Нормальные встречи возобновились.
– Ну и что, если это слишком поспешно? – В голосе Пам снова послышалось раздражение. Характер у нее всегда был вспыльчивым – при ее воспитании иного ждать не приходилось. Но она пошла на попятную. – Послушай, Амелия. Сейчас самое время это сделать. Когда мы в этом возрасте. Позднее? А если мы поженимся и у нас появятся дети?
«Пожалуйста, не продолжай».
– Тогда уже будет невозможно бродить пешком по Европе.
– А как быть с деньгами? Работать там нельзя.
– Это не проблема. Сет будет продавать свои очерки. К тому же он какое-то время откладывал деньги, и его родители очень богаты. Они смогут нас выручить.
Сакс вспомнила, что его мать адвокат, а отец работал в инвестиционном банке.
– И у нас есть блог. Я смогу вести дневник событий.
Сет несколько лет назад создал сайт, через который люди могли отправлять финансовую помощь на различные социальные и политические нужды, преимущественно с левым уклоном – избирательные права женщин, поддержка искусства, контроль над вооружением. Пам теперь занималась работой на этом сайте даже больше, чем он. Да, он казался популярным, хотя Сакс полагала, что они получают в виде пожертвований не больше тысячи долларов в год.
– Но… куда вы собираетесь? В какие страны? Это не опасно?
– Пока что не знаем. Это одна из составляющих приключения.
Стремясь потянуть время, Сакс спросила:
– А что говорят Оливетти?
После того как Сакс ее спасла, девочку отдали приемным родителям, которых Амелия проверяла, словно телохранителей президента. Приемные родители были чудесными, но в восемнадцать лет, в прошлом году, Пам захотела жить самостоятельно и – с помощью Райма и Сакс – поступила в колледж и устроилась на работу с неполным рабочим днем. Однако оставалась близка с приемными отцом и матерью.
– Они одобряют.
Ну конечно, Оливетти были профессиональными родителями: у них не было связи с Пам до того, как девочку поместили к ним. Они не выбивали ногой дверь, не спасали ее от Собирателя Костей и от злобной собаки, стремящейся ее загрызть. Не вступали в перестрелку с отчимом Пам, собравшимся ее задушить.
И помимо этого Сакс тратила больше времени, чем вечно занятые приемные родители, отводя Пам в школу и встречая ее после занятий, отвозя на приемы к врачу и на сеансы психологической помощи. Использовала связи, сохранившиеся со времен работы манекенщицей, чтобы устроить ее в костюмерную на Бродвее. А теперь, как не могла не отметить Сакс, о своих планах путешествовать девушка в первую очередь рассказала приемным родителям.
«Продолжай, я заслуживаю того, чтобы все это услышать», – подумала Сакс. Но Пам не считала так. Она резко сказала:
– Во всяком случае, мы так решили. – Затем ее тон стал вдруг легкомысленным, однако Сакс видела, что это напускное. – Мы уедем на год. На два от силы.
«Теперь уже на два?»
– Пам, – начала Сакс. – Я не знаю, что сказать.
– Знаешь, знаешь. Говори.
Служа в полиции, Сакс никогда не колебалась. И не могла колебаться, будучи старшей сестрой. Или суррогатной матерью. Или кем она была в жизни этой девушки.
– Пам, время сжимать кулаки.
Девушка знала это выражение отца Сакс. Прищурясь, она посмотрела в глаза Амелии. Сакс ответила ей осторожным и твердым взглядом.
– Год путешествовать с кем-то – ты хоть соображаешь? – Сакс произнесла это ровным голосом, стараясь сохранить в нем нежность.
Но девушка ответила так, словно Сакс распахнула окно комнаты и впустила в нее ливень или ветер с мокрым снегом.
– Мы знаем друг друга, – вызывающе произнесла она.
– Мы знаем друг друга, – вызывающе произнесла она. – Это главное. Ты что, не слышала меня?
– Но по-настоящему знаете? На это уходят годы.
– Мы подходим друг другу, – возразила Пам. – Это очевидно.
– Ты встречалась с его родными?
– Разговаривала с его матерью. Она очень добрая.
– Разговаривала?
– Да, – огрызнулась Пам. – Разговаривала. И его отец знает обо мне все.
– Но не встречалась с ними? – Сакс словно почувствовала ее резкое охлаждение.
– Дело касается меня и Сета. Не его родителей. И этот допрос мне надоел.
– Пам! – Сакс подалась вперед и потянулась к руке девушки. Ее рука сама собой отдернулась. – Пам, рассказывала ты ему о том, что случилось с тобой?
– Рассказывала. И ему это безразлично.
– Все? Ты рассказала ему все?
Пам молча опустила взгляд. Потом вызывающе заявила:
– В этом нет нужды… Нет, не все. Я сказала ему, что моя мать сошла с ума и совершила несколько преступлений. Сет знает, что она в тюрьме и никогда оттуда не выйдет. Его это нисколько не волнует.
Тогда он герой сериала «Ходячие мертвецы», подумала Сакс.
– А где ты росла? Как росла? Ты рассказывала ему что-нибудь об этом?
– Нет. Но это все в прошлом. С этим покончено.
– Пам, не думаю, что это можно замалчивать. Он должен знать. Твоя мать причинила много вреда…
– Я что, тоже сумасшедшая? Как моя мать? Ты считаешь меня такой?
Это замечание уязвило Сакс, но она постаралась сохранить непринужденный тон.
– Оставь, ты нормальнее всех вашингтонских политиков. – Амелия улыбнулась.
Пам не ответила на ее улыбку.
– Со мной все в порядке! – Она повысила голос.
– Конечно! Просто я беспокоюсь о тебе.
– Нет. Ты говоришь, что я слишком глупая, незрелая для принятия самостоятельных решений.
Сакс начала сердиться. Это вызывающее поведение ей не нравилось.
– Тогда принимай умные. Если по-настоящему любишь его и у вас все получится, год или около того без брака ничего значить не будут.
– Амелия, мы уезжаем. И поженимся, когда вернемся. Хватит об этом.
– Не разговаривай так со мной, – вспылила Сакс. Она понимала, что проигрывает, но остановиться не могла.
Пам резко поднялась, опрокинув свою чашку и вылив какао на серебряный поднос.
– Черт! – Она наклонилась и стала сердито вытирать лужу.
Сакс подалась вперед, чтобы помочь ей, но Пам отодвинула поднос и продолжала приводить его в порядок сама, потом швырнула вниз коричневые, насквозь мокрые салфетки и свирепо посмотрела на Сакс.
– Я прекрасно понимаю, что происходит. Ты хочешь нас разлучить. Ищешь любой предлог. – Она холодно усмехнулась. – Стараешься для себя, так ведь, Амелия? Хочешь разлучить нас, чтобы иметь дочь, раз не смогла завести ее из-за большой занятости в полиции.
Сакс едва не ахнула при этом жестоком обвинении – может быть, потому, призналась она самой себе, что в нем была доля правды.
Пам направилась к двери, потом остановилась и сказала:
– Амелия, ты мне не мать. Помни это. Ты женщина, посадившая мою мать в тюрьму. – После этих слов она вышла.
Он снова сел за шаткий стол в кухонном углу своей мастерской рядом с Канал-стрит и раскрыл потрепанный блокнот – Заповеди. Данные, в известном смысле, рукой Бога, как каменные скрижали Моисею.
В блокноте примерно на десятке страниц красивым беглым наклонным почерком Билли подробно описывалось, как должна протекать Модификация, кому суждено умереть, когда и что делать, каких рисков избегать, на какие идти, что использовать в своих интересах и как справляться с неожиданными изменениями.