– Похоже – в самый раз будет!
Кладовщица сняла с полки черную суконную куртку. Андрей надел, пуговицы застегнул.
– Не, не так, – сказал Феклистов. Руки в локтях согни, разведи. Не мешает, не жмет?
– Нормально.
– Длина устраивает?
– Вполне.
– А вы пройдите к зеркалу.
В темной каморке кладовщицы зеркало настенное с пожелтевшими от времени краями. И свет от сорокасвечовой лампочки тусклый. Но понравился сам себе Андрей. Бледновато лицо, но это пройдет. А так – высок, ладен, куртка сидит хорошо.
– Беру. Сколько стоит?
– Пятьсот пятьдесят. Пройдите в бухгалтерию, я сейчас накладную выпишу. А потом с чеком ко мне. А то сторож у ворот не выпустит.
Кладовщица рассказала, где бухгалтерия.
Андрей оплатил, в куртке новой вышел за ворота. Старую куртку выкинуть хотел, Феклистов остановил.
– Не торопись, пригодится.
– Зачем? Рукав в лохмотья, окровавлен.
– Отдашь портнихе какой-нибудь, она материал похожий подберет, рукав новый сделает, потаскаешь еще. А новая куртка для выхода будет.
Разумно. Но и к швее идти не раньше следующего месяца. После покупки обновки осталось от зарплаты двадцать два рубля, а жить целый месяц. Николай как будто мысли его прочитал.
– Не дрейфь, прорвемся.
– Ты где с кладовщицей познакомился?
– О, долгая история. Сына ее из большой передряги вытащил. В нехорошую компанию попал. Повязали их, уркаганы опытные хотели вину на него свалить, «паровозом» сделать. Расстрельная статья светила, в итоге дали три года. Она как мать этому рада. Могли шлепнуть запросто. А парень хороший, только мусора в голове много. Ничего, сейчас матери письма хорошие пишет. Вернется – помогу на работу на какой-нибудь завод устроиться, еще человеком станет.
После освобождения из тюрьмы или лагеря кадровики на работу брали с неохотой. Человеку только в артель или снова на кривую дорожку. С рецидивистами понятно, лагерь их не перевоспитает. Но были же случайно оступившиеся. Помоги немного, поддержи вовремя – и не будет еще одного закоренелого вора или грабителя.
Николай подвез Андрея к общежитию.
– Сегодня отдыхай, а завтра жду на службу.
– За помощь спасибо.
– Не стоит.
Лейтенант
– Чуть не забыл. Завтра приходишь на службу в форме, при полном параде.
– Вроде праздников нет.
– Завтра узнаешь, – загадочно улыбнулся Николай.
Вечером Андрей форму погладил. Подумав немного, орден и медаль к кителю прицепил. Сказано же быть – при параде. Когда следующим днем в кабинете шинель снял, Николай из-за стола поднялся.
– Дай-ка на тебя посмотреть! О! Какие люди у нас служат, а я не знал. Фронтовые?
Николай наклонился, рассматривая награды.
– В разведке служил.
– Молоток! А чего раньше не надевал? Наградами гордиться надо.
– Ты же не говорил раньше в форме ходить, вот и не надевал.
– Идем к начальству. Оно ждать не любит. Нам назначено.
Кабинет у начальника районного отдела милиции просторный, он же служил для всяких совещаний личного состава, вмещая все двадцать три человека.
И сейчас кабинет был полон, за исключением дежурного. Сотрудники в форме, у некоторых награды на груди, в основном у фронтовиков. В милиции награждали редко, больше посмертно за подвиг какой-нибудь.
Для уголовного розыска свободные стулья оставили. Начальник милиции демонстративно на часы посмотрел, но промолчал. Без пяти девять, оперативники не опоздали. Начальник, капитан Игнатьев, встал.
– Товарищи, сегодня мы собрались по важному поводу. За успешную ликвидацию изменника Родины, за ряд раскрытых сложных уголовных дел областное начальство награждает…
В кабинете тихо стало. Награждения были не часто.
– Старшего лейтенанта Феклистова Николая Ивановича именными часами!
Сотрудники зааплодировали. Николай вышел к столу, принял из рук начальника коробочку с часами.
– Служу трудовому народу!
– Младшему лейтенанту Фролову Андрею Михайловичу досрочно присваивается очередное звание – лейтенант.
Андрей тоже вышел к столу. Начальник вручил ему лейтенантские погоны и приказ областного руководства.
– Служу трудовому народу! – отчеканил Андрей.
На его награды косились. Орден Красной Звезды среди милиционеров редкостью большой был, их давали на фронте за боевые действия. Сотрудники не в курсе были, что новичок орденоносец, как тогда называли. Когда Андрей с Николаем в кабинет свой вернулись, начали заходить сослуживцы. Поздравляли, намекали – обмыть бы надо.
– После рабочего дня прошу пожаловать, – отвечал Николай.
Все разглядывали именные часы, читали гравировку на задней стенке «За отличную службу в рядах милиции Феклистову Н. И.».
Николай сразу часы на руку нацепил.
– А ты что стоишь? Надевай новые погоны – и в кадры, запись в личном деле сделать, в удостоверении. И вечером не забудь – награды обмывать.
– Готовиться надо. Водки купить, закуски.
– Шкаф открой, все готово уже.
В шкафу хранились бумаги, заглядывали туда редко. Открыл створку Андрей, а там ящик водки, консервы, хлеб.
– Когда ты успел?
– Вчера еще, после службы.
– Знал ведь и промолчал.
– Сюрприз! А сказал бы – неинтересно.
День тянулся медленно. В пять часов вечера стали подходить сослуживцы. Не все – у кого неотложные служебные дела, другим – как дежурному – от рабочего места отлучиться нельзя.
Получилось полтора десятка человек, последним – начальник райотдела. Сказал тост, поздравил отмеченных, выпил рюмку и, не закусывая, ушел.
Кто-то сказал:
– Не хочет с подчиненными выпить?
– Э, не понимаешь момента, – поднял палец Николай. – Игнатьев пришел, уважил, а если останется, это будет пьянка с подчиненными, стуканет кто областному начальству, выволочка будет, в личное дело запишут – поощрял в отделении моральное разложение коллектива. Правильно он сделал. Если будешь начальником, так же поступать будешь.
В основном поздравления достались Николаю. Андрей был не в обиде. Николай в райотделе служит давно, сотрудники его знают и уважают.
А кто для них Андрей? Новичок, да еще из Москвы. Фактор немаловажный. Если жил и работал в столице, а потом перебрался на периферию, стало быть, проштрафился или выжили, потому как стучал начальству на своих или сам от работы отлынивал.