Интересно, в чем выражается его специальность?
Я пропустила реплику мимо ушей.
– Уже предвкушаю, как мы будем по-братски делить ванную комнату. Две другие – внизу, а в салоне цокольного этажа, слыхал, теснятся несколько журналистов.
– Как тебе удалось раздобыть здесь номер?
Светло-голубые, как у викинга, глаза сияли младенческой невинностью.
– Должно быть, просто повезло, появился вовремя. Или у Кроу хорошие связи.
– Даже и не мечтай, что я пущу тебя в свою ванную.
– Как цинично!
Вошла Руби. Она принесла яичницу с ветчиной, жареный картофель и тосты. Обычно мой завтрак – овсяная каша и чашка кофе, но сейчас я набросилась на еду, словно новобранец в учебном лагере.
Мы ели молча. Я попутно анализировала свои чувства. Присутствие Райана раздражало. Но почему? Может быть, причина в его потрясающей самоуверенности? В покровительственном тоне? В том, что он вторгся на мою территорию? Или в том, что почти год назад он поставил свою работу выше наших отношений и исчез из моей жизни? Или, может быть, все дело в том, что он явился именно тогда, когда мне нужна была помощь?
Потянувшись за тостом, я вдруг сообразила: Райан ни словом не обмолвился о том, что по-прежнему работает под прикрытием. Что ж, отлично. Пускай заговорит об этом сам.
– Передай джем, пожалуйста.
Он молча исполнил мою просьбу.
Райан спас меня от нешуточных неприятностей. В самом деле спас.
Я намазала тост черничным джемом, густым и тягучим, точно вулканическая лава.
Детектив не виноват в том, что я повстречалась с волками. И в крушении самолета его вины тоже нет.
Руби налила нам еще кофе.
И в конце концов, он только что потерял напарника.
Сострадание, проснувшееся во мне, оказалось сильнее раздражения.
– Спасибо, что помог мне отогнать волков.
– Это были не волки.
– Что?! – Раздражение вернулось, точно пущенный искусной рукой бумеранг.
– Это были не волки.
– А кто? Шайка бродячих кокер-спаниелей?
– В Северной Каролине нет волков.
– Помощник Кроу говорил именно о волках.
– Этот парень не отличил бы вомбата от карибу.
– Но в Северную Каролину не так давно завезли волков. – Я была уверена, что где-то об этом читала.
– Они рыжие и живут не в горах, а в заповеднике, дальше на восток.
– Вижу, ты большой специалист по фауне Северной Каролины.
– Как они держали хвосты?
– Что-о?
– Хвосты у этих зверей были задраны или опущены?
Пришлось напрячь память.
– Опущены.
– Волк всегда держит хвост прямо. Койот ходит с опущенным хвостом, но в угрожающей позе поднимает его параллельно земле.
– Хочешь сказать, это были койоты?
– Или дикие собаки.
– В Аппалачах водятся койоты?
– Они водятся по всей Северной Америке.
– И что? – Я мысленно дала себе задание проверить эту информацию.
– Да ничего, собственно. Просто подумал, что тебе захочется это узнать.
– И все равно я перепугалась до чертиков.
– Правильно перепугалась. И это еще не самое худшее, что могло с тобой произойти.
Для многих это напряжение оказывалось невыносимым. Одни, стиснув зубы, держались до последнего, пока не брали свое слезы, дрожь в руках, кошмарные сны. Были такие, кому требовалась усиленная опека психологов. Некоторые просто укладывали вещи и без лишних слов уезжали домой.
Все же в большинстве случаев разум сумел приспособиться к ситуации, и непостижимое стало обыденным. Мысленно отстранившись от происходящего, мы попросту выполняли свою работу.
Мысленно отстранившись от происходящего, мы попросту выполняли свою работу. Каждый вечер, лежа в постели, одинокая и обессиленная, я находила утешение в том, сколько всего было сделано за прошедший день. Думала о семьях погибших и заверяла себя, что система работает четко. Мы сумеем хоть что-то сделать для них.
И тут на мое рабочее место прибыл образец под номером 387.
С того самого совместного завтрака наши с Райаном пути почти не пересекались. Ежедневно я покидала «Дом на холме» еще до семи утра, возвращалась затемно и, приняв душ, мешком валилась в постель. Мы только и успевали бросить друг другу «доброе утро» или «всего хорошего» и пока что ни словом не обмолвились ни о работе Райана под прикрытием, ни о том, какую роль он играет в расследовании крушения. Поскольку на борту самолета был сотрудник квебекской полиции, правительство Канады просило подключить Райана к расследованию. Просьба была удовлетворена – вот, собственно, и все, что я знала.
Отогнав подальше мысли о Райане и койотах, я вывернула содержимое мешка на рабочий стол. За последние дни мне довелось иметь дело с десятками оторванных конечностей и расчлененных тел, и вид найденной ноги уже не вызывал, как прежде, содрогания. По правде говоря, травмы лодыжек и голеней встречались настолько часто, что эта тема обсуждалась на сегодняшнем утреннем собрании. Патологи и патологоанатомы дружно сошлись на том, что характер всех этих повреждений не может не вызывать беспокойства.
Мало что можно сказать о конечности по одному только ее внешнему облику. Все, что я увидела: утолщенные желтые ногти, крупный бурсит и боковой сдвиг большого пальца, указывавший на то, что нога принадлежала пожилому человеку. Судя по размерам – женщине. Кожа темно-коричневая, цвета прожаренного тоста, но я-то знала, что это ничего не значит. Мертвая ткань может значительно потемнеть или, наоборот, побледнеть даже при кратковременном воздействии внешних факторов.
Я вставила рентгеновские снимки в негатоскоп. В отличие от большинства пленок, которые мне довелось просмотреть за эти дни, на этих изображениях отсутствовала инфильтрация ноги инородными предметами. Я отметила это обстоятельство на бланке, прилагавшемся к контейнеру.
Трубчатая кость истончилась, и явственно было заметно видоизменение межфаланговых суставов.
Ясно. Нога принадлежала старушке. Артрит и истончение кости вполне сочетались с бурситом.
И тут меня ждала первая неожиданность. На рентгеновском снимке отчетливо были видны крохотные белые облачка между фалангами пальцев и изъеденные очагами повреждений края первого и второго плюснефаланговых суставов. Я мгновенно распознала эти симптомы.
Подагра вызывается нарушением пуринового обмена в организме, которое приводит к отложению мочекислых солей в тканях, преимущественно в суставах рук и ног. Гранулы кристаллов облепляют суставы, в хронических случаях наблюдается эрозия кости. Подобная ситуация не смертельно опасна, но подагрики страдают от повторяющихся приступов острой боли, которая сопровождается отеками. Подагра – относительно распространенная болезнь и в девяноста процентах случаев поражает мужчин.
Почему же я вижу признаки подагры на ноге женщины?
Я вернулась к столу, взяла скальпель – и наткнулась на вторую неожиданность.
В условиях заморозки мертвая плоть может иссохнуть и съежиться, но этот экземпляр выглядел совсем иначе, нежели останки, с которыми мне пришлось иметь дело до сих пор. Даже обугленные трупы и части тел, попадавшие ко мне на исследование, внутри оставались твердыми и красными, в то время как мышечная ткань этой ноги размягчилась и обесцветилась, словно что-то ускорило процесс разложения. Я сделала пометку и об этом, решив позже посоветоваться с другими специалистами.
Пользуясь скальпелем, я раздвинула мышцы и сухожилия, чтобы захватить скользящим циркулем самую крупную кость – кальканеус, или пяточную.