– Возможно, – сказал Юзи. – Но если я поговорю с «Викиликс», мне конец. И никакие кони не помогут. У Бюро крышу сорвет. Они найдут меня, и на этом все. Конец. Расправа над Вануну покажется мне пустяком.
– У меня сильные кони, Адам. Они защитят нас обоих.
– Кто у тебя?
– Не важно, кто у меня.
– Ты ведь, конечно, не ждешь, что я буду слепо тебе доверять.
– Брось. Мы с тобой опытные ребята. Мы знаем, что делаем. Мы можем просто исчезнуть. Начать заново. Ты ведь именно этого хочешь, верно? Тебе всего сорок, ты молодой парень. У тебя вся жизнь впереди.
Юзи надул щеки и медленно выдохнул.
– Даже если сам шеф твой конь, – проговорил он, – мне конец. Премьер лично меня достанет.
Авнери придвинулся ближе.
– Тебе не привыкать к опасностям, – сказал он. – Ты не боишься бороться за то, что считаешь правильным. В твоих силах изменить ход истории. Разве можно от такого отказаться?
Наступила пауза.
– У тебя все схвачено, да? – проговорил Юзи.
– Разумеется, – отозвался Авнери. – Я профессионал. С «Викиликс» порядок. Как только будешь готов, я назначу время встречи. Когда все зафиксируют и подготовят к публикации, мы ставим подпись и садимся в первый самолет. К тому времени, как эфир взорвется новостью, мы будем попивать элитное вино в Париже. С новыми именами и совершенно новой жизнью.
– В Париже?
– Или в любом другом месте на твой выбор. Если хочешь, можем разделиться, без вопросов.
– Паспорта?
– Об этом я позаботился. Канадские.
– Паспорта высшего класса?
– Разумеется.
– Когда нам заплатят?
– Как только ты поговоришь с «Викиликс».
– Наличными?
– Депозитами на банковских счетах в Лихтенштейне. Мы проследим, чтобы деньги перечислили, а потом дадим «Викиликс» отмашку на публикацию.
– Я бы не хотел уезжать в Париж. Я бы просто залег на дно в Лондоне. Занимался бы дальше своими делами.
– Как угодно. Это же твои похороны.
– А если я откажусь?
Авнери отпихнул в сторону пустой стакан и положил кулаки на стол.
– Послушай, Адам, – сказал он. – Вот что я пытаюсь тебе объяснить. Мы в одной лодке. Тебя поимели на операции «Корица», а меня поимели, когда я пытался немного подзаработать. Днем ты сидишь перед синагогой и ковыряешься у себя в заднице, а ночью продаешь отбросам коноплю. Я был «катса» высшего класса, а теперь существую как призрак. Что нам с тобой терять? В наших силах поставить на уши весь этот прогнивший шарик. Ты героем можешь стать, настоящим, мать твою, героем – очистить израильскую политику. А я? Я могут стать богатым.
– Что же это за герой такой, которому потом до конца дней жить в изгнании? До конца дней оглядываться через плечо?
– Давай придумаем этому название. Профессионалы мы или нет? Операция «Смена режима». Нравится? Мне кажется, в этом есть доля иронии.
– Операция «Смена режима», – с сомнением повторил Юзи.
– Подумай об этом. Дай знать, если согласен.
Внезапно, как будто опаздывая на встречу, Авнери вскочил на ноги, похлопал Юзи по плечу и вышел из кафе. Юзи посидел за столиком несколько минут, капля за каплей наливаясь гневом. Он ненавидел Авнери, Бюро, несправедливость всего этого. Он вышел из кафе и зашагал по улице прочь.
Погода стояла до невозможности влажная, и все вокруг находилось в мерзком летаргическом ступоре.
Тихо закипая, Юзи направился в сторону Кэмдена, стараясь отгородиться от Авнери как можно большим количеством метров. Он чувствовал, что его взгляд поблескивает холодным огнем – всякий, кто перехватывал его, отворачивался, и это было хорошо. Он впечатывал ноги в раскаленный тротуар, как робот, как монстр, но ему казалось, будто он вообще не двигается. На улицах было тихо и удушающе жарко, так жарко, что у него кипела кровь. Ему надоело чувствовать себя расходным материалом, пешкой, цепным псом, его тошнило от этого. Годами он пропитывался тьмой мира теней, где все дозволено, где единственная мораль – это безопасность Израиля и унижение его недругов. Где важно только то, что всегда есть битва, в которой надо сражаться. Он отдал Бюро все – тело, ум, открытую жизнь, даже брак, – но обнаружил, что они хотят получить – на самом деле хотят получить – его душу. И теперь, когда он сбежал, его заставили мучиться вопросом: а может, несмотря на все его усилия, Бюро уже ее заполучило?
Когда Юзи добрался до Кэмдена, он жутко вспотел и хотел пить. К этому времени гнев почти схлынул, оставив в Юзи ощущение опустошенности, усталости и несвежести. Он купил несколько банок лагера и нашел тихое местечко у канала, в кустах. Там он раскурил косяк и стал наблюдать, как мимо лениво течет вода.
Постепенно мир стал казаться не таким паршивым. Дым вытекал изо рта, как слезоточивый газ, и Юзи какое‑то время сидел в этом облаке. Потом он лег на спину, на выгоревшую траву, и поднял глаза к сероватому, клубящемуся небу. Впервые за много месяцев он поймал себя на том, что думает о Ноаме. Сколько ему сейчас? Юзи не мог вспомнить. Даже прикинуть. Впрочем, это понятно. Мальчик только назывался его сыном, между ними не было настоящей связи. Интересно, у него все такие же белокурые волосы или они потемнели со временем? Интересно, он еще ходит в школу? Юзи попытался сообразить, в каком возрасте дети оканчивают школу. В шестнадцать? В восемнадцать? Что‑то вроде того. Он думал о том, появился ли у мальчика новый отец. Он уже давно не был дома.
Юзи крепко присосался к косяку и позволил пахучему дыму осесть на самое дно легких. Потом задержал дыхание, чувствуя, как голова начинает кружиться, а ноги становятся легче воздуха. Он был одинок, насколько вообще можно быть одиноким, и он чувствовал это. Родители? Умерли. Жена? Какая она ему жена. Братья и сестры? Не считать же Рои, этого сукина сына. Да, сукина сына, не иначе. Юзи понимал, что его жизнь безрадостна, он один на всем белом свете. Не будь он под кайфом, он, наверное, плакал бы. С другой стороны, не будь он под кайфом, ему бы ни за что не пришли в голову такие мысли. «Плевать, – подумал он. – Плюнуть и растереть». Он улыбнулся.
Так было не всегда. Поначалу, когда Юзи служил в регулярной армии, его пристрастие к травке ничем не привлекало к себе внимания. Большинство людей покуривало. Даже когда его отобрали в спецназ ВМС, побаловаться после, скажем, трудной операции или долгого дежурства не возбранялось. Но для Бюро это было неприемлемо. Юзи недоумевал, почему нельзя иногда словить легкий кайф, он же не наркоман. Такую привычку, возражали ему, могут использовать против него; нарушение законов компрометирует оперативника. В конце концов Юзи пришлось признать, что они правы. Его конторе не нужны скандалы. Тем более что за год до этого рядовой гражданин засек парочку новобранцев за подкладыванием макета бомбы под машину; он поднял тревогу, и о методах обучения, которыми пользовалось Бюро, растрезвонили во всех газетах. Не слишком хорошо для имиджа организации, признал Юзи. Поэтому он согласился и первые шесть месяцев держал слово. Теперь, конечно, это не имело никакого значения.
Когда Юзи скурил половину косяка, он услышал, что кто‑то идет к нему по тропинке. Он резко сел, и у него помутилось в голове. Прежде чем он успел подняться на ноги, на фоне неба вырисовался силуэт. Женщина, красивая, но красивая по‑старомодному, как актриса из черно‑белого фильма, одетая в летние хлопковые брюки в обтяжку и черную рубашку с открытым воротом.