Это далеко от Лондона, очень далеко. Значит, безопасно. Джамал кивнул.
– Ага, мне как раз туда и надо.
Контролер, которого, судя по пластиковому жетону на груди, звали Гэрри, а должность гордо называлась «бригадир», обреченно вздохнул:
– Сочувствую, молодой человек, но придется оплатить полную стоимость билета до конечной остановки.
Джамал безразлично пожал плечами.
Не очень‑то похоже, чтобы Гэрри, тут же начавший тыкать в кнопки на своей машинке, ему сочувствовал.
– С вас восемьдесят восемь фунтов.
– У меня детский билет, – сказал Джамал.
– Конечно, детский, – с нотками превосходства в голосе и вежливой улыбкой на лице произнес Гэрри. – Восемьдесят восемь фунтов.
– Дуришь меня, да? Знаешь, я…
– Видите ли, молодой человек, – перебил Гэрри, стараясь не терять самообладания, – если добавить к стоимости еще и налог…
– Может быть, я смогу помочь с билетом молодому человеку?
Джамал перестал пререкаться с контролером, они оба обернулись на голос. Сидевший напротив бизнесмен с улыбкой открывал кошелек.
– Мне кажется, не стоит…
– Что вы, что вы! – еще раз улыбнулся благодетель.
Гэрри вздохнул. Он прекрасно понял, что происходит на его глазах, но предпочел не вмешиваться.
– Куда мальчик едет?
Костюм бросил вопросительный взгляд на Джамала.
– До конца.
Гэрри обреченно понажимал на кнопки, приложил кредитную карточку, которую ему протянул Костюм, к электронному глазу на своей машинке, выдал билет и с видом человека, исполнившего свой долг, двинулся по проходу дальше.
– Вашбилеты…
Джамал глянул на бизнесмена, потом на билет, лежавший между ними на столе, но не смог выдавить из себя ни слова благодарности, поэтому просто кивнул. Он решил вернуть долг и начал пересчитывать имеющуюся наличность.
– Не беспокойся, – произнес Костюм. Он подался вперед, растянул губы в похотливой улыбке. – Как‑нибудь договоримся.
Джамал выключил чувства – теперь ни глаза, ни лицо ничего не выражали – и уставился прямо перед собой.
– Да ладно тебе, – продолжил Костюм, – я тебя сразу раскусил. Я вашего брата за милю чую. – Он понизил голос. – Я на несколько дней еду в командировку в Ньюкасл. У меня и номер в гостинице заказан. Хочешь немного со мной пожить?
Джамал не отрываясь продолжал смотреть в никуда.
– По клубам походим, может, заглянем в какой‑нибудь ресторан… – Он неопределенно пожал плечами, потом скользнул рукой по столу и взял лежавший перед Джамалом билет.
– Кажется, он мой, да?
Не поднимая глаз, Джамал взвешивал возможные «за» и «против». Наконец вздохнул:
– Лады.
Костюм улыбнулся.
– Так‑то оно лучше. Хочешь, схожу в вагон‑ресторан? Принесу что‑нибудь поесть. Попить. Похоже, во рту у тебя давно не было ничего горяченького. – И отвратительно захихикал.
Господи, подумал Джамал, вот, блин, засада!
Брюс – так представился Костюм – отправился за едой в вагон‑ресторан. Джамал остался один, огляделся по сторонам. Удостоверившись, что за ним никто не наблюдает, вытащил из кармана мини‑диск и начал его разглядывать.
Одного взгляда на вещицу оказалось достаточно, чтобы вызвать воспоминание о номере в гостинице. Его передернуло. Он провел пальцем по ребру диска. Край был неровный, с мелкими сколами и царапинами. Похоже, использовали его в хвост и гриву. Блин, особенно не заработаешь.
Он вставил наушники и включил плеер.
Он вставил наушники и включил плеер.
Он совсем не то ожидал услышать.
Брюс вернулся, извинился за долгое отсутствие («Очередь, знаешь ли») и показал, что принес. Джамал не шелохнулся – он никого и ничего не замечал вокруг.
Сидел тихо‑тихо. И слушал.
Он так и не сумел заснуть.
И вовсе не потому, что Брюс пукал и храпел во сне. То, что он оказался в номере с шикарной белой мебелью и очень удобной кроватью, не помогало. Даже наркотики не подействовали.
Дело было в другом – в том, что он услышал на мини‑диске.
Брюс слово сдержал, но использовал его по полной программе. Джамал обычно брал гораздо больше, если клиент оставлял его на ночь, но здесь были дополнительные плюсы, которые до определенной степени компенсировали его услуги: ресторан, выпивка, клуб. Правда, музыка была совсем не в его вкусе, да и многовато там толкалось геев, зато удалось раздобыть не подделку, а качественную дурь и несколько настоящих таблеток экстези. Но особенно хорош был мягкий пушистый махровый халат. Джамал почувствовал себя невероятно чистым, несмотря на старания Брюса убедить его в обратном, он даже отдался ему с охотой. Но при этом мысли его были далеко отсюда. Гораздо дальше, чем обычно.
Покоя не давал мини‑диск. Он продолжал звучать в голове.
Сначала то, что он услышал, показалось ему полным отстоем. Никакой тебе классной музыки. Вообще нет музыки. Настолько скучно, что он готов был выдернуть наушники и сунуть столь нелегко добытый трофей обратно в куртку, но что‑то не позволило ему это сделать – он продолжал слушать. Чтобы понять суть, пришлось по нескольку раз прогонять некоторые непонятные сразу фрагменты.
Брюс решил, что мальчишка весь в музыке. Джамал его не переубеждал.
К концу диска у него возникло ощущение, что он понимает, почему его хотели убить. До него начало доходить, насколько важен этот кусочек пластика. Он тут же припомнил, о чем думал несколько часов назад: о своей тайной мечте разбогатеть так, чтобы больше никто из этихникогда к нему не прикоснулся.
Кажется, с тех пор прошла целая вечность.
А вдруг это его шанс? Нужно просто тщательно продумать, как извлечь из этого максимум пользы.
Джамал лежал, не смыкая глаз.
К рассвету у него созрел план.
– Это Стефани, ей шесть. А вот Джек, ему четыре года. – Брюс улыбался. – Маленький разбойник. Совершенно от рук отбился.
Когда они демонстрировали фотографии собственных детей, было особенно противно. Что он должен был говорить? «Милые детки, их ты тоже трахаешь?»
– А это Сюзан.
Фото жены. Имя супруги обычно произносилось протяжно – голос выдавал весьма противоречивые эмоции. Иногда Джамал пытался понять, какие именно. Несомненно, в словах звучала вина. Гнев, ненависть, неприязнь (причем два последних чувства часто были адресованы самому говорившему). Самобичевание. Обожание. Трепет. Предательство. Целый букет.
Джамал обычно кивал, тут же передавал снимки обратно и наблюдал, как клиент, пожалуй, чересчур долго рассматривает родные лица, а потом с остервенением запихивает фотографии обратно в карман, отводя глаза. Поделом тебе, всегда при этом злорадствовал Джамал.
Утром он проголодался, но Брюс сказал, что они не могут спуститься к завтраку: вдруг там окажется кто‑нибудь из его коллег.
– Мы ведь еще увидимся? – Брюс усмехнулся: – Ты же без меня не сможешь вернуться в Лондон.
Джамал довольно неопределенно пообещал, что подойдет попозже, даже назначил время, и вышел из гостиницы.
В Ньюкасле стоял жуткий холод. Как на Северном полюсе. Все здесь было незнакомым, чужим. Те же только названия магазинов, все остальное – другое. А как же странно и смешно они говорят. Как будто и не англичане вовсе. Он не знал, куда идти.