Оно понятно: хозяин квартиры на службу, а воры только этого ждут.
И еще особенность – брали только деньги и ценности. Единичные кражи в Балашихе и раньше случались, и выносили все, что могло поместиться в мешок, чемодан. Забирали пальто, шубы, обувь, даже радиоприемники. А они ламповые, громоздкие и тяжелые.
Эти же воры брали то, что легко уместится в карманах, не требует машины для перевозки краденого и сбыть легко. Золотые изделия, да еще проданные сбытчикам по заниженной стоимости, всегда быстро находили покупателей. Но машина, пусть легковая, даже мотоцикл, у шайки быть должна. Иначе откуда такая мобильность? Андрей для себя план действий набросал. Для начала надо обзвонить отделения милиции других районов, нет ли у них таких краж. Еще со списками украденного объехать ломбарды в Москве. Вдруг всплывет краденая вещь?
Зашел Николай.
– Посмотрел свежим взглядом?
Андрей рассказал о предположениях.
– Согласен. Завтра с утра за телефон и обзванивай соседние районы. Если кражи есть, надо будет выезжать, с делами знакомиться.
– И еще – почти нет свидетельских показаний. Все равно кто-то видел чужих у дома или в подъезде.
– Знаю, мое упущение. Но ты в больнице, Тарасов в отпуске был, сейчас на курсах. Людей нет. А свидетелей искать – дело долгое. Сам знаешь, с каждым жильцом поговорить надо. Займись.
Андрей понял, предстоит сизифов труд. Вечером к Марии зашел, предложил погулять.
– С удовольствием.
Прошлись по городу. Когда мимо общежития милицейского проходили, Андрей рукой показал:
– Я здесь обитаю, вон мое окно.
Подмерзли за три часа, Андрей Марию к дому проводил. Холодно, темно, добрые люди по домам сидят, да и завтра на работу Андрею, а Марии на утреннюю электричку. Поцеловать Марию на прощание Андрей хотел, да засомневался, не примет ли она за наглость?
Утром за телефон, пять районных отделений обзвонил. Похожая кража была только в одном, да и то только по почерку квартирного вора, действовал отмычкой. Андрей решил поговорить с соседями пострадавших. В первую очередь его интересовали последние кражи, когда могли запомнить детали – лица, одежду. Последняя кража у Юрченко была, туда и направился.
Старушку – мать Юрченко – Николай уже допрашивал, и повторяться не стоило. Жил потерпевший в четырехэтажном, красного кирпича доме довоенной постройки. Андрей начал обход квартир, в первую очередь тех, окна которых выходили на выходы из подъездов. Если за домом наблюдали, то только с этой стороны. С тыльной какой смысл? Наблюдали не минуты, часы. И наблюдателя просто обязаны были увидеть. Полдня убил на опрос. Именно убил, поскольку никто не видел посторонних.
– Попытайтесь вспомнить, может быть, машина долго с утра стояла или человек на лавке сидел.
– Мамочка с коляской была.
– Вы ее раньше видели?
– Не припоминаю.
– Описать сможете?
– Так уже неделя прошла. Мамочка как мамочка, и коляска обычная.
Человеческая психология устроена своеобразно. Вещи и события обыденные внимания не привлекают, не запоминаются. Пройдет мимо вас в подъезд дома сантехник или врач со «Скорой», принадлежность которых ясна и понятна, вы о них не вспомните, а вот пьяный и матерящийся бомж или ярко накрашенная девица запомнятся.
Может быть, мамочка с коляской ни при чем, но Андрей запомнил высказывание соседки, потому как небольшая странность была.
На улице уже прохладно и долго на лавке не усидишь, обычно мамы с колясками прогуливаются, а эта три часа сидела. В оставшихся квартирах, уже заканчивая опрос, целенаправленно спрашивал о мамочке с коляской, получая утвердительный ответ.
– А после двенадцатого числа она появлялась?
Двенадцатого октября произошла кража. А после кражи ни маму, ни коляску никто не видел. Андрей почувствовал себя гончей, взявшей след зайца. Отправился на обед. Работа работой, но и обедать надо, доктор в больнице говорил про усиленное питание. А как усиленно питаться, когда денег кот наплакал и тают быстро, как мартовский снег?
Первое блюдо не брал, зато к картофельному пюре две котлеты, рассудив, что мясо сытнее. Горячий чай пил медленно, вспоминая детали разговоров с соседями потерпевшего.
Одна наблюдательная сказала:
– Думаю, не мамочка она.
– Почему?
– За все время, что сидела, ни разу коляску не покачала, соску не дала. Нянька она, и детей не любит.
Андрей не женат был, своей семьи и детей не имел. Как с маленькими детьми обращаться, не знал. Для него такие детали – откровение. Не поленился, после обеда в поликлинику пошел, к педиатру.
– Доктор, пять минут займу, вижу, очередь у вас. Скажите, в коляске какого возраста дети спят долго?
– Как долго?
– Три часа.
– Месяцев до шести.
– По такой погоде как часто поить, кормить их надо, пеленки менять.
– У вас детей еще нет? – улыбнулся доктор.
– Не успел жениться.
– По такой погоде, как сейчас, пеленки каждые два часа менять надо. А соску с водой – по требованию.
– Это как?
– Когда плакать будет. Сказать младенец не может ничего, мал. Вот маме сигнал плачем подает. Если пить или кушать хочет, если сырой.
– Спасибо.
– Могли бы у любой рожавшей женщины спросить.
Мог, конечно, но ему надо было услышать специалиста. Итак – няня. Или бесчувственная мамочка, которая за три часа пеленки не меняла. Да и не будет менять на улице, не лето.
Заявился в райотдел, сразу к Феклистову, выложил то, что нарыл.
– Подожди. Кто-то на предыдущих кражах тоже о женщине с коляской упоминал. Дай-ка мне дело Самарина.
– Это директор кладбища?
– Он самый.
Николай полистал дело, нашел нужную страницу.
– Вот! Женщина с коляской! И то один свидетель упомянул.
– У меня тоже. А кто свидетель и номер квартиры? Я схожу.
Записал данные на бумаге.
– На другие адреса сходи, по мамочке и коляске целенаправленно работай.
– Ученого учить – только портить, – пробурчал Андрей.
Начал обход дома. Важными свидетелями могли быть старушки. Летом на лавочках сидели, в холода у окна. Все видели, зачастую слышали. Одно плохо – со зрением беда. Не всегда лица различали, могли ошибаться.
Когда Андрей опросил одну, спросил про маму с коляской.
– Была, но не из нашего дома. Своих-то я всех знаю.