Он верил, что полицейский занимает свое место для того, чтобы справедливость и правда восторжествовали. Как же наивен был Дима! Каждый его ответ трактовался ему же в вину.
– Мы были с Марго едва знакомы.
– Ага! Случайная знакомая! Она привезла вас к себе домой?
– Да. Пригласила прокатиться.
– Во время прогулки между вами возникли разногласия?
– Марго попросила меня сделать для нее коктейль.
– А вам это не понравилось? Вы очень строптивый юноша, если такая ничтожная просьба вывела вас из себя и заставила прибить хозяйку.
– Но я не убивал Марго!
– Все так говорят, – гадко ухмыльнулся в ответ следователь. – Признавайся, гаденыш, куда ты дел оружие?
– К-какое оружие?
– Ты взял его где-нибудь в доме? Ведь так? Что это было?
– Я вас не понимаю!
– Ты взял оружие в доме или привез его специально с собой. А потом утопил в колодце! Но не беспокойся, мы найдем орудие убийства. И тогда ты уже не отвертишься!
Дима был в отчаянии. Он пытался объяснить, что дом подвергся бандитскому нападению. Но следователь не хотел и слышать об этом.
– Ты сам разбил окна первого этажа и инсценировал обыск в доме. А знаешь, зачем ты это сделал? Да потому, что не хотел, чтобы тебя обвинили в убийстве твоей знакомой! Вот ты и придумал бандитов, которых никогда не было!
– Но возле дома есть следы их машины!
– Это не аргумент! Ты убил хозяйку дома!
И так как Дима не сознавался, его побили, потом еще раз допросили и снова побили. Дима не возражал.
– Я виноват. Так мне и надо!
– Ага! Сознаешься? – обрадовался следователь.
– Я виноват, я не заступился за Марго! – заплакал Дима. – Если бы я вышел к этим бандитам, они бы увидели, что я никакой не Галчик, и отпустили бы Марго.
Услышав слово «Галчик», следователь как-то странно и очень неожиданно изменился в лице. Теперь оно выражало не торжество, а, пожалуй, растерянность.
– Галчик? – пробормотал он. – Эти люди считали, что в доме находится Галчик?
– Да. А кто он такой?
Но следователь не пожелал больше разговаривать с Димой. Взмахом руки он распорядился увести подозреваемого. А спустя всего полчаса Диму освободили.
У него лишь напоследок уточнили еще раз:
– Ты рассказал нам все, как и было?
– Да. Все, как и было! – воскликнул Дима и услышал:
– Можешь идти, только подпиши вот тут и тут.
Как ни измучен был Дима, он внимательно изучил и протокол допроса, и еще одну бумагу. В протоколе не было ни единого упоминания о Галчике. А вторая бумага являлась его собственной подпиской о невыезде из города.
– Вы меня еще вызовите к себе?
– Понадобишься, вызовем, – сухо ответил ему незнакомый оперативник.
Следователь к Диме больше не вышел. И совершенно растерянный парень отправился домом. Денег у него при себе не было, все осталось в сумке в доме Марго. Оперативники нашли лишь паспорт Димы, но все прочее кануло в Лету. И поэтому до дома Дима добирался очень долго. Он лишь смог позвонить теряющей сознание маме и сказать, что он жив и на малой скорости направляется домой.
– Конечно, мама пришла в ужас! Она сначала засунула меня в ванну, потом повезла на рентген, чтобы проверить, нет ли у меня внутренних повреждений.
А потом кинулась звонить всем родственникам. И наконец, сказала, чтобы я отправлялся к вам.
– Правильно, – кивнула Леся. – Ситуация весьма странная и опасная.
– Дима угодил в переделку.
И тут парень вскочил на ноги, воскликнув:
– Да! Я же вам самое страшное не рассказал!
– Что еще за сюрприз?
Подруги ожидали услышать нечто чудовищное.
– Моя зачетка! Зачетка с положительной оценкой по начерталке! Я думал, что не может быть ничего хуже до того момента, как дома полез в свою сумку и понял, что я где-то потерял свою зачетку!
На взгляд подруг, оценка по начертательной геометрии не могла идти ни в какое сравнение с жизнью молодой женщины, которую убили фактически на глазах у Димы. Но у юноши был свой взгляд на вещи, и Леся не стала заострять внимания на этом вопросе.
– Что ты про все это думаешь, Кира? – спросила она у подруги вместо этого.
– Диму приняли за какого-то Галчика, на которого у бандитов есть зуб.
– Но кто этот тип?
– Можно посмотреть в Интернете.
Увы, Сеть в этом плане совершенно разочаровала подруг. Нет, поисковик выбросил кучу ссылок, но это были явно не те ссылки.
– Ни город, ни болгарский ученый, ни тем более блюдо из тушеной свеклы с зеленью и томатами тут ни при чем.
– Может быть, ученый сгодится?
– Судя по дате рождения, сейчас ему прилично за восемьдесят. Вряд ли в таком преклонном возрасте он принялся скакать по загородным домам, прячась там от вооруженных бандитов.
– Да, мне тоже кажется, что речь шла о молодом мужчине, ведь бандиты перепутали его и Диму.
У подруг оставался еще один шанс, позвонить своему приятелю Лисице – мошеннику и пройдохе, но в то же время их лучшему другу, который, казалось, знал всех и каждого в нашей стране и, конечно, в нашем городе. Но Лисица был недоступен. Наверное, вновь разбирался со своей очередной подружкой. И немного поколебавшись, подруги собрались и велели Диме идти с ними.
– Куда?
– Пойдем к нашему другу Таракану.
– К кому?
– К старому генералу в отставке, – объяснила ставшему недоверчивым племяннику Леся.
– А далеко?
– Совсем нет. Он живет на соседней улице. Возможно, он сможет подсказать нам, кто такой этот Галчик.
Таракан был дома, возился во дворе, окапывая яблони и другие плодовые деревья. Старик бережно разрыхлял землю у корней, делал углубление для поливочной воды. И в этот майский денек выглядел довольным жизнью. Таракан, несмотря на свои звания и награды, вообще не чурался физического труда, считая, что это куда полезней, чем без толку прыгать на тренажерах в душном спортивном зале, дыша не свежим воздухом, а испарениями тел других спортсменов.
– А тут и зарядка для мышц, и кислород, и польза для общества. Ну что у вас за проблема? Э, юноша, да тебя, похоже, били?
В проницательности Таракану невозможно было отказать. И подруги не стали скрывать, в какую сложную ситуацию влип племянник Леси. Таракан внимательно выслушал девушек. И, услышав имя Галчика, нахмурился.
– Вы что же, его тоже знаете? – тут же воскликнула Леся. – Кто он?
– Был такой человек. Меня свела с ним работа, и было это еще в девяностых. Только вряд ли это он.
– Почему?
– Сейчас ему должно быть уже хорошо за шестьдесят. И он не появлялся в моем поле видимости с девяностых годов.