведь от безделья рождается. Когда человек любимым делом занят, ему некогда думать, чем бы другим навредить.
– А если у него работа – другим вредить?
– Тогда это и не человек вовсе, – ответил дядя Володя.
Вид у него при этом был важный, как у философа, который произнес удачную речь и знает, что она имела успех у его слушателей. Анжела слушала дядю Володю с раскрытым ртом, но вовсе не по той причине, которая возомнилась тому. Анжела надеялась уловить момент, когда сможет задать последний вопрос и наконец попрощаться с пусть и полезным, но таким болтливым свидетелем.
И подходящий момент настал.
– Дядя Володя, а вы не слышали, когда Дина собиралась домой вернуться?
– Вроде как вещи собирала, чтобы с ночевкой ехать, – произнес дядя Володя. – Может, и вовсе сегодня не вернется.
И при этих его словах Анжела впервые ощутила тревогу, пока еще неясную и туманную, но звоночек у нее в душе все же прозвенел. Дина укатила и пропала из эфира, как укатили и исчезли их утренние знакомые – рыжий и блондин, оказавшиеся совсем не Антоном и Андреем, а Эдиком и каким-то Лисицей. Интересно, почему его так прозвали? Неужели только за рыжие волосы? Что-то подсказывало Анжеле, что не в них одних тут дело. Было что-то лукавое и очень живое во взгляде этого рыжего. Чувствовалось, что такой и в огне не сгорит, и во льду не застынет. И верткий, словно ртуть. Досталось же кому-то такое чудо!
Анжела снова взглянула на своих новых знакомых, которые, казалось, по-прежнему пребывали в смятении. И так как они молчали, держа в руках бумажку с ее рисунком и номером машины, она как можно мягче сказала им:
– Девочки, я сделала для вас все что могла. Похоже, Динка укатила с приятелем ваших мужей. Номер этой машины у вас теперь есть, примерное описание ее владельца – тоже. Ищите его по своим каналам, он обязательно вам расскажет, где высадил ваших мужчин.
И так как Кира с Лесей все еще безмолвствовали, она воскликнула, словно эта мысль ей только что пришла в голову:
– А может, они еще до сих пор с ним катаются! Мало ли что они на ваши звонки не отвечают, мужики вообще люди странные!
Конечно, сама Анжела понимала, что слова ее звучат неубедительно. При всем своем богатом воображении не могла вот так с ходу взять и придумать, зачем рыжему и блондину до сих пор кататься вместе с крупным брюнетом, водителем белой «Ауди», и Динкой, которая хотя и умела быть милой, но дольше чем на несколько часов ее все же не хватало. После истечения этого времени подруга начинала дурить, требовать новых развлечений, бонусов вроде похода по магазинам, клуба, ресторана или на худой конец хотя бы кафе или шашлыков под открытым небом.
Ничего не поделаешь, Динка была жадной до всякого рода развлечений. Причем она была всеядна. И главным критерием тут являлось для Дины волшебное слово – «халява». Платить за себя Дина очень не любила. Она вообще не любила тратить свои деньги. Но конечно, когда деньги выдавались ей специально на кутеж или безумный шопинг, тут уж она отрывалась по полной программе. Дина была шмоточницей и любила наряжаться. Она просто обожала тряпки и дорогую красивую обувь. Но скупость и прижимистость, когда она располагала лишь своими деньгами, неизменно побеждали.
Так и не дождавшись от новых знакомых хоть какой-то реакции на свои слова, Анжела повернулась, собираясь уходить.
Но тут Кира громко произнесла:
– Постой, Анжела! Подожди!
– Что такое?
– Мы тебе очень благодарны.
– Да что вы! – смутилась Анжела. – Была рада помочь вам. Не нужно благодарностей.
– Ты замечательный человек. Но мы хотим, чтобы ты нам еще немного помогла.
– Но что я могу? – развела руками Анжела.
– Постарайся вспомнить все подробности твоего знакомства с нашими мужьями.
Анжела открыла рот, чтобы возразить, что вспоминать тут нечего, но взмолилась Леся:
– Пожалуйста! Возможно, дело идет о жизни и смерти.
– Да бросьте вы!
Анжела была шокирована ее словами, но, не желая этого показать, рассмеялась:
– Будет вам драматизировать! Ну загуляли ваши мужчины, всякое бывает. При чем тут жизнь или смерть? Вернутся.
– Нет, тут дело в другом.
– А в чем же?
Кира с Лесей переглянулись. Кажется, они все еще были в сомнениях, говорить или не говорить.
Но все же Леся произнесла:
– Не знаю, правильно ли поступаю, и тем не менее скажу: наши мужья служат в разведке.
– Ого! – оценила Анжела новость. – А вы не врете?
– Честное слово. Они оба офицеры. И вчера вечером были подняты по тревоге и из дома ушли не просто так.
– Куда ушли-то?
– Мы не знаем. Последний раз мы разговаривали с ними в восемь утра. А потом полнейшее молчание. И с тех пор, как они пропали из эфира, мы только и делали, что звонили всем, кого могли вспомнить, разговаривали со всеми коллегами наших мужей, кого знали и не знали.
Теперь в разговор вступила и Кира:
– Конечно, нам правды не говорят, твердят, что все в порядке, но по случайным оговоркам, а еще больше по интонации и голосам на заднем плане мы все же поняли, что ничего не в порядке, что у них в отделе произошло нечто непредвиденное, какое-то ЧП.
– И ваши мужья участвуют в нем?
– В том-то все и дело! Понимаешь, почему мы так дергаемся?
До Анжелы стало доходить. Но все случившееся казалось ей каким-то нереальным. Какие еще разведчики? Эти двое казались обычными ребятами. Совсем неспортивного телосложения: один длинный и тощий, а второй маленький и толстенький.