После этого никто не мог войти в приют или выйти из него. Из-за хаотичного движения и постоянных пробок на улицах Лагоса мне едва удалось добраться туда вовремя.
Моя койка находилась в дальнем конце так называемого дортуара номер три — третьей, и последней, спальни от входа, располагавшейся в стороне от главного коридора, куда выходили двери хозяйственных и бытовых помещений, в том числе столовой, где нас по утрам кормили завтраком.
«Алекс Кросс, — сказал я себе, — что ты успел сделать за сегодняшний день? К каким выводам пришел?»
Парень, занимавший ближайшую койку, был мне знаком, поскольку занимал это место и в предыдущую ночь. Этого выходца с Ямайки звали Оскаром. Говорил он мало, но напряженный взгляд и едва затянувшаяся рана на бедре от соприкосновения с капотом автомобиля сообщили мне его историю. Пока я рылся в тумбочке в поисках зубной щетки, он лежал на боку и смотрел на меня.
— Эй, мужик, — обратился он шепотом ко мне, — тут один коротышка в рясе искал тебя. Он и сейчас здесь и в данный момент на тебя смотрит.
Я бросил взгляд в сторону двери. Действительно, там стоял отец Бомбата. Поняв, что я заметил его, он поманил меня пальцем и вышел из дортуара.
Я последовал за ним в холл, забитый ночлежниками, добравшимися до приюта в последнюю минуту. Я растолкал этих людей и, ускорив шаг, догнал отца Бомбату у передней двери.
— Святой отец? — позвал я священника и лишь после этого заметил, что он набирает номер на своем сотовом. Я задумался, кому он может звонить в столь поздний, по приютским понятиям, час.
— С вами хочет переговорить мисс Танзи. — Священник вручил мне сотовый.
У Аданны было полно новостей! В частности, она поведала мне об убийстве, случившемся в тот день в Южном Дарфуре. Жертвами убийц стали один из членов Государственного совета Судана и все его семейство.
— Какая-нибудь связь с Бэзилом Аббудом, убитым в округе Колумбия, прослеживается? — спросил я женщину.
— Пока не знаю, но совершенно точно могу сказать, что Тигр довольно часто прокручивал свои делишки именно в Судане.
— Оружие? Героин? — спросил я. — Какого рода у него делишки в Судане, Аданна?
— Мальчики. Преданные ему оловянные солдатики. Он рекрутировал их в лагерях беженцев в Дарфуре.
Я вздохнул.
— Вам следовало сказать мне об этом раньше, Аданна.
— Ничего еще не потеряно. Завтра утром мы можем вылететь в Найалу на первом же транспортном самолете.
— Вы сказали «мы»?
— Сказала. Но если вас это не утраивает, отправляйтесь обычным коммерческим рейсом до Аль-Фашера, а оттуда доберетесь до места наземным транспортом. Оставляю это на ваше усмотрение.
Прежде я бы сто раз подумал над ее предложением. Но прежде я никогда не находился на расстоянии пяти тысяч миль от дома, не имея никакой связи со своими близкими, и не ночевал в переполненном дортуаре в приюте для бездомных.
Накрыв трубку ладонью, я повернулся к отцу Бомбате.
— Святой отец! Я могу доверять этой женщине? — спросил я, но подумал другое: «Доверить ей собственную жизнь?»
— Да. Она хорошая девочка, — ответил священник без колебаний. — Кроме того, как я уже говорил, она — моя кузина. Такая же высокая и красивая, как я. Вы можете довериться ей, детектив.
Я снова поднес трубку к уху.
— Готов лететь с вами. Но при условии, что даже самая ничтожная заметка не выйдет из печати без нашей взаимной договоренности. Такой вариант устраивает вас?
— Вполне. Я встречу вас у главного входа в «Икея» завтра в пять утра. И еще одно, Алекс: готовьтесь морально к тяжелому зрелищу. Дарфур, без скидок, одно из самых ужасных мест на земле.
— Мне приходилось видеть в своей жизни ужасы, — сказал я.
— И не один раз.
— Возможно. Но там ужасы особого рода. Уверяю вас, Алекс, вы никогда не видели ничего подобного.
Часть третья
Лагерь
Глава семьдесят девятая
Как выяснилось, Аданна имела обширные связи, и я был впечатлен тем, как быстро и эффективно она решала все проблемы.
На следующее утро она переговорила с каким-то человеком на аэродроме, затем связалась с кем-то по радио, и вот не прошло и четверти часа, как мы в сопровождении сержанта из миротворческого контингента Африканского союза, заведовавшего аэродромным хозяйством, отправились на борт транспортного «С-130».
Короче, около шести утра самолет уже набирал высоту, мы же с Аданной оказались единственными штатскими пассажирами на борту тяжелой военно-транспортной машины, груженной просом, сорго, пальмовым маслом и направлявшейся с благотворительной миссией доставки продовольствия и предметов первой необходимости в Дарфур.
Итак, расследование продолжалось и даже приняло новый оборот, особенно если учесть, что в данный момент мы находились в воздухе. Я попросил у одного из членов экипажа карту местности и узнал, что Дарфур не уступает размерами Техасу.
Чтобы как-то оправдать в своих глазах это путешествие, не входившее ранее в мои планы, мне пришлось исходить из нескольких предположений, а именно: что Тигр был в Найале в день убийства семейства Шолов, а стало быть, информация Аданны верна, и что он по-прежнему находится в Дарфуре, вербуя себе сторонников в лагерях для беженцев и перемещенных лиц.
Учитывая все это, нужно было лишь ответить на вопросы, какие перемещения он совершил за последние восемнадцать часов и где находится в настоящий момент.
Во время полета Аданна неторопливо и очень тихо, чтобы члены экипажа не слышали ее, обрисовала мне положение в Дарфуре и Судане, в частности, рассказала о творящихся там ужасах. Более всего в ее рассказе меня поразили описания жестокостей по отношению к женщинам и детям, тысячи которых подверглись изнасилованию, а затем еще и клеймению.
— Массовые изнасилования стали отличительной чертой этой гражданской войны, Алекс. И что интересно, большинство американцев ничего не знают об этом. Да и откуда им это знать, если они перестали ездить сюда.
Между тем члены ополчения Джанджавид имеют обыкновение предварительно ломать женщинам ноги, лишая их возможности удрать, что превращает их в инвалидов до конца дней, а также любят бичевать свои жертвы, ломать им пальцы или выдергивать щипцами ногти, — произнесла она почти шепотом.
Даже солдаты из так называемого межафриканского контингента для поддержания мира насилуют беженок или превращают их в проституток. Хуже того, за многими беззакониями и ужасами, творящимися на этой земле, стоит правительство Судана. Вы не поверите своим глазам, Алекс, когда увидите, с какими кошмарами сопряжено существование в этих краях.
— Я хочу увидеть это, — сказал я. — Тем более что обещал одному человеку в Сьерра-Леоне рассказать американцам о том, что здесь происходит.
Глава восьмидесятая
— Это Калма, — сказала Аданна, указывая на желтый треугольник на карте. — Один из крупнейших лагерей в Дарфуре. Готова держать пари, что Тигр знает его как свои пять пальцев. Все местные и пришлые его знают.
— А что обозначают геометрические фигуры других цветов? — спросил я.
Оказалось, что в этом регионе расположено более сотни лагерей. Так по крайней мере сказала Аданна. Зеленый цвет свидетельствовал, что данное место непроходимо во время сезона дождей, а синий — о том, что в этот район нет доступа представителям невоенных благотворительных организаций, поскольку там спорадически идут военные действия. Желтый треугольник Калма означал, что этот лагерь открыт для посещений.
«Вот где мы начнем охоту на Тигра», — подумал я.