Здоровяк и его шофер приближались к нашей стороне поля. Более или менее. К ее окраинам. Не Бруклин, конечно, но тоже не так уж плохо. Мы оказались в одном из двух уплотнившихся рядов транспорта, которые устремились к входу в тоннель. Черный автомобиль был надежно зажат в потоке в двух машинах впереди нас. В стеклах его блестящих потемневших окон отражались вспышки огней, освещавших эту безумную городскую артерию. Я чуть расслабился, перестал сдерживать дыхание и тут же почувствовал, как из моего горла рвутся наружу обычные слова. Я заскрежетал зубами, но, не сдержавшись, пропищал:
Я схватился за руль, пытаясь пересилить Гилберта и вывернуть налево, но было уже слишком поздно. Место перед нами освободилось, и Гилберт проехал вперед, открывая окно со своей стороны. Я сунул наконец ему деньги, и он передал их в окошко.
Выехав из тоннеля, мы оказались в Квинсе. Перед нами раскручивался клубок ничем не примечательных улиц: бульвар Вернона, авеню Джексона, Пятьдесят вторая авеню. И так далее.
Черный автомобиль исчез.
– Двигай вперед, – сказал я.
Нахмурившись, Гилберт припарковался на Джексон‑авеню. Уже почти совсем стемнело, хотя было всего семь часов. На противоположном берегу реки сверкали огнями «Эмпайр‑Стейт» и «Крайслер» – самые высокие здания в городе. Машины одна за другой вырывались из пасти тоннеля и, словно насмехаясь над нами за наше бездействие, деловито устремлялись к скоростному шоссе на Лонг‑Айленд. Теперь, потеряв Минну, мы были здесь чужаками.
– Долбаный пропуск! – прошипел я.
– Думаю, они от нас оторвались, – заметил Гилберт.
– Да уж, похоже, так оно и есть, – мрачно ухмыльнулся я.
– А хотя… Послушай‑ка, – быстро заговорил он. – Может, они сделали круг и вернулись на Манхэттен? Может, мы смогли бы догнать их…
– Ш‑ш‑ш, – остановил его я, прижимая наушник к уху.
– Если Фрэнк заметит, что мы его потеряли, то, возможно, скажет что‑нибудь.
Увы, ничего не было слышно. Только звуки, обычные в движущейся машине. Минна и великан хранили полное молчание. Теперь мне уже не верилось, что великан и был тем самым человеком, с которым Минна беседовал в «Дзендо», – тот тип, говорящий намеками, чью вычурную многословную речь я слышал в наушники, не смог бы молчать так долго. Странно, однако, что и Минна молчал и не потешался над чем‑нибудь, что видел из окна. Был ли он напуган? Или опасался, что они догадаются о передатчике? Думал ли он, что мы по‑прежнему где‑то поблизости? Почему вообще захотел, чтобы мы следовали за ним?
Полная неизвестность.
Я шесть раз прищелкнул языком.
Мы ждали.
Еще прищелкнул.
«Здесь, кажется, проезжал крутой польский босс, – вдруг раздался в наушниках голос Минны. – Я всегда старался держаться подальше от любителей пирогов».
А потом я услышал отчетливое: «Уй!» Как будто великан засадил ему в живот кулаком.
– Здесь поблизости есть что‑нибудь польское? – спросил я у Гилберта, отрывая наушник от уха.
– Не понял?…
– Где тут что‑нибудь польское? – повторил я.
– Понятия не имею. Тут для меня все польское.
– В Саннисайде? Или в Вудсайде? Давай же, Гилберт, соображай! Помоги мне. Где‑то тут должно быть что‑то польское.
– А куда приезжал Папа Римский? – стал размышлять Кони вслух. Это звучало как начало шутки, но я‑то знал Гилберта. Он был не в состоянии запомнить ни одного анекдота. – Он ведь поляк? Тебе что‑то говорит название Гринпойнт?
– Гринпойнт в Бруклине, Гилберт, – произнес я, не задумываясь. – А мы в Квинсе. – И тут мы оба переглянулись, как мыши из мультфильмов, заметившие кота. Мы были в каких‑то нескольких ярдах от ручья, отделявшего Квинс от Бруклина, и он назывался именно Гринпойнт. Это уже что‑то. – Вперед! – скомандовал я.
– А ты слушай, – посоветовал мне Гилберт. – Не можем же мы кружить вокруг Гринпойнта.
Мы взлетели на небольшой мост, ведущий в пасть Бруклина.
– Куда теперь, Лайнел? – спросил Кони, считавший, видимо, что Минна так и кормит меня инструкциями. Я пожал плечами, упираясь ладонями в крышу «линкольна». Невинный жест немедленно вызвал очередной приступ тика, и я повторил его, пожал плечами, развел ладони, а потом мое лицо скривилось в гримасу. Не обращая на меня внимания, Гилберт осматривал лежавшие под нами улочки в поисках черного авто. Он старался как можно медленнее вести «линкольн» в этой части Бруклина.
А потом я кое‑что услышал. Открылась и хлопнула, закрывшись, дверца машины, зашуршали шаги. Минна и великан прибыли к своей цели. Сдержав тик, я замер, прислушиваясь.
«Гарри Брэйнум‑младший, – сказал Минна самым насмешливым тоном, на какой был способен. – Полагаю, мы остановились, чтоб по‑быстрому пройти техосмотр, а?»
Здоровяк молчал. Снова звуки шагов.
Кто такой этот Гарри Брэйнум‑младший?
Тем временем мы съехали с освещенного моста и при желании вполне могли представить себе, что находимся в небольшом городке. Внизу вдоль бульвара Макгиннеса тянулся ряд бесцветных и неприветливых промышленных зданий. Бруклин – большой район, а нам была нужна другая его часть.
«Что же, выходит, вы не можете одолеть этих Брэйнумов, так, что ли?» – продолжил Минна тем же тоном.
Где– то вдалеке прозвучал автомобильный клаксон, стало быть, они еще не вошли в помещение. Вероятно, стояли просто на улице, причем угрожающе близко друг от друга.