– Слушаю тебя.
– Мне интересно, спонсировала ли корпорация «Санрайз солюшнс» турне бой-бэнда «Здесь и сейчас», когда Хартсфилд пытался взорвать аудиторию Минго. Или любое другое турне этой группы.
– Это я сделаю. Ты поужинал?
– Как раз этим занимаюсь.
– Хорошо. Что будешь есть?
– Стейк, картофельную соломку и салат, – отвечает Ходжес, с отвращением и смирением глядя на йогурт. – А на десерт у меня остался кусок яблочного пирога.
– Подогрей его в микроволновке и сверху положи ванильное мороженое. Ням-ням!
– Учту твой совет.
Не следует удивляться, когда она звонит ему пять минут спустя, чтобы дать информацию – Холли есть Холли, – но Ходжес ничего не может с собой поделать.
– Господи, Холли, уже?
Понятия не имея, что чуть ли не слово в слово повторяет слова Фредди Линклэттер, Холли говорит:
– В следующий раз задай более сложный вопрос. Наверное, тебе интересно, что группа «Здесь и сейчас» распалась в две тысячи тринадцатом году. Бой-бэнды обычно существуют недолго.
– Естественно, – отвечает Ходжес. – Как только мальчики начинают бриться, маленькие девочки теряют к ним интерес.
– Ничего сказать не могу. Я всегда была поклонницей Билли Джоэла. И Майкла Болтона.
Ох, Холли, скорбит Ходжес. И не в первый раз.
– Между две тысячи седьмым и двенадцатым годами группа провела шесть национальных турне. Первые четыре спонсировала корпорация «Шарп сириэлс», которая бесплатно раздавала на концертах образцы своей продукции. Последние два, включая и концерт в Минго, спонсировала «Пепсико».
– Не «Санрайз солюшнс».
– Нет.
– Спасибо, Холли. Увидимся завтра.
– Да. Ты уже ужинаешь?
– Как раз сажусь за стол.
– Хорошо. И постарайся заглянуть к Барбаре до того, как начнешь лечение. Сейчас, когда она еще не оправилась от случившегося, ей необходимо видеться с друзьями. Она сказала, у нее в голове словно осталась мерзкая слизь.
– Обязательно загляну, – говорит Ходжес, но это обещание выполнить он не сможет.
У Феликса Бэбино, который представляется то Майроном Зеткимом, то доктором Зет, вопрос вызывает улыбку. Небритое лицо прорезают морщины, и теперь оно действительно пугает. В этот вечер он сменил шляпу на мохнатую ушанку, из-под которой торчат седые волосы. Фредди сожалеет, что задала вопрос, сожалеет, что впустила его, сожалеет, что вообще начала вести с ним дела. Если в него вселился Брейди, тогда он – просто ходячий дом с призраками.
– Не задавай вопросы – и не услышишь лжи.
Фредди хочет на этом остановиться, но не может:
– Потому что ты говоришь точно как он. И программа, с которой пришел ко мне другой старик после того, как прибыли коробки… Такую мог написать только Брейди. Это все равно что подпись.
– Брейди Хартсфилд пребывает в полукататоническом состоянии и едва может ходить, не то что писать программы для модернизации устаревших игровых приставок. Причем некоторые из них оказались не только устаревшими, но еще и неисправными. Товар, полученный от этих подонков из «Санрайз солюшнс», не стоил денег, которые я им заплатил, и меня это бесит по-черному.
Меня это бесит по-черному. Эта фраза частенько слетала с губ Брейди в дни их работы в киберпатруле, обычно если дело касалось босса или идиота-клиента, умудрившегося залить клавиатуру кофе с молоком.
– Тебе хорошо платили, Фредди, и мы почти закончили. Давай не углубляться в детали.
Он протискивается мимо нее, не дожидаясь ответа, кладет портфель на стол, раскрывает, достает конверт с ее инициалами: «ФЛ».
Буквы с наклоном назад. За годы работы в киберпатруле «Дисконт электроникс» она сотни раз видела буквы с аналогичным наклоном на бланках заказов. Тех, что заполнял Брейди.
– Десять тысяч, – говорит доктор Зет. – Окончательный расчет. А теперь принимайся за работу.
– Тебе не обязательно здесь находиться. Все пойдет само по себе. Будто заводишь будильник.
«И если ты действительно Брейди, – думает она, – то мог бы все сделать сам. Я в этом, конечно, разбираюсь, но у тебя получалось лучше».
Он позволяет ей коснуться конверта пальцами, потом отдергивает его.
– Я останусь. Не то чтобы я не доверяю тебе.
Ну да, думает Фредди. Конечно, не доверяешь.
Пугающая улыбка вновь рассекает щеки морщинами.
– И как знать? Может, тебе повезет, и ты первой выиграешь приз.
– Я готова спорить, что большинство тех, кто получили эти «Заппиты», уже выбросили их. Это паршивая игрушка, а некоторые вообще не работают. Как ты и говорил.
– Позволь мне волноваться об этом, – говорит доктор Зет. Небритые щеки снова покрываются морщинами. Глаза красные, словно он нюхает кокаин. Она думает, а не спросить ли, что именно они делают, чего он надеется добиться… но идею она себе уже представляет, и хочется ли ей знать наверняка? А кроме того, если перед ней Брейди, какой вред это может причинить? Идей у него были сотни, и все они шли псу под хвост.
Ну…
Большинство.
Фредди первой идет в спальню для гостей, превращенную в мастерскую, электронный рай, о котором она всегда мечтала, но не могла себе позволить. Глория, с ее красотой, заразительным смехом и «коммуникабельностью», не понимала необходимости такого убежища. Здесь напольные нагреватели едва работали, поэтому температура воздуха была градусов на пять ниже, чем в остальных помещениях. Компьютеры не возражали. Им это нравилось.
– Приступай, – говорит доктор Зет. – Сделай это.
Она садится за настольный «Мак» последней модели с диагональю экрана двадцать семь дюймов, «будит» его и набирает пароль – случайную подборку цифр. Появляется папка, маркированная одной буквой «зет», и Фредди открывает ее другим паролем. На экране возникают иконки двух файлов, зет-1 и зет-2. Третьим паролем она открывает файл зет-2 и начинает быстро молотить по клавиатуре. Доктор Зет стоит позади, заглядывая через ее левое плечо. Поначалу его присутствие вызывает отрицательные эмоции, но очень скоро Фредди забывает обо всем, кроме поставленной перед ней задачи, как, впрочем, и всегда.
Времени уходит немного: доктор Зет передал ей программу, а запустить ее – пара пустяков. Справа от компьютера стоит ретранслятор «Моторола». Когда Фредди заканчивает, одновременно нажав клавиши «Ввод» и «Зет», ретранслятор оживает. На дисплее появляется одно слово, образованное желтыми точками: «ПОИСК». Оно мигает, как светофор на пустынном перекрестке.
Они ждут, и Фредди вдруг понимает, что затаила дыхание. С шумом выдыхает, на мгновение ее щеки становятся еще более впалыми. Собирается встать, но доктор Зет удерживает ее, положив руку на плечо.
– Подождем еще немного.
Они ждут еще пять минут, под мерное гудение электроники и завывание ветра за окном. Слово «ПОИСК» мигает и мигает.
– Ладно, – наконец говорит он. – Я знал, что хочу слишком многого. Всему свое время, Фредди. Пошли в другую комнату. Я с тобой окончательно рассчитаюсь и пойду…
Желтое обозначение «ПОИСК» внезапно сменяется зеленым «ОБНАРУЖЕНО».
– Есть! – кричит он, и она подпрыгивает от неожиданности. – Есть, Фредди! Есть первый!
Сомнения полностью рассеиваются.