На минут пятнадцать-двадцать.
— Забудь об этом, — пробормотал я и вдруг почувствовал себя свободно и легко. — Черт, ты только что сломала лед.
Кайла подмигнула:
— У меня получилось, правда? Это моя манера. Я вообще очень хитрая. Как ты.
— Всем известно, что мужчины не любят умных женщин, — заметил я. — Они их боятся. Ты дьявольски умна.
— Надеюсь, ты станешь исключением, подтверждающим правило. Я знаю, тебе не нравятся дурочки. К тому же я не так уж умна. Вообще у меня есть своя теория на этот счет.
— Выкладывай. Налейте нам два «Пилзнера», — попросил я бармена.
Кайла продолжила:
— Просто я навидалась суперинтеллектуалов в своей больнице — врачей и ученых, которые не могут устроить собственную жизнь. Ну скажи — умные они после этого? В чем заключается их ум — в умении переваривать факты и чужие мысли? Или в том, что они помнят все рок-н-ролльные хиты, которые им приходилось слышать? Или могут пересказать любую серию из «Очарованных»?
Я хмыкнул.
— А ты знаешь таких людей? Которые видели все серии «Очарованных»?
— Господи, конечно, нет. У нас смотрят только «Скорую помощь». И «Медицинскую академию».
— А я помню много песен, правда, в стиле ритм-энд-блюз, — заявил я. — И с личной жизнью у меня тоже так себе.
Кайла рассмеялась:
— Не согласна. Я видела твоих детей.
— А Кристин Джонсон ты видела?
— Перестань, Алекс. Конечно, я ее знаю. Очень эффектная женщина. Просто сейчас у нее трудное время.
— Хорошо, не стану спорить. Хотя мог бы тебе наговорить про себя много гадостей.
Мы беседовали, смеялись, пили и ели хорошую еду. Странно, но мы ни разу не упомянули Нану и детей, видимо, потому, что это было слишком легкой темой. Я наслаждался чувством юмора Кайлы, но больше всего ее уверенностью в себе. Она вела себя абсолютно свободно и естественно, без намека на скованность или жеманство. Мне понравилось наше свидание.
Когда мы закончили с обедом и выпили последний бокал, Кайла заявила:
— Все было очень мило, Алекс. Весело и непринужденно.
— Тебя это удивляет?
— Немного, — призналась она. — Или даже много.
— Объясни почему.
— Хм-м… Потому что ты не имел обо мне никакого представления, хотя думал, что это не так.
— Я почти всегда видел тебя только на работе. Ты была доктором Кайлой из местной поликлиники.
— Две таблетки аспирина — и не смейте звонить мне домой. — Она рассмеялась. — Проблема в том, что многие люди доверяют мне, а вот я почти никому не доверяю.
Я улыбнулся.
— Ты хотела мне что-то сказать?
Кайла покачала головой:
— Наверное, я уже сказала. Все было очень хорошо. Мне понравился вечер — куда больше, чем я ожидала.
— Ладно. Но следующий раз все-таки будет? Я правильно тебя понял?
Она подмигнула:
— Я и тут была права, верно?
— Скорее, ты будешь права, если мы все-таки встретимся.
— Конечно, встретимся, Алекс. Обязательно. Я хочу посмотреть, чем все это закончится.
Глава 80
Когда на следующий день я вернулся в Лос-Анджелес, местное Бюро бурлило новостями о последних событиях в деле Мэри Смит, а также слухами о моей особе — что, откровенно говоря, не привело меня в восторг. Сотрудники судачили о том, как мы с Мэддоксом Филдингом не поладили после того, как он сменил Жанну Галетту. Отношения между полицией и ФБР всегда были натянутыми, а сейчас кривая их сотрудничества явно ползла вниз.
Отношения между полицией и ФБР всегда были натянутыми, а сейчас кривая их сотрудничества явно ползла вниз.
Насколько я понял, суть вопроса заключалась в том, действительно ли агент Кросс из Вашингтона бесцеремонно влез в дела полиции, а потом сдуру испортил им всю игру.
Минут пять я занимался этой чепухой, после чего перешел к делу.
Убийства Мэри Смит — она же Голливудский Охотник, она же Грязная Мэри — быстро превращались в самое сложное, непредсказуемое и запутанное дело в истории страны. Об этом говорили даже ветераны. С каждым днем действия преступника становились все более неожиданными и противоречивыми.
В день моего приезда появилось новое электронное письмо. Я его еще не видел, но мне сообщили, что оно не похоже на другие и в полиции над ним уже ломают голову. На сей раз Мэри Смит отправила предупреждение, и к нему отнеслись серьезно.
Мы собрались на четырнадцатом этаже в конференц-зале, который уже несколько недель являлся неофициальным штабом ФБР по расследованию дела Мэри Смит. Все стены были увешаны фотографиями, лабораторными отчетами и вырезками из газет. На огромном вишневом столе, занимавшем большую часть комнаты, в несколько рядов выстроились телефоны.
Совещание вел Фрэд ван Олсбург, явившийся на десять минут позже остальных. Я почему-то сразу вспомнил Кайлу Коулз и ее обычную пунктуальность. Кайла считала, что люди, которые всегда опаздывают, не уважают других — или, во всяком случае, не ценят их время.
У Фрэда ван Олсбурга было старое прозвище — Кирпич. Он получил его в конце восьмидесятых, когда перекрыл героиновый коридор между США и Центральной Америкой. С тех пор он рьяно карабкался по карьерной лестнице и, насколько я слышал, не совершил ничего выдающегося. Общаясь с ним, я уважал его не больше, чем этого требовали моя работа и его высокое положение в администрации.
Разумеется, он знал об этом, поэтому неожиданное начало его выступления застало меня врасплох.
— Прежде чем мы приступим к делу, хочу сказать одну вещь, — заявил он. — Думаю, все уже слышали, что у нас проблемы с лос-анджелесской полицией. Мэддокс Филдинг предпочитает вести расследование в одиночку и вообще ведет себя как заноза в заднице. Я верно излагаю, Алекс?
По комнате прокатился смешок. Я ответил:
— Без комментариев, — и смех усилился.
Ван Олсбург повысил голос, перекрывая шум:
— Так вот, я настаиваю, чтобы с нашей стороны не возникало никаких препятствий к совместной работе с копами. Проще говоря, мы должны честно и открыто делиться с ними всей информацией, какая у нас есть. Если я узнаю, что кто-то поступил иначе, в следующий раз посажу на отпечатки пальцев. Пусть Филдинг делает то, что ему нравится. Но я не допущу, чтобы из-за этого кто-то усомнился в нашей добросовестности и профессионализме. Ясно?
Меня приятно удивило, как ван Олсбург повел себя в данной ситуации. Похоже, он имел понятие о корпоративной чести, ради которой был готов защищать даже меня.
Потом мы перешли к последнему письму Мэри Смит. С помощью проектора ван Олсбург вывел его для общего обозрения на большой экран.
Когда я прочитал сообщение, меня поразило не только то, что написал преступник, но и то, что он хотел сказать. Это мелькало и в более ранних письмах, но теперь тема звучала отчетливо, как барабанная дробь.
«Попробуйте меня поймать, — как бы говорила нам Мэри Смит. — Я здесь. Придите и возьмите. Чего вы ждете?»
Письмо было отправлено покойному Арнольду Гринеру. На тот свет.
Глава 81
Кому: agriner@latimes.com
От кого: Мэри Смит
Кому: Следующей жертве
На самом деле мы уже встречались.
Помнишь? Я-то помню.
Совсем недавно я брала у тебя автограф, а ты, как обычно, изображала взбалмошную девчонку. Как говорится, своя в доску.